Януш Камоцкий - Встречи с Индонезией

• Название: Встречи с Индонезией
• Автор: Януш Камоцкий
• Издательство: Наука
• Жанр: Путешествия и география
• Год: 1982

Книга представляет собой описание путешествия, предпринятого автором, научным сотрудником Краковского этнографического музея, в начале 70-х годов в Индонезию. Особый интерес вызывают этнографические зарисовки о жизни племен, населяющих места, удаленные от туристских маршрутов, а также картинки, отображающие быт, нравы и обычаи индонезийцев.

---

Снимков я сделал в этот день много, но никаких танцев и веселья не было. Правда, меня угостили кокосами.

Назавтра после обеда иду в деревню Тео на праздник поклонения дереву. У дерева островитяне будут просить здоровья и благополучия. Во время строительства лодки несколько человек заболели — то ли надорвались, то ли простудились, и люди решили, что дух деревни обижен и хочет, чтобы у него попросили прощения. Иначе, когда лодка выйдет в море, дух может отомстить.

Начинается этот обряд процессией, впереди которой шагает юноша и бьет в гонг, за ним следует другой с барабаном в руках, а третий в колонне стучит палкой по этому барабану. Потом — танцы. Женщины, человек десять, одетые только в саронги, встают в ряд. Среди них один мужчина. На нем лишь набедренная повязка и платок на голове. Все выводят какую-то монотонную мелодию, переступая с ноги на ногу. Танцовщицы великолепны. Многие довольно молоды. Кое-кто сразу же после танца принялся кормить грудью младенцев. Некоторые женщины выглядят старше сорока: здешний климат и условия жизни способствуют быстрому старению.

Далее последовал танец распорядителя праздника с одной из танцовщиц. Наклонившись друг к другу, они топчутся на месте, вертятся волчком, совсем как глухари на току. Танцы будут продолжаться три дня, после чего дерево обязательно смилостивится.

В воскресенье присутствую на богослужении. С любопытством разглядываю верующих. Почти половину церкви занимает плотная толпа женщин в национальных нарядах. Лишь несколько девочек одеты в платьица. На многих женщинах черные сатиновые пелерины, более скромные, чем те, какие я видел в Маумере. Зато среди мужчин нет ни одного в адатной одежде. Большинство в липах. Некоторые в брюках. У одного молодого человека замечаю какое-то пятно на липе. А, это остатки клея после отвалившейся фирменной этикетки — свидетельство того, что липа новая. У другого спереди на штанине светлых брюк виднеется красная метка, расположенная вдоль кромки фабричного материала. Что поделаешь — всюду свои обычаи.

В костел входит небольшая группа опоздавших к началу богослужения мальчиков. Они одеты в брюки или липы.

В воскресенье решил пойти в деревню Тома. В центре деревеньки — большой, крытый железной крышей с просторной верандой дом. Здесь живет моса лаки — жрец. Он радушно меня принял и угостил обедом, который состоял из маниоки со свининой и сока кокосового ореха. Руки после обеда мы моем также кокосовым молоком, а зубы чистим волокнами ореха.

Очень хочу в среду побывать на празднике встречи нового буйвола, купленного на Флоресе. Главное торжество, правда, состоится в Чавалау, но пераху с животным должна пристать к берегу у деревни Тома. Я не совсем уверен, что моса лаки будет в восторге от моего присутствия на празднестве, но это его дело.

Пользуясь случаем, спрашиваю у него, как хоронят людей, погибших в море. Вот что узнаю: если смерть наступила неподалеку от Палуе, покойника хоронят на острове так, как это здесь принято; если же человек умер далеко в море, труп опускают в воду, а позднее на острове кладут в гробницу банан в одежде покойного. Как раз вчера я осматривал каменную гробницу, в которой лежит банан. Место для гробницы, — а она обычно находится недалеко от дома — определяет моса лаки или выбирают родственники покойного.

Каковы функции моса лаки? Он имеет возможность обращаться непосредственно к божеству Равуле и к духам. Со злым духом Нуту, или Нуту Чани, он не говорит. К злому духу в случае необходимости обращается тот человек, который в нем заинтересован. Равула сотворил людей и духов. У каждого человека есть свой дух — лобо; после смерти человека его дух идет к Равуле, и Равула, если человек был хорошим, его принимает, а если плохим — отвергает. Как происходит это изгнание, мне не объяснили. Кое-что я понял, когда стал узнавать об обряде почитания камней, устанавливаемых во время праздника умерших. Здесь уже не делают различия между плохими и хорошими людьми, никто не остается у Равулы, а все одинаково вселяются в камни. Женщину, отыскивающую камень, который будет посвящен умершему, называют словом, равнозначным нашему слову «акушерка». Я думаю, это следует толковать следующим образом: дух воплощается в камень, то есть в каком-то смысле заново родится, женщина же, нашедшая этот камень, как бы помогает при этом рождении.

Полагают, что Равула — это бог солнца (ра — солнце) и луны (вула — луна). Мне, кстати, приходилось слышать о существовании в этих местах культа луны и о празднествах в честь луны и солнца, связанных с ежемесячным «умиранием» луны и солнца во время затмений и извержений вулкана на соседнем Флоресе. Во время извержений солнце «желтеет», блекнет. Тогда жители просят. Равулу направить лаву подальше от их селений. В обрядах, связанных с культом Равулы, в отличие от церемоний в честь буйвола, участвуют только язычники.

