Николай Оганесов - Играем в Спринт

• Название: Играем в Спринт
• Автор: Николай Оганесов
• Жанр: Детектив

---

Знак полувопроса, повисший в конце, оставлял лазейку, и хотя "ежегодные поездки" давали мне право ответить утвердительно, я предпочел промолчать.

- Понимаешь, старик, так получилось, что ближе этих ребят у меня никого нет. - Вадим откинулся на спинку сиденья. - Мы не виделись по полгода, по году, но я всегда знал, что меня здесь ждут, что мне будут рады. У меня ведь не так много друзей... Их и не может быть много. Не спорь, тебе этого не понять. И никому не понять... Ну да ладно, опять я не о том. Семейные неурядицы - дело внутреннее. Возможно... скорее всего они бы развелись, но и тогда оба остались бы моими друзьями. Оба, - подчеркнул он. - Я хочу, чтобы ты это знал. Я к тому, что... Имей в виду, я не дам Нину в обиду. Она жена моего друга. Если ты решил поразвлечься, учти... И незаконченное предупреждение прозвучало довольно грозно. - Не рассчитывай, что после смерти Сергея, - слово "смерть" ему не понравилось, и он изменил формулировку, - что после его гибели за Нину некому заступиться.

Теперь он высказался полностью, и я, признаться, вздохнул с облегчением: нравоучения, даже когда они облекаются в столь корректную форму, оставляют неприятный осадок. Разумеется, забота о жене погибшего друга объяснима, а решимость постоять за нее заслуживает всяческого уважения, но не ожидал же он, что в ответ я начну бить себя кулаком в грудь и вопить о своей порядочности.

Однако уже в следующую минуту я пристыдил себя: "Никто и не просит тебя стучать кулаком в грудь. Человек к тебе со своей бедой, со своими сомнениями, а ты сразу в бутылку..."

Время шло. Рядом со мной сидел близкий друг Кузнецова, и пусть мне тоже не по душе было слово "смерть" - как, впрочем, и слово гибель, - я адресовал Вадиму вопрос, который задавал себе чаще других:

- И все-таки непонятно, как это могло случиться? Он что, плохо плавал?

- То-то и оно, что нет, - сразу откликнулся Вадим. Он явно обрадовался возможности сгладить впечатление, которое оставила его проповедь. - Плавал Сергей превосходно.

- Может, неважно себя чувствовал? - предположил я. - Или ногу судорогой свело, так тоже бывает.

- Вряд ли. Кто же больной пойдет купаться. Какая в этом необходимость, он что, моря не видел?! А судороги... судорога ерунда. Для опытного пловца это несмертельно.

Его мнение не расходилось с моим собственным. Пожалуй, если бы мы поменялись местами и вопросы задавал он, я отвечал бы точно так же.

- В газете написано, что он был в нетрезвом состоянии.

И эта попытка поколебать нашу общую точку зрения не увенчалась успехом.

- Мало ли что написано! Он не полез бы в воду в подпитии. Ни пьяным, ни больным он не был, можешь не сомневаться. Это так же верно, как то, что в моей флейте четырнадцать клапанов, ни одним больше, ни одним меньше. И вообще, если хочешь знать, я не верю этой заметке.

- Как не веришь? - не понял я.

- Не верю, и все.

- Но его видели, - с моего языка чуть не сорвались фамилии Пасечника и Аксеновой - живых свидетелей гибели Кузнецова, но я вовремя спохватился. - Наверняка видели, иначе откуда столько подробностей?

- Утонуть-то он утонул, только я не верю, что это произошло случайно. - Вадим резким щелчком выбросил сигарету и тут же закурил новую.

- Ну ты и смолишь, - заметил я, наблюдая, как он выдувает из зажигалки застрявшие там крошки табака.

- Привычка. Какие у меня развлечения? Курево да езда. Ну еще музыка. Если уж в этом себе отказывать... - Он затянулся. - Ты торопишься, наверно, а я задерживаю.

- Ничего, только отключи, пожалуйста, музыку, а то в сон клонит.

Он выключил магнитофон.

- А может, все-таки проедемся?

- Не сегодня, - возразил я. - Ты что-то о случайности говорил.

- Наоборот, - поправил Вадим. - Возьми, к примеру, дорогу. Когда кто-то попадает под колеса, первое, что мы делаем, - выясняем, кто виноват. Долго и нудно ковыряемся в болтах и гайках, замеряем тормозной путь, ну и так далее. Водитель обвиняет пешехода в неосторожности, пешеход, если остался жив, обвиняет водителя в превышении скорости. Обоих выслушивает компетентный товарищ из инспекции и выносит решение: виноват такой-то. Но есть случаи, когда виновных нет: и водитель прав, и пешехода вроде обвинить не в чем. Все разводят руками и признают: случай, стечение обстоятельств. Это на дороге. Здесь тоже можно свалить на случай, это, кстати, легче всего. А можно с серьезным видом искать виновного: море виновато, что оно глубокое, берег, что крутой, Сергей в том, что не соблюдал каких-то там правил. Ну а представь на секунду, что он и не собирался их соблюдать, что тогда?

