Александр Родимцев - Твои, Отечество, сыны

• Название: Твои, Отечество, сыны
• Автор: Александр Родимцев
• Издательство: Политиздат Украины
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1982

В книге дважды Героя Советского Союза генерал-полковника Александра Ильича Родимцева отражены события, разыгравшиеся на Юго-Западном фронте в течение 11 первых, наиболее тяжелых для нашей армии и народа, месяцев Великой Отечественной войны, когда под натиском превосходящих сил противника наши войска с ожесточенными боями отходили в глубь страны, нанося немецко-фашистским захватчикам огромные, невосполнимые потери и одновременно готовя резервы для ответных сокрушительных ударов.

---

Вслед за нашей бригадой тянулась на машинах артиллерия. Как быть теперь с нею, если и брода, — об этом тоже уже доложили разведчики, — поблизости не оказалось?

Позже мы узнали, что группа саперов, получившая задание пропустить наши отступающие части и с приближением противника подорвать мост, допустила нелепую, непростительную ошибку. Саперы приняли нашу разведку за наступающих немцев. Мост взлетел в воздух перед машинами наших разведчиков!

Было до горечи обидно, однако что же делать? Факт остается фактом. Нужно было немедленно восстанавливать мост.

Моторизованная пехота противника не давала нам ни часа передышки. Как только движение колонны замедлилось, немцы стали разворачиваться для атаки. Мы вынуждены были принять бой в очень невыгодных для нас условиях.

Батальон капитана Александра Наумова занял оборону западнее населенного пункта Шумаково. Задача — обеспечить переправу бригады через Сейм. Десантники Наумова быстро зарылись в землю, а наши саперы принялись за работу. Но гитлеровцы, конечно, не стали ждать.

Во второй половине дня передовые подразделения вражеской мотопехоты двинулись в атаку. Немецкое командование рассчитывало, что его передовому отряду удается с ходу прорваться к мосту. Десантники подпустили атакующих на близкое расстояние и только после сигнала Наумова открыли огонь.

Через несколько минут отлогие склоны Сейма были сплошь усеяны трупами вражеских солдат и офицеров. Остатки их передового отряда откатились на исходные рубежи.

Нужно отдать должное саперам: каждый из них работал за десятерых. Стоя по пояс в ледяной воде, они поднимали новые деревянные опоры, крепили раскоски, заводили балки. Некоторых сносила быстрина: не роняя инструмента, они добирались до берега вплавь и снова занимали, свое рабочее место. Только один человек, их командир, допустил ошибку, но все они чувствовали себя виновными. Я никогда не видел такого жаркого, героического аврала.

А гитлеровцы, казалось, были удивлены нашим решительным отпором у переправы. Подтянув части, они снова предприняли атаку на батальон. Каким-то трем десяткам вражеских солдат удалось добежать до окраины Шумаково. Но только до окраины. Дальше они не прошли.

Обозленное неудачами и крупными потерями, командование немецкой мотопехоты вызвало авиацию. Над боевыми порядками батальона появилась шестерка «фокке-вульфов». Она пронеслась на бреющем полете, поливая окраину деревни из пулеметов, потом развернулась, несколько набрала высоту и стала вести пушечный огонь. Пехота противника снова рванулась к мосту и снова отползла, оставляя на склонах, на осыпях, в руслах ручьев десятки убитых и раненых.

Уже смеркалось, но бой нисколько не затихал: враг стремился во что бы то ни стало овладеть пунктом Шумаково и выйти на этом участке к Сейму. Теперь он атаковал при поддержке пяти или шести батареей артиллерии, и я начинал тревожиться: устоят ли десантники Наумова?

Мы с Чернышевым находились у моста, когда мимо нас по крутому изгибу дороги пронесся всадник. Конников в составе бригады не было, и мы не знали, откуда он появился, этот лихой кавалерист. Перед группой солдат он вздыбил коня, круто развернулся на месте и помчался в нашу сторону. Мы посторонились с дороги, но конь снова вздыбился, заплясал на задних ногах, а всадник ловко, легко соскользнул на землю:

— Товарищ полковник, разрешите к вам обратиться… к товарищу комиссару!

Так вот кто это был, — теперь я узнал его по фигуре и по голосу, — передо мной стоял навытяжку Костя Сумской!

— Обращайтесь, Костя… Что нового?

Он лихо козырнул, стукнул каблуками новеньких трофейных сапог, достал из шапки аккуратно свернутую четвертушку бумаги, передал ее комиссару.

— Четвертую атаку только что отбили… Фашисты, товарищ полковник, штабелями лежат. Однако пятую все же затевают.

