Януш Камоцкий - Встречи с Индонезией

• Название: Встречи с Индонезией
• Автор: Януш Камоцкий
• Издательство: Наука
• Жанр: Путешествия и география
• Год: 1982

Книга представляет собой описание путешествия, предпринятого автором, научным сотрудником Краковского этнографического музея, в начале 70-х годов в Индонезию. Особый интерес вызывают этнографические зарисовки о жизни племен, населяющих места, удаленные от туристских маршрутов, а также картинки, отображающие быт, нравы и обычаи индонезийцев.

---

С утра начинаются спортивные игры. С интересом наблюдаю, как молодые индонезийцы, следуя традиционным спортивным обычаям, подают друг другу руки, как команды выходят на поле и т. д. Даже в самом бедном кампунге спортивные правила строжайше соблюдаются. Соревнования проходят неподалеку от кладбища; которое привел в порядок Пайонк. Теперь можно праздновать день поминовения усопших, что очень любят местные жители. В здешних деревнях кладбищ, как таковых, обычно нет. Вместо них перед домами ставят две-три гробницы. При этом дом — маленький, бамбуковый, а гробница большая, бетонированная, с большим крестом или мусульманскими столбиками. Хоронят сразу же, как только человек умирает, зато потом в течение пяти дней в его доме бодрствуют. Родственникам это обходится недешево. Приходится забивать борова, варить для гостей кофе и т. п. Что делают гости? Одни плачут, другие, устав от всего происходящего, играют в карты, третьи едят и шумят. В общем обстановка как на христианских поминках.

Если похороны происходят по католическому обряду, на шестой день вечером сколачивают крест из заранее приготовленных досок и вырезают табличку, на которой написано имя покойного и даты его рождения и смерти. Все это торжественно устанавливается на могиле. Пайонк поддерживает этот традиционный обряд, называемый «установлением креста».

Миссионеры стараются организовать не только религиозную, но и хозяйственно-культурную жизнь местного населения. Они, например, ввели террасное земледелие, которое уже существовало в Бали. Нелегко было убедить жителей в целесообразности этого мероприятия, идущего вразрез с местной традицией.

У меня с Пайонком возникает интересный разговор о формах благотворительности. По-настоящему полезным делом он считает построенный им для семинарии водопровод, из которого берут воду и деревенские жители. Давать же деньги взаймы и знать наперед, что они никогда не будут возвращены, по его мнению, вредно. Это только разлагает людей. Другое дело одолжить инструмент и т. п. Но люди просят денег, они не могут понять, как это у человека, имеющего огромный дом и столько книг, нет денег. Ксендз Пайонк нашел выход из положения: он раздал пятерым нуждающимся какую-то сумму и, когда к нему приходили просить, говорил: «Я охотно одолжил бы тебе, деньги у меня есть, но в данный момент они находятся у такого-то и такого-то. Как только кто-нибудь из них вернет, я дам тебе». Действительно, пока один человек, не вернул деньги, другой не может их получить. Проситель не обижается. Важно терпеливо и внимательно выслушать человека, дать ему почувствовать, что его понимают.

Иногда приходится прибегать к уловкам. Когда Пайонк строил водопровод, он должен был выкупить участок земли вокруг источника, оцененный в 30 тысяч рупий.

Владелец участка (учитель, работающий в отдаленной местности и приезжающий сюда по воскресеньям к жене) меньше чем о 300 тысячах не хотел и слышать. К этой сумме надо было еще добавить 35 мешков цемента. Сообразив, что семинарии эта земля необходима, он даже не торговался и твердо стоял на своем. Во время одного из бесчисленных разговоров ксендз спросил его:

— У тебя есть сын?

— Да.

— Было бы хорошо, если бы он вырос и стал священником.

— Да.

— Ты хотел бы, чтобы он учился в Ледалеро?

— Конечно.

— А что ты скажешь сыну: «Иди, сын, в Ледалеро, мы на нем здорово нажились?» Или: «Иди, сын, в Ледалеро, мы им здорово помогли, благодаря нам у них есть хорошая вода»?

Парень оторопел, потом немного подумал и сказал:

— Вы правы, отец.

И продал участок за 35 тысяч плюс цемент.

Миссионер в Индонезии — это не только священник. Он и врач, и учитель, и механик, и медик, и строитель. Один из миссионеров сказал, смеясь, что, если в Польше его спросят, сколько он окрестил язычников, он вынужден будет сказать: ни одного (если не считать тех, кого приносили на руках родители). К нему приходили совсем с другими проблемами: Починить радио, прокрутить фильм и т. п.

Из Ледалеро на семинарской машине еду в Маумере, откуда буду держать путь на Палуе, небольшой островок в море Флорес. В Маумере, на мое счастье, находится пераху[13] с Палуе, которая вот-вот отправится в свою родную деревеньку.

На безводном острове

И вот я уже в пераху плыву на этот островок. В какой-то момент наша лодка, сильно накренившись, зачерпнула воды. Наблюдая, как матросы возились с парусом, стараясь не дать нашему суденышку перевернуться, убеждался в том, что индонезийцев нельзя считать людьми абсолютно спокойными, уравновешенными. Команды следовали одна за другой и в мгновение ока выполнялись. В результате все обошлось благополучно, если не считать того, что мои магнитофонные ленты поплавали на дне лодки.