Намек был слишком прозрачным, чтобы искать подтекст.

- Уж не хочешь ли ты сказать, что он... - не произнесенное вслух слово не помешало Вадиму утвердительно кивнуть в ответ.

- По-моему, это единственное разумное объяснение, старик. Другого нет. Прикинь сам, зачем ему было лезть в воду? Да еще переться черт знает куда. Море-то вот оно, рядом, в пяти минутах ходьбы, а его понесло за город. Спрашивается: зачем?

- Но ведь должна быть какая-то причина?

- Причина? - Вадим глубоко затянулся. - Причин могло быть тысячи. В последний раз я приезжал сюда весной, в мае. Мне страшно не понравилось его настроение. Таким я его никогда не видел.

Он замолчал. Я подумал, что это все, и хотел уже порасспросить поподробней, но Вадим продолжил:

- Сергей был подавлен, нервничал, жаловался, что у них с Ниной не ладится. То винил в этом себя, то вдруг начинал обвинять Нину в глупости, упрекать в неумении жить как все. Надо знать Сергея, чтобы понять, каково ему было говорить об этом. Он ведь особой общительностью не отличался и раз делился, значит, припекло до крайности. Я пробыл тут дней десять и находился при нем почти неотлучно, боялся оставить одного. Уже тогда было видно, что добром это не кончится, слишком сильно он любил Нину, слишком тяжело переживал разрыв. Так и сказал мне перед отъездом: "Я не выдержу, если она меня бросит. Я не могу без нее жить". Это его подлинные слова...

Вадим закинул локоть на спинку сиденья и повернулся ко мне, словно проверяя, внимательно ли я его слушаю.

- Теперь сопоставь факты, - сказал он. - Вывод, по-моему, напрашивается сам собой.

Последние дни я только и делал, что сопоставлял факты.

Занятие чем-то похожее на детскую игру в кубики, где каждый кубик отдельный фрагмент общей картинки. Казалось бы, невелика премудрость: знай себе подставляй их друг дружке, пока не получишь искомое целое. Была, однако, в этой игре особенность - в кучу оказались свалены сразу несколько разных наборов. К тому же я понятия не имел, как в конечном счете должна выглядеть эта самая общая картинка. К имевшимся на сегодня фактам-кубикам Вадим подбросил новый, и его рисунок никак не стыковался с остальными.

В самоубийцу, который бросается в морскую пучину из-за личной драмы, еще можно поверить. Но при чем здесь деньги? Зачем самоубийце казенные деньги? Даже версия Стаса, по которой ограбление совершили мы с Кузнецовым, представлялась более убедительной. Нет, факты фактами, а с выводами придется повременить.

Вероятно, Вадим ждал, что, вызвав его на разговор о Сергее, я выскажу и свои собственные соображения, и был немного разочарован моей пассивностью.

- Может, надо сообщить об этом в милицию, как думаешь? - спросил он.

Неплохая мысль, правда несколько запоздалая.

- Зачем? Понадобится, они тебя сами отыщут.

- Тоже верно. - Он тронул потешного, составленного из крупных коричневых желудей человечка, который висел на резинке у лобового стекла, и тот упруго закачался, водя выпученными бусинками глаз.

- Симпатичная штучка, - заметил я. - Где купил?

- Тут, в магазине. - Он показал пальцем за спину. - Ты, я вижу, со мной не согласен?

- В чем?

- Ну, что Сергей... - Вадим искал нужное слово, но так и не смог его произнести.

- Откровенно говоря, нет.

- Почему?

- Долго объяснять.

Я посмотрел на часы. Стрелки моего "Полета" свидетельствовали, что сорок минут назад наступил новый день - пятница, второе октября.

- Ты не обижайся, но уже поздно, - сказал я. - Мне пора.

Вадим пожал плечами.

- Иди, конечно.

Я вышел из машины и обошел ее спереди.

- Подожди. - Он высунулся в окошко. - Чуть не забыл. Вот, возьми. - И протянул глянцевую бумажку размером с визитную карточку. - Это контрамарка на открытие фестиваля. На два лица. Для Сережки доставал.

- Но ведь я...

- Бери. - Он сунул мне билет. - Все. Счастливо оставаться.

Выпустив облачко выхлопных газов, машина тронулась с места и, круто развернувшись, стремительно понеслась мимо погруженных в сон этажей гостиницы.

С полминуты в близлежащих улицах слышался удалявшийся шум, затем он стих, и наступила тишина.

На мокром блестящем асфальте, там, где только что стояла "Каравелла", павлиньим пером расплылось радужное пятно бензина.

3

Я осмотрелся. Справа, на бетонном лафете, дремала обнесенная цепью пушка. Позади, за черными копьями кипарисов, искрилось море.