А. Махов - Тициан

• Название: Тициан
• Автор: А. Махов
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2006

Историю итальянской и мировой живописи невозможно представить без работ Тициана Вечеллио — выдающегося представителя венецианской художественной школы, одного из величайших мастеров эпохи Возрождения. Книга известного переводчика, знатока Италии и ее культуры Александра Махова с небывалой в отечественной литературе полнотой освещает долгий жизненный и творческий путь художника от его рождения в маленьком городке Пьеве ди Кадоре до смерти от чумы в должности официального живописца Венецианской республики. На основе множества источников автор рисует широкую панораму жизни Тициана, его друзей и недругов на фоне бурной истории Европы того времени.

---

Стихи звучат, словно сакральный припев для хоровода во время дионисийской оргии. По-видимому, такая подробность была вставлена по настоянию самого Альфонсо д'Эсте, большого любителя праздничных застолий, а приведенные слова и ноты взяты из вокального сочинения, написанного по случаю фламандским музыкантом Виллартом, в котором герцог души не чаял.53

Обнаженную спящую вакханку можно принять за Ариадну, которую бросил возлюбленный, поскольку на дальнем плане в море виден парусник, служащий намеком на уплывающего с острова Наксос Тесея. Правда, спящая дева может быть одной из вакханок. Но тогда почему лишь она показана обнаженной? И что означает уплывающий корабль? По всей видимости, это Тесей поднял белый парус, дав тем самым понять, что ему удалось убить Минотавра. А если это так, тогда перед нами не остров Андрос, как принято считать, а Наксос со спящей Ариадной, которую покинул неблагодарный Тесей. Вероятно, художника здесь занимал не столько миф как таковой, а скорее возможность дать волю собственной фантазии при написании яркой картины безудержной вакханалии, независимо от того, где происходит действие — на Андросе или Наксосе.

Тициановская «Вакханалия» служит прекрасной иллюстрацией к вакхической поэзии древних с ее выражением радости бытия, так выразительно звучащей в произведениях греческого поэта Посидиппа, жившего в III веке до н. э.:

Брызни, Кекропов сосуд, многопенною влагою Вакха.
Пусть нами правит один сладостно-горький Эрот!54

На картине жители острова Андрос — люди молодые и красивые, но вконец потерявшие голову из-за обильного возлияния сладостного нектара. Ко всем им был бы применим добрый совет Пушкина, который дал свою версию двустишия древнего поэта Иона Хиосского:

Юноша! скромно пируй и шумную Вакхову влагу
С трезвой струею воды, с мудрой беседой мешай".55

Упаковав две картины, Тициан стал собираться в путь. Руководила сборами Чечилия, настоявшая на том, чтобы он взял в дорогу с собой нарядный камзол для великосветских приемов в Ферраре.

Когда по прибытии Тициан взялся за размещение картин в соответствии с освещенностью «алебастрового кабинета», где уже висело подправленное им ранее беллиниевское «Празднество богов», и ярким пятном выделялся на дверце книжного шкафа «Динарий кесаря», все вдруг озарилось новым светом, и Альфонсо д'Эсте пришел в неописуемый восторг. Трудно было поверить, что еще недавно герцог был полон злобы — теперь он рассыпался в благодарностях перед художником, всячески стараясь его ублажить.

По столь радостному случаю вечером в замке был устроен большой прием с фейерверком и пушечной пальбой, на который собралась местная знать, горя желанием увидеть вновь прославленного венецианца и полюбоваться его новыми творениями. На сей раз настоящей хозяйкой раута оказалась обворожительная Лаура Дианти, а бедняжка Лукреция Борджиа угасала от скоротечной чахотки в одном из монастырей. Герцог уже открыто называл Лауру своей единственной любовью. Среди гостей не было Ариосто, которого коварный кардинал Ипполито д'Эсте за отказ поэта сопровождать его в Венгрию отправил, словно в ссылку, управлять землями в глухой гористой провинции Гарфаньяна, перешедшей недавно во владение феррарского герцогства. Впрочем, поэту эта ссылка пошла на пользу — там он оказался соединен со своей дамой сердца по имени Алессандра и смог целиком отдаться творчеству среди долин и лугов гористого края.

Всякий раз из поездок Тициан возвращался усталый и окончательно вымотанный. Особенно утомляли разговоры с заказчиками. Но едва он переступал порог дома, где его радостно встречала Чечилия, и силы вновь возвращались к нему. С каким восторгом он слушал бесхитростные рассказы подруги о ее житье-бытье в его отсутствие! Но от домашних радостей и работы в мастерской его отвлек объявившийся как-то спозаранку посол Тебальди с очередным посланием от Альфонсо д'Эсте, в котором тот в категоричной форме потребовал дослать третью из заказанных аллегорий.

