Геннадий Осипов - Общество знания: История модернизации на Западе и в СССР

• Название: Общество знания: История модернизации на Западе и в СССР
• Автор: Геннадий Осипов
• Издательство: Книжный дом «ЛИБРОКОМ»
• Жанр: Политика
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-397-01410-6

Выздоровление, укрепление и подъем отечественной науки, образования, массовой культуры мышления — условие перехода России на инновационный путь развития, а точнее — условие самого существования России. В настоящий момент эта идея оформилась как строительство так называемого общества знания. По своей глубине и масштабу это проблема цивилизационного порядка. Она предполагает изменения во всей системе жизнеустройства страны и народа — создание новой многомерной ткани общественных отношений, нового языка и нового типа рациональности.

Данная книга — первый том единого труда. В ее первом разделе рассмотрены основные положения социологии и экономики «общества знания», которые вырабатывались в ходе проектирования и практической реализации программы Запада — ив апологетической, и в критической ветви общественной мысли. К началу XXI века накопилось достаточно сигналов, позволяющих скорректировать тот проект постиндустриального «общества знания», который был разработан в 70-90-е годы XX века в обстановке технократических иллюзий. Второй раздел посвящен истории дореформенного (российского и, в основном, советского) «общества знания», а также кризису этой системы в поздний советский период. Этот кризис был «стёрт» мощным системным кризисом в ходе демонтажа советского строя в 90-е годы.

Авторы приходят к выводу, что для работы над проектом будущего российского «общества знания» надо трезво оценить главные утраты от ликвидации СССР и советского строя и найти способы компенсации этих потерь.

Книга предназначена научным работникам, преподавателям и студентам, а также всем, кто размышляет над новейшей историей России и ее будущим.

---

В своем учении о театре Аристотель утверждает, что очищающее действие трагедии происходит именно в воображении — через взаимодействие эффектов страха и сострадания[82]. Для достижения этих эффектов необходимо, чтобы создаваемый перед зрителем мир был условным, над-реальным. Если бы он был совершенно похож на реальность, в пределе — сливался бы со сценами страданий, которые людям доводится видеть в обыденной жизни, то эффект ограничивался бы обычными чувствами конкретного страха или сострадания.

Ле Бон уделил большое внимание воздействию театра на массовое сознание, на толпу. Он писал: «Театральные представления, где образы представляются толпе в самой явственной форме, всегда имеют на нее огромное влияние… Ничто так не действует на воображение толпы всех категорий, как театральные представления» [159, с. 39].

В театре, как и в неподвижной картине, воображаемый мир может быть усложнен. Таким образом, театр становится лабораторией для поведения мысленных экспериментов. Гамлет, манипулируя воображением, заставил раскрыться мать и Клавдия, попросив актеров сыграть пьесу, изображающую цареубийство — а зрители видели в Англии XVI века этот двойной театр. Так эти зрители становились современными европейцами. И так мир подходил к тому, что сегодня называется «общество спектакля».

Кооперативным эффектом обладает сочетание двух духовных структур — воображения и чувств. Говорят, что эмоции — основные деятели в психическом мире, а образы — строительный материал для эмоций.

На сочетании воображения и чувств основано, например, одно из самых мощных средств воздействия на общественное сознание — терроризм, соединенный с телевидением. Эта политическая технология — важный элемент современного «общества знания». Образ изуродованной взрывом невинной жертвы доводится телевидением буквально до каждой семьи, а воображение «подставляет» на место жертвы самого телезрителя или его близких, и это порождает целую бурю чувств. Затем уже дело техники — направить эти чувства на тот образ, который подрядились разрушить манипуляторы (образ армии, федерального центра, исламских фундаменталистов, чеченцев и т. д.). В этой акции необходима лишь цепочка: террористический акт — телевидение — воображение — чувства — нужное поведение. При этом трансформируется вся система знания. В частности, отключается рациональное мышление (прежде всего, здравый смысл и мера), потому что террор не является реальным средством уничтожения и даже не создает значительной реальной опасности. Его цель — устрашение, т. е. создание неадекватного чувства страха.

Роль художественных образов как особого типа знания интенсивно изучалась и использовалась в 30-е годы. Один из близких к Гитлеру интеллектуалов, архитектор А. Шпеер, пишет в своих воспоминаниях: «И Гитлер, и Геббельс знали, как разжигать массовые инстинкты на митингах, как играть на страстях, прячущихся за фасадом расхожей респектабельности. Опытные демагоги, они умело сплавляли заводских рабочих, мелких буржуа и студентов в однородную толпу, формируя по своей прихоти ее суждения» [277].

В США эти представления начал приспосабливать для целей рекламы ученик Фрейда Эрнст Дихтер, психолог из Вены, который эмигрировал в США в 1938 г. Он создал «Американский институт по изучению мотивации поведения». По мнению Дихтера, рекламные агентства в США стали «самыми передовыми лабораториями психологов».

Успех института Дихтера привлек политиков. Знание, полученное из рекламы товаров, было перенесено в политическую сферу. В 1960 г. Дихтер был советником в избирательной кампании Кеннеди. После выборов стало возможным проверить эффективность его рекомендаций на огромном статистическом материале. Его стали привлекать как консультанта в избирательных кампаниях в международном масштабе.