В пути решили перекусить. Едим уби каю (маниоку), запиваем водой из большого глиняного кувшина. Уби каю по вкусу похожи на чуть недоваренный подмороженный картофель.

Восход солнца на море необычайно красив. Солнечный диск поднимается из-за гор Флореса. Вода настолько прозрачна, что видно дно. Рядом с нами плывет сампан, парусная лодка с двумя балансирами. Я всегда считал, что сампан более устойчив, чем пераху, но наш шкипер утверждает обратное. Не в состоянии вынести жару, убегаю в кабину, под навес. Впрочем, сдался не один я. Из всей команды только шкипер-рулевой терпит зной.

Мои спутники являют собой истинно меланезийские типы: темнокожие, с вьющимися шевелюрами и довольно богатой растительностью на лице, что отличает их от западных индонезийцев. Время от времени они поют, в основном церковные песни. То ли хотят показаться набожными, то ли такие и есть на самом деле?

Спрашивают, Не священник ли я. Получив отрицательный ответ, называют меня «брудер» вместо «патер» (по-голландски). Что ж, брат так брат!

Утром плывем на веслах. Вода прозрачная, голубая, видно дно. Впрочем, это только кажется, что мелко — глубина здесь около ста метров. Рыбы мало. Я увидел всего несколько мелких рыбешек. По словам моих спутников, в районе Флореса много акул, а вблизи Палуе их нет, можно купаться спокойно.

Впереди прямо из моря появляется конус. Это остров Палуе, который с каждой минутой виден все яснее. Приближаемся к берегу. Видны навесы, под ними строят лодки. Похоже, что на здешних верфях нет недостатка в работе.

Став у берега и передав якорь какому-то парню, выходим. Нас окружает толпа женщин и детей. Вынимаю коробку леденцов. Ну и ну — детям ничего не достается: женщины вмиг все расхватали. Одна из них с неприступным видом держит банку, а на лице написано: «Моя, никому не дам». Я, естественно, не собираюсь отнимать у нее добычу. Достаю еще банку и раздаю конфеты детям. Но банка оказывается в руках женщины с ребенком. Как отличаются эти островитяне от деликатных жителей Явы!

Утром, искупавшись в море и уложив в рюкзак фото- и кинопринадлежности, немного провизии, обувь на деревянной подошве, смену белья, отправляюсь в путь. Дорога идет в гору, поэтому приходится останавливаться для отдыха. Чтобы преодолеть каких-нибудь пятьсот метров, мне потребовалось целых полтора часа. Двое сопровождающих меня молодых людей тоже едва переводят дух. По пути мы наткнулись на хижину и попросили у хозяйки кокосовый орех, чтобы утолить жажду. Получаю два — один для себя, другой для моей свиты.

Угостив радушных хозяев сигаретами, отправляемся дальше. По пути встречаем людей, которые несут цемент на строительство церкви в деревне Леи. Идем вместе — то они меня обгоняют, то я их. В Леи входим одновременно. Должно быть, я выгляжу довольно экстравагантно во главе процессии из мальчишек и носильщиков.

Пожилой седовласый человек, стоящий на веранде дома приходского священника, при моем появлении просто столбенеет. Кое-как ответив на мое приветствие и с трудом придя в себя, он спрашивает, кто я такой. Потом приносит мне питьевой воды, советует отдохнуть, искупаться. Выпив целое море и немного передохнув, снимаю с себя совершенно мокрую от пота одежду и отправляюсь в ванну, потом снова пью, на этот раз лимонад (из американских таблеток) и кофе. После обеда меня провели в комнату для гостей. Вскоре здесь разместится больница, а пока поживу я. Спешу закончить свои заметки при электрическом свете, пока работает движок. В комнате, правда, есть керосиновая лампа, но это совсем не то. В миссии имеется генератор, работающий на керосине. Он дает энергию для освещения миссии, церкви, когда это нужно, и, самое главное, для водокачки. На Палуе нет воды. Крыши церкви, миссии и больницы, в которой я поселился, покрыты листовым железом. Дождевая вода, стекая с них по водосточным трубам, попадает в подземное водохранилище. Оттуда при помощи насосов она подается в кухню и ванную. Местные жители приходят сюда и вручную накачивают для себя воду.

Внизу у самого моря есть нечто вроде колодца. По сути дела, это лишь углубление в земле, обложенное камнями, где скапливается профильтрованная почвой, но непригодная для питья морская вода. Женщины черпаками, сделанными из листьев, берут из него воду. Первый и единственный настоящий колодец построил здесь миссионер. Он сделал все своими руками, без посторонней помощи, если не считать одного мальчика с кухни. Колдуны предсказывали, что до воды удастся добраться только в том случае, если будут принесены в жертву хотя бы три человека. Поскольку миссионер от жертвоприношения отказался, люди боялись, что злые духи сами выберут себе жертву.