Фейрин Престон - Прелестная воровка

• Название: Прелестная воровка
• Автор: Фейрин Престон
• Издательство: ЭКСМО-Пресс
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 1998
• ISBN: 5-04-002115-1

Джоун Дамарон способен одним взглядом зажигать женские сердца, таким, как он, принадлежит мир. Но в этом мире есть женщина, недоступная ему. Женщина-загадка, прекрасная и желанная. Он знает, что она скрывает какую-то тайну, и стремится ее разгадать. Но если б он знал, сколько боли причинит ему разгадка!

---

Фей Престон Прелестная воровка

1

Пронзительный звон нарушил мертвую тишину ночи. Сработала охранная сигнализация.

Жюли в ужасе застыла на месте. Оглушительный звук резал ей уши, не давая собраться с мыслями. Тело покрылось холодным потом, не желая повиноваться. На секунду страх парализовал ее.

Но Жюли, прекрасно понимая, чем ей грозит промедление, бросилась к дверям террасы. Не успела она выскочить наружу, как вспыхнули слепящие глаза прожектора, ярко освещая лужайку позади дома.

Одетая с ног до головы в черное, Жюли бежала через парк, стараясь оставаться в тени. За спиной у нее болтался черный чехол, в котором лежала аккуратно свернутая картина, еще несколько минут назад висевшая в одной из комнат темного дома.

Сердце Жюли тяжело билось, дыхание становилось прерывистым. Несмотря на теплую ночь, ее бил озноб.

Она продолжала бежать, не снижая темпа. Выбора у нее не было. Ей нужно было успеть скрыться, прежде чем нагрянет полиция.

Она споткнулась и с размаху упала на колени. Чехол соскочил с плеч. Жюли подхватила его и снова кинулась бежать.

Перед ней выросла десятифутовая стена, окружавшая этот роскошный парк, — последняя преграда, которую ей необходимо было преодолеть. Густые ветви дуба скрывали висевшую на стене веревочную лестницу.

Вдали завыли полицейские сирены. Жюли ухватилась за лестницу и подняла ногу, но промахнулась, и ее нога, не найдя нижнюю перекладину, ступила в пустоту. Потеряв равновесие, Жюли едва не упала. Она действовала почти вслепую — глаза нестерпимо щипало, слезы застилали их.

Сирены звучали все ближе. Жюли быстро протерла глаза и снова схватилась за лестницу, но руки, влажные от пота, заскользили вниз, сдирая нежную кожу ладоней о шершавую веревку. Жюли вскрикнула от боли.

В следующее мгновение ей все же удалось вскарабкаться по лестнице на стену, а еще через секунду она уже спрыгнула вниз. Острая боль в ноге пронзила ее, когда она приземлилась по другую сторону стены.

Сирены выли теперь у самого дома. Полицейские, вероятнее всего, войдут через центральные двери, но, судя по тому, что их прибыло довольно много, часть из них бросится обшаривать парк.

Нужно скорее уносить отсюда ноги.

Жюли сдернула лестницу со стены, но не стала собирать ее, а просто поволокла за собой по земле к машине. Она прерывисто дышала, каждый вздох давался ей с трудом, причиняя острую боль в груди.

Лестница за что-то зацепилась. Теряя драгоценные секунды, Жюли чертыхнулась и принялась распутывать ее.

Все складывается против нее! Ей не удастся уйти! На этот раз они ее точно поймают.

Эти мысли проносились в голове у Жюли, пока она бежала к машине.

Еще несколько метров — и она оказалась у цели. Дрожащими руками она пыталась открыть дверцу, но уронила ключи на землю. Нашарив их в темноте, она поднесла их к замку, и вновь ключи вылетели из рук.

Наконец Жюли удалось открыть дверцу. Закинув лестницу и чехол с картиной внутрь, она уселась за руль и нажала на газ. Машина помчалась по дороге по направлению к Нью-Йорку.

Жюли из осторожности не включала фар, и только месяц слабо освещал путь. Накануне Жюли тщательно изучила дорогу, но сейчас была так напугана, что ехала практически наобум.

«Успокойся и сосредоточься, — приказала она себе. — А то скоро окажешься в кювете».

Ей предстояло сделать нелегкий выбор. Если она будет продолжать ехать по дороге, то рискует встретить полицию. Если же она свернет в поле, то сможет избежать ее. Но тогда ей придется в темноте найти то место, где ограда, окружавшая поле, сломана, и сквозь него снова выехать на дорогу. А для этого ей нужно ехать медленнее. Кроме того, шум от двигателя может привлечь внимание.

Жюли протерла глаза и всмотрелась в даль. Нет, ей не придется выбирать. Она с силой нажала на газ и помчалась по дороге, слегка притормозив у первого перекрестка, чтобы сориентироваться в ситуации.

Слева быстро приближались огни полицейского автомобиля. Жюли решительно повернула направо, и, когда полиция достигла перекрестка, она была уже далеко.