В дальнейшем психоанализ стал дополняться методами герменевтики, семиотики (науки о символах), этнографии и культурологии — оставаясь ядром междисциплинарного подхода. Известный психолог Луи Ческин, который также одним из первых применил психоанализ в рекламе, директор «Американского института по исследованию цвета», вел обширные работы по воздействию на подсознание с помощью окраски. На этих работах строилась реклама таких фирм, как «Проктер энд Гэмбл» (парфюмерия), «Филип Моррис» (сигареты), «Дженерал Фудс» (пищевые продукты). Все это товары массового спроса, и полученный при их продаже статистический материал был огромен, так что Луи Ческин имел хороший объект исследования и получил впечатляющие результаты. По ним можно было определить, например, какие эмоции возбуждает в подсознании цветовая гамма избирательного плаката в приличных кварталах и в трущобах, у людей разного возраста, с разными доходами и уровнем образования, разной национальности и т. д.

В области радиовещания велись большие исследования того, как влияют на подсознание тональность и тембр голоса диктора, темп речи. Все эти параметры стали подбирать в зависимости от того, какие струны в душе слушателя требовалось затронуть при том или ином сообщении. Во время избирательной кампании Кеннеди психоаналитики предсказывали, что в радиодебатах он будет проигрывать Никсону в определенных штатах из-за слишком высокого голоса и «гарвардского акцента» — там низкий и грубоватый голос Никсона будет восприниматься как более искренний. Кеннеди советовали при любой возможности избегать радио и использовать телевидение — при зрительном восприятии проигрывал образ Никсона. После выборов анализ голосования в разных аудиториях подтвердил расчеты аналитиков.

Одним из тех, кто заложил основы нового обществоведения, включающего художественное воображение в систему знания, был Грамши. Недаром его имя называют в одном ряду с именами М. Бахтина в культурологии, М. Фуко и других новаторов в философии. Грамши — один из первых философов, которые почувствовали новую научную картину мира и перенесли ее главный дух в науку об обществе[83].

Опираясь на теорию Грамши, культурологи объясняют роль вещи («ширпотреба») в установлении и поддержании гегемонии буржуазии в западном обществе. Вещи (материальная культура) создают окружающую среду, в которой живет средний человек. Они несут «сообщения», оказывающие мощное воздействие на обыденное сознание. Если же вещи проектируются с учетом этой их функции как «знаков» («информационных систем из символов»), то в силу огромных масштабов и разнообразия их потока они могут стать решающей силой в формировании обыденного сознания. Именно дизайн ширпотреба (особое место в нем занимает автомобиль) стал в США главным механизмом внедрения в сознание культурных ценностей (создания и сохранения «культурного ядра» общества). Специалисты особо отмечают способность этого механизма к эффективной «стандартизации и сегментации» общества — важной политической технологии.

Стандартизация и сегментация — условие культурной гегемонии в гражданском обществе, где требуется сохранять «атомизацию», индивидуализацию людей. Но в то же время надо соединять «сегменты» связями, не приводящими к органическому единству — безопасными для гегемонии. Как показали исследования по методологии Грамши, эффективным средством для этого стал в США спорт. Он порождал такие символы и образы, которые связывали мягкими связями, не ведущими ни к какому социальному единству, самые разные сегменты общества — от негритянского дна до буржуазной элиты. Спорт создавал особый срез общей массовой культуры и обыденного сознания. Сегодня это знание стало основой одной из важнейших политических технологий «общества знания», которой стремятся овладеть все политические режимы.

Наконец, в логике учения Грамши в современном «обществе знания» вводится в политическую технологию театр. Сам Грамши в своей теории гегемонии также уделял большое место театру, особенно театру Луиджи Пиранделло, который немало способствовал приходу к власти фашистов в Италии[84]. В США проведены исследования о роли театра в разрушении культурного ядра стран социалистического лагеря в 70-80-е годы. Так, например, рассмотрена работа известного в ГДР театра Хайнера Мюллера, который в своих пьесах ставил целью «подрыв истории снизу». Это — типичный пример явления, названного «антиинституциональным театром», то есть театром, подгрызающим общественные институты. Согласно выводам исследования, постановщики сознательно «искали трещины в монолите гегемонии и стремились расширить эти трещины — в перспективе вплоть до конца истории».

Теперь говорят о возникновении, наряду с «обществом знания», общества спектакля. В людях ослаблена их ипостась граждан, они стали как бы зрителями, наблюдающими захватывающий спектакль. А сцена — весь мир, мы — массовка, а артисты спускаются со сцены в зал. И мы теряем ощущение реальности. Лебон сказал о толпе, что «нереальное действует на нее почти так же, как и реальное, и она имеет явную склонность не отличать их друг от друга». Ги Дебор в книге «Общество спектакля» (1967) показал, что современные технологии способны разрушить в человеке знание, полученное от реального исторического опыта, заменить его знанием, искусственно сконструированным «режиссерами» [110].