Присвечивая карманным фонариком, Чернышев прочитал вслух донесение комиссара батальона Крылова:

«Немцы возобновили пятую атаку и теперь ведут наступление при поддержке артиллерийского огня и штурмовой авиации. Но мы сумели хорошо зарыться в землю, приспособить отдельные строения для укрытия от огня противника, так что потери имеем незначительные. Думаем, что это последняя их атака. Они вынуждены будут отказаться от безрезультатных атак. К стрелковому оружию у нас осталось мало боеприпасов. Как герои, дерутся бойцы — их пулеметы работают отлично».

— Спасибо, товарищ Сумской, — сказал комиссар. — Где ты раздобыл такую сивку-бурку?

— Конечно, у немцев, товарищ комиссар! — браво доложил Сумской и щелкнул каблуками. — Лошадь, как видно, из самой Германии притопала: немецкое тавро на крупе выжжено и по-нашему, по-русски не понимает.

Комиссар улыбнулся.

— Где там не понимает: вон как ты пронесся, будто камень с кручи слетел… Но погоди, почему же без седла?

— Такая досталась, товарищ комиссар. Был я в разведке с товарищем. Мы немецкую повозку прямо в степи встретили. На повозке три фашиста. Эту «троицу» мы сняли, а повозку гранатой случайно повредили. Я с детства к лошадям слабинку имею.

Он обернулся ко мне:

— Что прикажете передать комиссару батальона, товарищ полковник?..

— Передайте, товарищ Сумской: стоять на рубеже до моего распоряжения.

— Есть, до распоряжения!..

Он взялся за гриву коня, плавно и легко взлетел на его спину. Вороной только почувствовал уверенного седока, с места рванул галопом под гору.

— Ковбой!.. — засмеялся Федор Филиппович. — Право, настоящий ковбой. А ведь паренек оправдывает свое слово. Комбат уже представил его к награде.

Комиссар батальона Крылов не ошибся: затемно немцы отказались от бесцельных атак. Они, конечно, понимали, что упускают редкую возможность расправиться с десантниками. Прижатые к реке, мы имели единственный выход из положения: стоять насмерть. Но когда мы останавливались, — с нами не так-то просто было справиться. Немцы понимали это.

Ночью мост кое-как был восстановлен. Через него можно было пропускать лишь по одной машине, и то на очень тихом ходу… Вот первая машина осторожно двинулась к восточному берегу; сложное деревянное сооружение заскрипело и закачалось. Прошла вторая машина, третья…

— Переправимся, комиссар!..

Чернышев дернул меня за рукав.

— Тише… Он может от звука рухнуть.

В усталом его голосе я расслышал радость.

От автоколонны к нам подбежал, запыхавшись, офицер. Я присмотрелся и узнал начальника оперативного отделения бригады капитана Зайцева.

— Как видно, товарищ Зайцев с новостями?

Он близко наклонился ко мне, зашептал возбужденно:

— Так точно, товарищ полковник… Интересная новость!

Мы отошли в сторонку, присели на бревно.

— Я к вам из штаба, от майора Борисова… — торопливо рассказывал капитан. — Перед вечером к нам пришли трое гражданских. Все — комсомольцы из села Гутрово. Я сам проверил их документы, — сомнений как будто нет. Говорят, что в их селе и в соседнем селе — Букрееве скопилось много немецких автомашин. Все улицы, огороды, сараи забиты машинами. Охраны — почти никакой: немцы уверены в полной безопасности ночлега. Правда, по улице ходят два солдата: посвистывают да жителей пугают. Комсомольцы рассказывают, что все водители машин разместились на ночевку в крестьянских домах, а солдаты и офицеры расположились в здании школы. Из школы они всех выгнали и объявили, что пока идет война — занятия запрещены…

— Ясно, товарищ Зайцев. Что предлагает начальник штаба?

— Товарищ Борисов предлагает рейд в тыл противника. Комсомольцы из Гутрово согласны стать проводниками. Славные ребята, им верить можно, — нашего человека сразу видно. В Шумаково у них сестры, а у одного — бабушка и брат. «Пойдемте к нашим родственникам, — говорят, — они поручатся, что мы не подведем»…

Теперь я понимал, почему волновался Зайцев: ему не терпелось получить разрешение на этот ночной рейд. Но и меня и Чернышева заинтересовала возможность смелой операции. В автоколонне противника, конечно, имеется бензин, а в нашей бригаде каждый литр горючего на учете.

Мы немедля наметили план ночного рейда. Борисов должен был отобрать группу десантников в сорок человек, включив в нее восемь шоферов. Ночная операция возглавлялась опытным офицером. Отряд, во главе с энергичным и смелым старшим лейтенантом Сабодахом, в сопровождении трех местных комсомольцев, получал сложную задачу. Ни разу еще за время отхода нам не приходилось проводить таких ответственных мероприятий без ведома вышестоящего командира. Однако я верил в успех, а успех зависел от тщательной подготовки бойцов отряда к действиям в условиях ночного времени и в незнакомой обстановке. Возникало множество мелочей, и могло возникнуть еще больше неожиданностей, которые следовало заранее предусмотреть, чтобы избежать напрасного риска.