Ростислав Левгеров - Тысячеликий демон

• Название: Тысячеликий демон
• Автор: Ростислав Левгеров
• Жанр: Фэнтези

Хаос уже начал расползаться по земле. Он соберет обильную жатву и миллионы жизней упадут в бездонный колодец смерти, но... кто знает? Может, удастся спастись? Может быть, найдется сила, способная противостоять злу? И какая роль уготована в грядущих событиях суровому воину-кочевнику.

---

Что-то пугало их – в этом не было никаких сомнений. Это мог быть и запах, ставший почти невыносимым. Причем, его нельзя было назвать отвратительным; скорее он был удушающим, каким-то затхлым, пыльным; этот запах, действительно чем-то напоминавший скисшее бельё, в то же время вызывал ассоциации с чем-то древним, всеми забытым и внушал неотчетливый страх.

Барх остановился и спрыгнул с коня. Ужасное место все еще закрывал холм.

– Возможно, там мы увидим нечто такое… – Барх умолк, подбирая нужное слово, при этом как-то странно поглядывая на свой черный меч, будто он причинял ему неудобство. – В общем, у кого нервы в порядке, можете идти со мной.

Послышались смешки и бравурные возгласы.

– Вы зря так, – сказал Барх. – Посмотрите – если даже птицы боятся того, что там есть, что говорить о нас?

– Но ведь разведчики не испугались? – сказал кто-то.

– Это было час назад, – ответил Барх. – За это время могло многое измениться.

Только увидев павших, несчастный Аюн запричитал – в поле и правда находились его люди, спешившие воссоединиться с основными силами. Его не пустили к ним и увели подальше. Но инцидент с Аюном мало потревожил остальных, ибо всех поглотило поистине удивительное зрелище.

Все пять сотен были как живые. Такие живые, что стоит лишь помахать рукой, как они обернутся и возрадуются долгожданной встрече. Смерть – откуда бы она ни пришла – настигла их в момент привала. Вожди совещались, вглядываясь вдаль; воины по большей части расселись на земле; стреноженные кони паслись; часовые с копьями скакали по периметру лагеря – один из них стоял прямо перед Бархом и хмуро смотрел, казалось, в глаза каждому, кто находился рядом с ним. Они умерли мгновенно, будто по мановению волшебной палочки, и, несмотря на всю их кажущуюся одушевленность, никто ни секунды не сомневался, что сын Аюна и его дружина пали жертвами каких-то демонических сил.

– Когда мы слышали Песнь Смерти? – мрачно спросил Барх. – Вчера?

– Вчера вечером, повелитель, – ответил Берюк.

– Он и убил их… – пробормотал каган.

– Кто? – спросил Берюк.

– Неважно. Нам надо покинуть это место, сейчас же.

Кто-то – кажется, это был Кайгадырь, – бросил в толпу мертвых изваяний камешек. И в этот миг время словно остановилось. Пустяковый поступок вдруг привлёк к себе всеобщее внимание. Барх смотрел на летящий камешек с превеликим ужасом. А он летел плавно, медленно…

Камешек попал плечо в одного из сидящих на земле воинов – его голова мягко, веером рассеивая засохшую плоть, слетела с плеч, врезалась в соседа…

Оба – одновременно – рассыпались в мельчайшую, легкую, как пёрышко, пыль. Пыль потекла по долине, окутывая рушащиеся фигуры.

– Все прочь! – заорал Барх. – Бегите, иначе нам смерть!

В мгновение ока воинство развернулось и ринулось назад. Смертоносный прах уже взлетел на высоту птичьего полета. Кто-то в страхе закричал: "Вороны падают! Вороны падают замертво!!!"

Кочевники в панике покидали проклятое место. Все, кроме Аюна. Обезумевший ван с истошным воплем развернул коня и помчался навстречу своей смерти и никто не подумал его остановить.

Таинственная гибель дружины Ариока (сына Аюна) выбила из колеи видавших виды кочевников. Воины были напуганы, боевой дух основательно упал. А после прозвучавшего в небе, ближе к вечеру, зловещего звука, который все именовали Песнью Смерти, люди уже заворчали. Одни говорили, что небеса разгневаны и призывали принести обильные жертвы великому Туджеми, другие – самые смелые – осторожно уговаривали присоединиться к Талгату, который, как известно, чтил предков, и придерживался традиций.

Вечером, на закате, Барх построил всех воинов.

– Я приказываю, – сказал он, медленно шествуя вдоль неподвижных рядов, – выйти тем, кто проявил сегодня трусость. Тех трусов, что хотели переметнуться к Талгату. Я хочу умертвить их, дабы после никто не думал о нём, как о спасителе. Я так сказал.

Молчание.

– Повторю, – сказал он, возвысив голос. – Трусы подлежат немедленной казни. Я жду.

Кто-то приглушенно кашлянул. Никто не пошевелился. Барх, точно тигр, подстерегающий жертву, шел крайне неспешно, подолгу всматриваясь в лица воинов. За ним следовал Берюк с факелом в руке.

– Отлично, – произнес Барх после мучительно долгой паузы.

Он остановился напротив рослого парня с черной, как смоль, бородой. Внезапно вынув Сумрак из ножен, он пронзил им бородача – воин глухо охнул, выкатил глаза и рухнул под ноги своему повелителю.

По рядам тут же прокатился ропот. Не обращая на это никакого внимания, Барх с ледяным равнодушием рассек горло стоявшему рядом с бородачом пожилому кочевнику, запомнившемуся только редкими гнилыми зубами. Кровь с силой брызнула из горла. У следующего слетела голова, а сама жертва плавно завалилась назад – стоявшие сзади воины в немом изумлении подхватили его на руки, отворачиваясь от хлещущей им в лицо крови.

