Семен Клебанов - Прозрение. Спроси себя

• Название: Прозрение. Спроси себя
• Автор: Семен Клебанов
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Детектив
• Год: 1984

В книгу вошли две остросюжетные повести о наших современниках — «Прозрение» и «Спроси себя», объединенные темой нравственного и гражданского воспитания молодого поколения. Автор исследует важнейшую проблему ответственности советских людей друг перед другом, перед моральным кодексом нашего общества. С повестью «Спроси себя» читатели знакомы, она была издана в «Молодой гвардии» в 1976 году. Повесть «Прозрение» новая.

---

Постепенно судья разобралась, к чему клонит свидетель, сообщая о подробностях аварии. Девяткин рисовал картину катастрофы, связывая ее с жизнью, привычками и характером начальника запани. В трудный день сплава улетел к своему дружку в Осокино. С рабочим людом не советовался, потому как считал всех ниже себя: как же, он начальник! В семье жил плохо, часто скандалил со своей женой Ольгой Петровной, уважаемой учительницей, да и с другими вел себя круто: то у него ругань с ревизором, то у честных рыбаков улов отнимал, себе забирал, а для отвода глаз худую рыбешку сплавлял в столовую.

* * *

Как-то поздним вечером притаился Щербак в тихих зарослях ивняка в ожидании ночного клева, колдуя над удочками. Два дня подряд он подкармливал здесь рыбу и теперь ожидал счастливого улова. Близилось время клева, когда он услышал за кустами чьи-то громкие голоса. А когда прислушался, узнал говор Девяткина и Любы Зайцевой, начальницы почтового отделения.

— Хочу домой. Поздно уже, — сказала Люба. — И зябко мне.

— Успеется, успеется, милая…

Он обнял Любу, стал целовать. Люба отворачивалась, пряча губы, и тогда Девяткин повалил ее на траву. Она отбивалась, но сильный и упрямый Тимоха, схватив руки, тяжело шептал:

— Подожди, милая, подожди…

Любе удалось подняться, и она испуганно закричала:

— Я не хочу! Уйди!

Послышался звонкий удар пощечины.

— Ну, стерва! — сипло процедил Тимоха и толкнул Любу с такой силой, что она упала навзничь на землю, ударившись головой, и заплакала. Он снова бросился на нее.

И тогда Щербак рванулся из кустов и, подняв Тимоху за шиворот, резко ударил его кулаком в лицо. Девяткин полетел в воду. Мокрый, фыркающий, он выскочил из реки и с воем кинулся на Щербака, но тот успел ударить Тимоху в живот. Девяткин скорчился и рухнул…

* * *

— Теперь про пожар, — продолжал свидетель. — Опять же по вине Щербака все случилось. Почему? У нас три катера. Ходим, как известно, на бензине. Вот об этом бензине и пойдет разговор.

Каныгин повернулся к Щербаку и тихо спросил, что за чепуху мелет Тимоха, но Алексей только молча пожал плечами.

— Бензин хранится в неположенном месте, будто другого у нас и нет вовсе. Предупреждали Щербака: надо убрать бензин в поле, от греха подальше. Он и мне прямо в глаза сказал, что, мол, моторист Девяткин, ты есть рабочий класс, занимайся своим делом и не суй нос куда не надо. Я тогда в пожарную инспекцию написал.

— В деле имеется акт пожарной инспекции, — сообщила Градова.

— Щербак их водкой напоил, на том и расстались.

— Свидетель, вы находитесь в зале суда, — напомнила Градова.

— Правда-то, ясное дело, всем глаза колет. Ну ладно, — ответил Тимоха и продолжал: — Когда дом загорелся, аккурат запань прорвало. Тут такое началось! И вот, представьте, начальник запани все бросил и побежал домой спасать свое имущество. Сам я не видел, не до этого было. Люба Зайцева рассказывала. Он ей как раз и передал свои чемоданы.. Вот он какой, Щербак, — добро народное пропадает, а он свое спасает.

— Кто такая Люба Зайцева?

— Начальник нашей почты.

— Где вы были, когда возник пожар?

— Работал.

— Точнее?

— На причале, в ракушке. Прочищал карбюратор.

— Что за ракушка?

— Залив у нас ниже запани есть. Так его прозвали. Когда сплав идет, там катера стоят. Тихое место.

— Большой залив?

— Километра три тянется. И глубина подходящая.

— Вас кто-нибудь видел там?

— А кто его знает! Я сам себе мастер. Без помощников обхожусь.

— Может, мимо кто-нибудь проходил?

— Не заметил.

— Что было дальше?

— Надо было проверить машину на ходу. — И Девяткин принялся в подробностях рассказывать, как отошел на километр от причала и увидел на берегу ребятишек из пионерского лагеря, они хором звали его и просили перевезти. Как он потом узнал из разговора с ними, дети отбились от своих в походе. Перевез он ребятишек через залив и вернулся к причалу. Глянь, на берегу огонь полыхает как раз в том месте, где бочки с бензином стояли.

СТРАНИЦЫ, КОТОРЫХ НЕТ В СУДЕБНОМ ДЕЛЕ

Тимофей Девяткин появился в Сосновке три года назад. В деревне Бережки, что раскинулась в пяти километрах от запани, он разыскал вдовую сестру матери. Явился он под вечер, в охотку расцеловал свою тетку — не видел ее лет десять, шумно раскрыл помятый чемодан, вынул цветастый платок и небрежно накинул на плечи Серафимы, чем сразу снискал расположение и привязанность пожилой женщины.

