Михаил Одинцов - Преодоление

• Название: Преодоление
• Автор: Михаил Одинцов
• Жанр: Биографии и Мемуары

---

Сохатый повернулся к девушкам:

- Любаша, ты побудь, пожалуйста, с Катериной. Я на КП побегу - нашлась одна пропажа, старший лейтенант Безуглый прилетел.

* * *

День только начинался. Он мог закончиться для Сохатого и бескровной победой, и бескровным поражением. Поражением необычным и унизительным...

Наскоро попив чаю, Сохатый готовился к полету. Лететь не хотелось, но сила приказа вынуждала торопиться: от успеха его миссии зависела судьба не вернувшихся домой летчиков Гудимова, честь их полка и дивизии, корпуса, да и воздушной армии тоже. Он проклинал Гудимова за то, что тот заблудился, и не мог представить, как можно было опытному летчику при возвращении не найти реку Эльбу, пусть даже при плохой видимости. За день воздушная армия сделала тысячи полетов и никто, кроме эскадрильи Гудимова, не сел у американцев. Ругая последними словами капитана, Сохатый злился и на себя, думая, что плохо проверил готовность группы к вылету и не посмотрел, в каком состоянии был ее командир.

"Ты ведь знал, дуралей, знал, что комэск стал выпивать, особенно после взятия Берлина, - корил Соха-тын себя. - Ты же дважды в последние дни высаживал его, выпившего, из самолета и летал вместо него. А тут не углядел. Вот тебе начальники и придумали наказание: прямо не обвиняют, в вину не ставят, а говорят: "спасай честь". Не хотят командира полка послать. Все хитрят. Вдруг не получится. Не уверены в успехе, поэтому и велели при орденах у американцев появиться, на психику союзническую надавить моими наградами".

Сохатому предстояло лететь за временную демаркационную линию, разделяющую советские и американские войска, садиться там на старый немецкий аэродром и вызволять оттуда эскадрилью. Никто не знал, как поведет себя сегодня американское командование: не будет ли чинить препоны для вылета, даст ли для, перелета бензин или, улыбаясь, нагромоздит цепь непреодолимых мелочных препятствий, которые задержат и эскадрилью, и Сохатого в их руках на неопределенное время.

Иван предполагал, что генерал Аганов не без ведома командира корпуса посылал его в эту экспедицию, наказывая вылететь оттуда со всеми как можно быстрее домой.

Одно успокаивало Ивана: отпустили американцы старшего лейтенанта Безуглого к своим и таким образом дали знать советскому командованию, что эскадрилья находится у них. Горе-парламентер доложил, что вылететь эскадрилья вся не может, нет на аэродроме бензина, но командир американской пехотной дивизии обещал привезти горючее. Факты эти на вчерашний день, казалось бы, подтверждали: у американцев не было помыслов задерживать эскадрилью. Но это было вчера. Изменились ли их намерения за последние двенадцать часов?

Сохатый проверил еще раз текст, удостоверяющий его принадлежность к части, в которую входит подразделение Гудимова. Документ давал ему полномочия на ведение переговоров с союзным командованием, а также право распоряжаться советскими летчиками на территории, занятой американскими войсками.

Текст, штамп, печать, число, подпись подполковника Ченцова - все было правильно. "Только чин маловат для психической атаки... Что для них подполковник. У них таких своих полно: Надо бы генеральскую подпись, а ее нет, не дали тебе таковую, Иван".

...Самолет Сохатого летел по кругу над аэродромом предстоящей посадки: Иван рассматривал большой город, находящийся чуть южнее речушки, и никак не мог представить себе, каким образом эскадрилья сюда залетела, почему летчики решились здесь сесть, хотя местность эта не походила ни на один район, находящийся в тылу советских войск.

Восьмерка "Илов" стояла на аэродроме отдельным рядком, крыло к крылу, ровной линеечкой. Чуть поодаль находилось штук двадцать американских истребителей "Тандерболт". Тупорылые, пузатые и громоздкие, они показались Сохатому некрасивыми против изящных "Ил-2". Он представил "Тендерболты" в воздушном бою с немецкими "мессершмиттами" или "фокке-вульфами", самочувствие американских парней в кабинах, возможные потери и понял, почему на них летали в основном негры, - шансов выиграть бой один на один у "мессершмитта" на этой летающей бензиновой бочке было мало.