Видя недовольство художника, Тебальди предложил запастись на всякий случай письменным свидетельством от знакомого лекаря, в котором удостоверялась бы болезнь, не позволяющая пока завершить работу. Сочтя это несусветной глупостью, Тициан посоветовал послу самому заручиться подобной писулькой. Но, сжалившись над расстроенным Тебальди, он все же нацарапал короткий ответ герцогу. Поблагодарив за предложенный сюжет картины, он выразил, насколько мог, свое нижайшее к нему почтение. В письме, в частности, говорится:

«Чем больше я задумывался над так удачно подсказанной Вашей светлостью идеей, тем сильнее укреплялся во мнении, что восхищающим нас ныне величием своего искусства все античные живописцы во многом, а я бы сказал, что почти во всем, обязаны тем великим кесарям, которые мудро заказывали им именно то, что приводило к столь похвальным результатам… Должен признаться, что Ваша светлость не смогла бы предложить мне более благодатной темы, которая так взволновала бы мою душу, как эта. А поэтому я приложу все свое старание и умение, чтобы получилась поистине превосходная картина, которая оправдала бы Ваше доверие и была бы вполне достойна подсказанной мне Вами идеи»56.

Несмотря на принятую тогда в переписке с сильными мира сего высокопарность стиля, Тициан, вероятно, был предельно искренен, поскольку предложенные Альфонсо д'Эсте темы его действительно заинтересовали, дав возможность вплотную соприкоснуться с миром античной культуры и литературы и окунуться в полную поэзии и музыки атмосферу. Этот мир с юношеских лет будоражил его воображение, и он тогда отважился написать несколько картин на античные сюжеты, о чем упоминалось выше.

Чтобы как-то ублажить назойливого Тебальди, он даже согласился поводить его по лавкам антикваров и дать совет относительно выставленных на продажу шпалер, мебели, керамики, ваз, светильников из муранского стекла и даже музыкальных инструментов, то есть всего того, что могло бы заинтересовать его хозяина. Антиквариат привлекал и самого Тициана, и в этом деле он знал толк. Оказывается, после смерти Лукреции Борджиа герцог решил обновить дворцовое убранство, дабы ничто ему не напоминало о покойной неверной супруге. Что же касается весьма странного желания Альфонса д'Эсте приобрести ему пару живых африканских леопардов, то тут Тициан ничем не мог помочь. Хотя очередную причуду герцога он все же решил по-своему отразить на холсте.

Завершив работу над «Вакхом и Ариадной», Тициан собрался в дорогу, имея в кармане рекомендательное письмо, врученное ему мантуанским послом Малатестой. В нем было сказано, что «податель сего художник Тициан, достигший выдающихся результатов в своем дивном искусстве, человек скромный и воспитанный, готов послужить Вашей светлости, о чем Вы меня просили».57

Действительно, в одном из писем своему послу Федерико Гонзага выразил желание поближе познакомиться с «художником Туцианом». Он не был столь сведущ в искусстве, как его мать, а потому коверкал имя мастера. Видимо, увлечение верховой ездой и охотой отвратило его от коллекционирования, и он не успел еще по-настоящему заразиться страстью своей матери, однако не хотел ей ни в чем уступать.

В ноябре 1523 года Тициан вновь отправился в Феррару с готовой картиной, надеясь повстречать там и племянника герцога. Была распутица, и дороги превратились в сплошное непролазное месиво. Поэтому он решил воспользоваться водным путем вверх по течению реки По на баркасе, который по берегу тянули в упряжке мощные волы под дикие окрики и понукание погонщиков вплоть до порта Франколино, откуда было уже недалеко до цели. Этот маршрут, связывающий Феррару с Падуей и Венецией, подробно описан Санудо с полезными советами путнику, и им еще не раз воспользуется Тициан. Его расчеты оправдались. Федерико Гонзага, оповещенный дядей или своим послом из Венеции о предстоящем приезде художника, уже находился в Ферраре, и Тициан вручил ему рекомендательное письмо. По случаю приезда знаменитого мастера Альфонсо д'Эсте устроил грандиозное празднество на пленэре с охотой на кабанов. Будучи страстным охотником, его племянник прибыл с целым отрядом егерей и сворой борзых. После веселой удачной охоты и пышного банкета под натянутым огромным тентом на природе — благо выдался солнечный денек, — приглашенные направились во дворец, где работы по развеске картин уже закончились и все было готово к открытию вернисажа.

На сей раз перед герцогом и гостями предстала законченная триада мифологических картин, объединенных пронизывающим их подлинно дионисийским духом и преисполненных поэзии и музыки. А если к ним еще добавить значительно подправленное Тицианом полотно Беллини «Празднество богов», то станет очевидным общий настрой творений, украшающих «алебастровый кабинет».