— Жить у тебя буду, Серафима, — сказал тетке Тимоха. — В тягость не буду. Силенкой меня бог не обидел. Соображаю, что к чему. Так что и сам не пропаду, извини-подвинься, и тебе пропасть не дам. Слышишь? Не позволю! — громче добавил он, вспомнив, что тетка туга на ухо.

Биография у Девяткина была сложная, мутная, да только мало кто толком знал правду о новом мотористе. В шестнадцать лет, недоучившись, пошел работать на мясной комбинат и вскоре приноровился воровать колбасу. А однажды попался. Вот тут бы и помочь парню на ноги подняться, но на комбинате решили иначе — пожалели его, а может, просто кое-кто испугался скандала. Отпустили Тимоху по собственному желанию на все четыре стороны. В разных должностях перебывал Тимофей: был подсобным рабочим на овощной базе, торговал в пивном ларьке, служил официантом в ресторане, шоферил после армии. С автобазы уволили за пьянство, и устроился он тогда мотористом в Горьком. Получив катер, стал деньги с пассажиров собирать. Так и жил он, стараясь урвать кусок побольше да пожирнее. И все это делал с ухмылкой, с прибауточками.

«Либо ты жизнь за глотку, либо она тебя, — любил рассуждать Тимоха, встречаясь с дружками в ресторане. — Ну, вперед!»

Однажды прослышал Девяткин от приятеля, что, если на сплав податься и умеючи действовать, да еще язык за зубами придерживать, можно изрядно поживиться. Надо только завладеть золотым дном реки и обратить затопленные бревна в даровую деньгу. Потому-то он и приехал к тетке.

На следующий день утром поспешил в отдел кадров, к Пашкову.

— Слыхал, вам люди нужны.

Пашков, распечатав пачку «Прибоя», сказал:

— Сплав — что жатва… У нас теперь горячая пора. И люди нам нужны.

Девяткин вынул трудовую книжку и положил на стол.

Пашков полистал ее, посмотрел на Тимоху.

— Значит, моторист?

— Так точно.

— Пьешь?

— А кто ее нынче не пьет?

— Вон сколько выговоров и увольнений! А еще спрашиваешь, нужны ли нам люди. Нет, Девяткин, мотористом не возьмем. Сплав — дело серьезное, ответственное. Тут всегда трезвая голова должна быть.

— Вы меня на пробу возьмите, — упрашивал Тимоха. — Неужто рабочему человеку ходу не дадите? Должны иметь сочувствие…

— Можем взять в бригаду сплавщиков, а про катер забудь.

— Ладно, давайте в бригаду… Я свое докажу.

— А если что, так пеняй на себя.

То ли понял Девяткин, что здесь ему крылышки обломают, то ли решил пригнуться, осмотреться вокруг, подыскать дружков, а там взять свое, только первое время работал он старательно, выделялся сноровкой. Неуемная силища позволяла ему орудовать багром вроде бы в шутку. Туда, где были трудные заторы, бригадир посылал Тимоху.

И так случилось, что моторист катера ушел осенью в армию, а на его место поставили Девяткина, поверили, что парень одумался.

Когда лес пускали по реке молем, стремнина паводковой воды подхватывала его и гнала тысячи бревен к низовью. Но не всем бревнам суждено было пройти длинный путь сплава. Иные, наглотавшись воды, теряли свою плавучесть и гибли на дне. И если бы умудриться и посмотреть на разрез реки, то можно увидеть, как чуть пониже уныло и тяжело плывут мертвяки, лесины, которые едва держатся на воде и вот-вот утонут, обессиленные и усталые. А если заглянуть еще ниже — там кладбище: на дне в один, а то и в два ряда черным сном спят скользкие бревна, топляки, жизнь которых оказалась ненужной. Сколько их похоронено здесь?

Это кладбище и считал Девяткин золотым дном.

Кончился сплав, и в разных местах появлялись охотники за топляками. Таскали по бревнышку, не спеша. Глядишь, на берегу сколько их для дровишек, а то и для венцов новой избы.

Девяткин выискал места, где промышляли ловцы топляков, и занялся доставкой бревен. Однако ушлый парень быстро смекнул, что зря дешевит. Тогда он начал сам поднимать топляк и продавать золотой товар по дорогой цене. Чаще всего он промышлял поздно вечером, когда шел в дальний рейс. Действовал Тимоха в одиночку, осторожно и смело, буксируя бревна к окрестным деревням. Все сходило ему с рук, и деньги плыли в его карманы.

Он даже продумал, какой следует повести разговор, если кто заметит его. Ход мыслей был таков:

«…Я рыбку ловлю — меня ж не сажают. А здесь что? Я лес не рублю, спасибо лесорубам — они постарались. Мое дело — поднять топляк. Тут главное — хорошее багровище иметь и воды не бояться. Потом уж катер тащит. Вот, браток, я так думаю: жизнь наша короткая, а в ней что главное? Думаешь? А ответ простой: ты у жизни на хребте держись, а на свой хребет не давай садиться. Иди ко мне в артель. Опять же транспорт свой».