...После посадки Сохатый открыл фонарь своего самолета и порулил к стоянке "Илов", решая, как ему вести себя с командиром и с летчиками. Экипажи ждали его, построившись в две шеренги. Подрулив к ним, Сохатый увидел на лицах людей неподдельную радость. Они были довольны его прилетом, надеялись, видимо, что бывший командир их эскадрильи лучше других поймет случившееся с ними несчастье, что он не бросит их на произвол судьбы. Но радость на их лицах казалась ему беспокойной, как у нашкодивших мальчишек. Им было стыдно, и они отводили глаза. Даже тугой на самокритику Гудимов улыбался виновато и заискивающе... И Ивану просто по-человечески, по-товарищески стало жаль летчиков, и он решил вопроса о их посадке у американцев не касаться даже после возвращения домой. Полностью довериться в разборе полета командиру полка и майору Зенину.

Поздоровавшись со всеми, он отпустил летчиков к самолетам и занялся подготовкой к вылету.

Сведения у Гудимова оказались неутешительными: официально их не задерживали, но и бензина не привезли. Горючее запаздывало по договоренному с американцами времени уже на пять часов.

- Да вон, товарищ майор, - прервал свои объяснения Гудимов, - на "виллисе" лейтенант их едет. Он русский знает, контакт с ним мы постоянно держим.

Сухопарый и долговязый, жующий свою жвачку офицер, увидев на груди Сохатого "Золотую Звезду" и ордена, вначале мычал что-то неопределенно-восторженное. Из последующих объяснений выяснилось, что бензин якобы уже везут, но будет он не скоро, поэтому летчиков и солдат он отправит сейчас пить кофе, а о прилете господина майора сообщит своему командиру. Сохатый попросил его доложить, что он хотел бы нанести визит вежливости начальнику гарнизона и предъявить ему свои полномочия.

Лейтенант стал связываться с кем-то по рации, а Сохатому ничего не оставалось, как ждать.

Он немного успокоился, узнав у Гудимова, что американской охраны у самолетов не выставлялось, а передвижение летчиков не ограничивалось. Незначительные на первый взгляд факты в сочетании с полным безразличием хозяев к его самолету, в котором не было недостатка в бензине, настраивали Сохатого на оптимистический лад: как будто осложнений не предвиделось.

Наконец переговоры по радио закончились.

- Господин майор, начальник гарнизона просил передать вам следующее: полномочий проверять он не собирается, так как уверен, что офицер, удостоенный таких высоких и многих наград, не может прилететь без прав и обязанностей. Генерал приглашает вас на чашечку кофе, чтобы извиниться за опоздание с топливом и выразить восхищение вашими личными боевыми заслугами в борьбе с общим врагом.

Принимая приглашение, Сохатый удовлетворенно думал о командире дивизии генерале Аганове, который ему сейчас казался не только опытным солдатом, но и дальновидным психологом: американцы на ордена "клюнули". Теперь-то он был почти уверен, что все они вернутся домой.

...Солнце прошло две трети своего дневного пути по небосводу, когда эскадрилья во главе с Сохатым вырулила на взлетную полосу аэродрома. Только теперь майор успокоился окончательно, поверил в успех.

Взлетели сразу девяткой, взлетели так, как должны были лететь на маршруте, - клином. Сохатый сделал с группой небольшой прощальный круг над аэродромом и над летным полем, перевел машины в пикирование.

- Внимательно в строю. Выводим на высоте пятьдесят метров... Вывели... Делаем горку, угол двадцать градусов. - Посмотрел, как идут "Илы". - Хорошо идем, Приготовили оружие! Салют секундной очередью! Пли!

Восемнадцать пушек и двадцать семь пулеметов, выдохнув из себя разом огонь и железо, рявкнули и смолкли.

Эскадрилья взяла курс на свой аэродром...

* * *

Разбудили Сохатого врывавшиеся в открытые окна звуки артиллерийской стрельбы. Не вставая с полужесткого диванчика, на котором он спал, Иван прислушался: стреляли зенитные пулеметы ДШК, стреляли автоматы, и в них вплетались отдельные хлопки выстрелов из ракетниц, после чего на сером предрассветном небе появлялись цветовые трепещущие отблески.

Зазвонил телефон, и Сохатый взял трубку:

- Товарищ майор! - в ликующем, громком крике Иван узнал голос оперативного дежурного с командного пункта. - Победа! Германия безоговорочно капитулировала! Поздравляю вас с победой, товарищ майор!

Иван слушал слова дежурного, как торжественную мелодию фанфар, играющих сигнал: "Слушайте все". Сердце его забилось сильно, часто, радостно, и он почувствовал на глазах слезы. Сделал глотательное движение, чтобы расслабить спазм, сжавший горло.

- Спасибо, капитан! Вот обрадовал так обрадовал. И тебя поздравляю. Салютуют, как я понимаю, победе? Радуются концу войны? Трудно, но надо бы как-то прекратить фейерверк, перестреляют друг друга.