Барх, уже занесший меч, для очередного рокового удара, остановился, заметив несколько человек, вышедших, а вернее, вытолкнутых из плотного строя кочевников.

– Всего пять? Хорошо, я поверю. Берюк, убей их. Но в следующий раз я убью пятьдесят. Запомнили? Пятьдесят!

– Что с тобой, Ашант? – спросил Тумур.

Ашант оторвал немигающий взгляд от костра, на котором жарился, капая жиром, крупный заяц.

– А что со мной?

– Не замечаешь?

– Что я должен замечать?

– Я скажу.

– Слушаю.

– В последнее время, – начал Тумур, вращая прут с зайцем, – ты ведешь себя несколько… странно. Ты молчишь…

– Что в этом удивительного? Я всегда молчу.

– Хе. Ты молчишь не так, как обычно. Нет, я неудачно выразился. Ты плохо спишь – кричишь во сне, мечешься. А днем всё время ходишь сонный, ни на что не реагируешь. Медлителен, неповоротлив. Палаш твой, должно быть, уже заржавел в ножнах – ты не упражняешься, не уединяешься, как всегда бывало. Парни говорят, что Ашант, верно, болен. Может влюблен? – натянуто улыбнулся Тумур, но взглянув на своего друга, сидевшего напротив с каким-то одурманенным видом, осёкся. – Скажи, что тебя беспокоит?

– Ничего меня не беспокоит, – ответил Ашант.

– Что за сны тебе снятся?

– Не помню.

Тумур наклонился к нему и спросил:

– А если честно?

Ашант призадумался, и было видно, что даже это дается ему с трудом.

– Не помню, – сказал он, вздохнув. – Не знаю. Ничего не могу тебе сказать, друг, хотя спасибо тебе за беспокойство. Может я устал? Бывает так, что ты в какой-то момент чувствуешь, что всё вокруг тебе надоедает и просто смертельно утомляет.

– Не знаю, – сказал Тумур, покачав головой. – Никогда такого со мной не было.

Подошел, пошатываясь, Берюк и грузно плюхнулся рядом. В руках его был бурдюк с вином.

– О чем вы, уважаемые? – икнув, спросил старый нукер. В свете костра ярко блестела его лысая голова, будто намазанная маслом. И, не дождавшись ответа, сказал, толкнув локтем Ашанта. – О тебе разговор, да?

– Да, о нем, Берюк-гай, – сказал Тумур, недовольно косясь на незваного гостя.

– Молод ты, Тумур-гай, – перехватив его взгляд, с усмешкой произнес Берюк.

– Молод?

– Молод, молод… уж прости меня. Ты, согласись, уступаешь Ашанту в славе воина. Кто для нас Ашант?

– Для нас? – переспросил Тумур. – Друг…

– Нет, – помахав перед собой рукой, словно отгоняя мух, прервал его Берюк. – Кто для нас, адрагов, Ашант? Не знаешь? А я – знаю! Знаю это давно, иначе непременно перерезал бы ему глотку, – я, знаешь ли, не люблю проигрывать. Ашант – это воин. С головы до ног, каждой частицей тела, каждой мыслью, – воин. Идеал, к которому стремятся. Разве ты не видел, как смотрит на него молодежь? Если у кого спросишь – кто твой кумир? скажут – о, это Ашант-гай!

– Ты преувеличиваешь, уважаемый, – сказал Тумур, снимая с костра зайца.

– Ничего я не преувеличиваю! Нет! Ты видел – я убил сегодня пять человек. В наших рядах завелось пять трусов! Почему так? А потому что люди боятся. Боятся еще и потому, что видят в лицах друг друга неуверенность, они задумываются: правы ли они, идя с мечом на братьев по крови? В поисках ответа, они надеются на тех, на кого привыкли равняться – и что же? Увы, Ашант сам не свой. Это не его вина, ибо каждого может посетить хандра, и к тебе она когда-нибудь придет, дорогой Тумур-гай. Хандра всегда рядом с теми, кто много отдает сил чему-то одному.

– Ты пьян, Берюк-гай.

Но старый нукер не слушал Тумура. Вынув пробку и небрежно отхлебнув из бурдюка, он опять икнул, бросил его в сторону в сторону и лег на спину.

– Я помню многих ханов, – сказал он, глядя на звезды. – Наурбека и его брата Хучжина – отца Хайсы. Оба правили хочшами – так мы называли себя прежде. Сейчас это слово уже позабыто. Адрагами мы звали южан – Талгат их потомок. Хочши, ведомые Наурбеком и Хучжином, погибшего еще совсем молодым (Хайсе, наверное, было лет десять, а мне и вовсе пять), покорили и адрагов и многих других. Потом мы опять разошлись, так как собаки гхурры, плетя интриги, рассорили нас, развели по разные стороны. Наурбека убили на наших глазах предатели, продавшиеся гхуррам. Но Хайса не забыл этого. Хайса был истинным повелителем. Жестоким, но справедливым. И своим. Он пировал с воинами и не считал это зазорным. Его дальний родственник Габа был таким же. Славные были времена. Я помню, как спьяну мы боролись с Хайсой, и с Габой. А потом пили вино на костях ублюдков гхурров. Да, мы им в основном проигрывали, ну и что? Но однажды мы победили – великий был день! А в чем ошибка Барха?