И все же она никак не могла успокоиться. Она проехала еще одну милю в кромешной темноте и только потом включила фары. Удостоверившись, что ее никто не преследует, Жюли достала из кармана ингалятор и, плотно обхватив губами пластмассовый раструб, глубоко вдохнула.

Стараясь не шуметь, Жюли открыла дверь и вошла в дом, где прожила всю свою жизнь. Она пересекла небольшой холл и остановилась на пороге кухни. Как она и предполагала, отец еще не спал.

Жюли тяжело вздохнула. Сейчас ей меньше всего хотелось разговаривать с ним.

— Я надеялась, что ты уже спишь, папа. Уже почти три часа.

Каждый раз перед тем, как войти в дом, в таких же ситуациях, как сегодняшняя, Жюли надевала поверх своего черного наряда ярко-красную накидку, чтобы отец ничего не заподозрил. Но, похоже, он вообще не обращал внимания на то, как она одета.

Он посмотрел на нее поверх газеты, которую читал в тот момент и его усталое лицо, изборожденное морщинами, осветилось ласковой улыбкой:

— Неужели уже три? Я и не заметил. Последнее время я совсем мало сплю. Бессонница. Похоже, что она и тебя мучает, дочка. — Секунду помедлив, он спросил: — Откуда ты возвращаешься так поздно?

Чувствуя себя совершенно разбитой после всего, что случилось в усадьбе Вандергриф, Жюли тем не менее знала, что заснуть ей удастся не скоро — она была слишком возбуждена.

— С Мирандой и со всей остальной компанией.

Она повернулась и пошла в кабинет, где хранились ее лекарства от аллергии. Проглотив пару таблеток, Жюли вернулась на кухню и села на стул напротив отца, ожидая дальнейших расспросов.

Миранда была ее близкой подругой еще в колледже, и Жюли часто без зазрения совести прикрывалась ее именем, придумывая истории о несуществующих друзьях и несостоявшихся вечеринках. На самом деле в ее жизни не было ни того ни другого. Но, к счастью, отец был слишком занят собой и редко спрашивал Жюли о подробностях ее личной жизни.

— Это хорошо, веселись, пока молода, — отец одобрительно кивнул головой. Тут он заметил ее покрасневшие глаза и нос: — У кого-то из них была собака?

— Целых две, — ответила она, думая о двух собаках в усадьбе, которых ей пришлось усыпить. Полицейские уже, наверное, давно нашли их. С собаками, конечно, ничего не случится — Жюли использовала обычное снотворное.

— Ты выпила лекарство?

— Только что.

Жюли обычно не принимала лекарства перед тем, как идти на дело. Ей вообще они не очень нравились. Никогда нельзя было угадать, как они подействуют на нее. Иногда она становилась от них вялой и сонной, иногда — чересчур возбужденной. Ингалятор, который она всегда носила с собой, помогал восстановить дыхание, избавляя от тяжести, навалившейся на грудь, но не спасал от прочих неприятностей, связанных с аллергией, — нос опухал, слезы лились из глаз, в горле першило.

Отец снова кивнул:

— Хорошо.

Жюли улыбнулась в ответ, думая о том, как он ей дорог. Когда ее мать была жива, они были так счастливы вместе. Отец тогда был совсем другим.

Когда она была маленькой, он часами гулял с ней по берегу моря, помогая собирать маленькие разноцветные раковины или строить причудливые замки из песка. Каждый раз отец придумывал что-нибудь новое, а она не переставала удивляться его фантазии.

А вечера! Как Жюли любила эти уютные вечера, когда она, взобравшись к нему на колени, затаив дыхание, слушала истории о волшебных принцессах, их верных белоснежных единорогах, ручных драконах, которые своим дыханием могли подогреть чашку шоколада и поджарить парочку тостов. Когда же она подросла, отец перестал рассказывать сказки, но зато мог часами слушать Жюли, когда она увлеченно рассказывала о том, что происходит у нее в жизни, делилась с ним своими планами и мечтами.

Но со смертью мамы все сразу изменилось. Отец замкнулся в себе. Все эти шесть лег он жил в своем собственном мире и мало обращал внимания на то, что происходит вокруг. Он опустился и почти перестал следить за собой, как бы ни старалась Жюли заботиться о нем. Несмотря на то что работа в качестве искусствоведа, а впоследствии реставратора приносила ему приличные деньги, обычно он носил старые поношенные костюмы, не обращал внимания на очки, одно стекло которых давно треснуло, небрежно приглаживал рукой вечно растрепанные густые седые волосы.

Казалось, его в жизни не волновало ничего, кроме работы, и все же иногда он поражал Жюли своей проницательностью. Как, например, сейчас.

— У тебя глаза словно карта автомобильных дорог — все сосуды полопались Тебе нужно отдохнуть, Жюли, и хорошенько подкрепиться, — с этими словами он вернулся к газете.

«Четкий диагноз, четкие предписания, — подумала она. — Отцовский долг выполнен…»