— Беседа с моса лаки осложнялась тем, что милый старичок говорил очень неразборчиво, да еще все время с каким-то ожесточением жевал табак. Когда я увидел дочь моса лаки, меня поразили ее зубы, идеально ровные, подпиленные специальным камнем. Моса лаки считает, что, отказавшись лет двадцать назад от обычая подпиливать зубы, женщины много потеряли.

Наутро встаю рано, чтобы попасть в Аву до наступления жары. Говорят, от Авы до вулкана не больше часа ходьбы. В Аве делаю подсчет: час туда, час обратно, час на осмотр вулкана и отдых — таким образом, через три часа я должен вернуться — до наступления самой сильной жары, Я иду на вулкан сразу, с тем чтобы около одиннадцати, самое позднее в двенадцать вернуться обратно.

По дороге на вулкан меня сопровождают два ученика местной школы, которых приставил ко мне учитель. Очень скоро я начинаю понимать, что мальчики абсолютно не ориентируются в лесу, не знают леса, теряются на каждом перекрестке дорог. Единственное, что они хорошо умеют делать, это срывать кокосы и рассекать их тремя ударами ножа. Доведя меня до едва заметной тропинки, они с облегчением вздыхают и говорят: «Она ведет к рано» (к озеру). Увидев, что я не понимаю, кто-то поясняет по-индонезийски: «Ке темпат апи» («К месту огня»).

Прощаюсь с мальчиками, и те, радуясь, что так хорошо справились с заданием, да еще получили по конфете, убегают.

Через некоторое время тропинка сужается, а потом и вовсе исчезает. Мне ничего не остается, как продираться сквозь лес наобум. Наконец натыкаюсь на едва заметную тропинку. Она-то и приводит меня к вулкану. Зрелище не представляет собой ничего особенного: два невысоких вулканических конуса и дымка пара или газа над ними. Склоны выжжены, лишь кое-где посреди черной растительности пробивается свежая зелень.

Осматриваюсь, ищу подходящее место для подъема. Выбрал, начинаю восхождение. Под ногами осыпается лава. Чтобы удержаться, хватаюсь руками за какой-то выступ. Горячо! Теперь я понимаю, почему жители Палуе не ходят на вулкан: кроме того, что это опасно, их ноги (а ходят они в основном босиком) не могут выдержать такую высокую температуру. Я ощущаю жар даже через подошвы. Временами чувствую, как дрожит, сотрясается скала — похоже на грохот поезда, идущего через мост. Болят руки, до крови исцарапанные при падении. Но я уже на вершине. Вижу третий и четвертый кратеры. Побродив немного, обнаруживаю пятый. Мне кажется, если не считать летчиков, пролетающих на своих самолетах над островом, я первый человек, который увидел эти кратеры.

Жарко нестерпимо, солнце печет, вулкан раскален… Иду по отвердевшей лаве, по участкам, засыпанным пеплом, пробираюсь сквозь обожженные заросли. Одежда в грязи, рубашка изорвана в клочья, руки чернее, чем у трубочиста, а впереди еще скалы и еще один кратер. Но я уже валюсь с ног от усталости. Надо идти назад. Давно прошло время, когда я предполагал вернуться в Аву. Без паранга продираться через лес просто невозможно. Вскоре обнаруживаю тропинку и направляюсь по ней, как мне кажется, к Аве. Наконец лес кончается. Что-то блестит вдали. Может быть, это крыша церкви в Леи? Вряд ли. Внезапно передо мной вырастает пограничный столб, отделяющий Чавалау от Леи. Если не найти короткую дорогу, отсюда до Авы три часа ходьбы. Вокруг ни души. Пройдя немного по тропе, слышу женские голоса. Прекрасно, сейчас узнаю дорогу, однако не тут-то было: при моем приближении женщины с криком разбегаются. Может быть, меня приняли за демона? Жду — не вернутся ли? Нет, видимо, испугались до смерти. Продолжаю спускаться и вскоре натыкаюсь на большую группу людей, о чем-то взволнованно спорящих. Впрочем, возможно, мне это показалось — местные жители всегда говорят такими возбужденными голосами, что создается впечатление, будто они ссорятся.

Короткой дороги отсюда до Авы не существует, а у меня уже нет сил идти дальше, но идти надо. Послать какого-нибудь ребенка к Кристине? Идея неплохая, но как ее осуществить? Что, если детям не захочется никуда идти? Так и вышло. Ни один ребенок не желает двигаться с места. А сообщить Кристине необходимо. Учитель и какак (старший брат) Кристины живо обсуждают этот вопрос. Может быть, написать письмо и послать его с кем-нибудь в Нитунг, чтобы оттуда его переправили дальше? А может быть, письмо возьмет какак Кристины, который собирается идти в том направлении? Он только сперва отнесет в ремонт испорченный радиоприемник и сделает еще одно дело, а потом пойдет в Аву. А письмо тем временем лежит… Страшно разозлившись, я заявляю, что пойду сам. Моим собеседникам становится неловко. Да еще какая-то женщина принялась их стыдить. В результате посылают трех ребятишек с письмом, а я возвращаюсь в Леи, где священник Маас, увидев меня, поспешно приносит бутылку туака. Добравшись до Леи и придя в себя после двух стаканов туака и такого же количества кофе, я направляюсь в Аву с визитом к «капитану», или, как теперь говорят, «координатору» Палуе. Капитан — что-то вроде потомственного старосты — обещает, что даст мне знать, когда пойдет лодка в Риунг (оказия в ту сторону случается крайне редко). До этого я успею побродить по Аве с его племянницей Домицелой, весьма умной и интеллигентной девушкой. Она может помочь мне в беседах с местными жителями.