Пат Бут - Майами

• Название: Майами
• Автор: Пат Бут
• Издательство: ОЛМА-ПРЕСС
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 1994
• ISBN: 5-87322-160-Х

Пат Бут — автор романов-бестселлеров «Сестры» и «Палм-Бич».

Главная героиня романа «Майами» — Криста Кенвуд, как и Пат Бут, — бывшая супермодель, открывшая свое модельное агентство. Действующие лица романа — супермодели, фотографы, писатели… Среди них Криста находит врагов и друзей. Отношения с ними представляют «изнанку» рекламного бизнеса в Америке. Основная сюжетная линия — любовь Кристы Кенвуд к писателю Питеру Стайну. Страстность, экзотичность места находятся в полной гармонии с чувствами людей, зажигая их сердца.

На страницах романа и теплый бриз, и шум волн океана, и вкус экзотических плодов, и откровенная утонченная эротика.

---

Она улыбнулась ему, и на миг Роб увидел сам себя, и его бесконечная дилемма отразилась в его глазах. Они встретились десять минут назад, но она уже проникла в его душу, смеялась над теми лужицами вины, которые там увидела. Ока знала все о его старательно подавлявшихся чувствах, о его боязни собственной чувственности, о всеохватной любви к Богу, что вносила беспокойство в его душу даже тогда, когда давала ему покой. Для этой красотки, знавшей подоплеку его жизни, Роб Санд был открытой книгой, и с дрожью восторга и ужаса он понял это. И теперь ее губы растворяли его сомнения и вели к еще большему экстазу. Он закрыл глаза, словно темнота могла укрыть грех. Это усилило ее аромат, но она все еще медлила и не касалась его.

Она замерла возле его губ, и он почувствовал вечерний бриз на своем плече, нежную струйку ее дыхания у своего рта. Он позволил бы ей сделать это. Он не сопротивлялся. Но она удерживала себя. Если она возьмет на себя инициативу, то он останется невинным. Однако его сердце колотилось о грудную клетку, а он твердил себе, что это ложь, которой нельзя верить. Теперь, в темноте, начинала зарождаться паника. Он хотел поцелуя. Могла ли она дразнить его сейчас, на этом краю интимности? Он открыл глаза в ее улыбку и подвинулся на те миллиметры, на которые ей и было нужно.

Ее губы оказались пересохшими, но и его тоже. Они терлись друг о друга робко, нервно, притворяясь, что у всего этого может оказаться целомудренный исход. Их уста повстречались для спокойного изучения друг друга, однако дрожь возбуждения уже просочилась струйкой сквозь их тела. Она высунула язычок и коснулась его. Влажный и чудесный, он проник сквозь его задрожавшие губы, покрыв их влагой. Ее язык ударился об его зубы, твердый, любопытный, и Роб громко застонал, когда ощутил его вкус. Она подняла ладони и обхватила его щеки, а он протянул свои, как бы защищаясь от нее, их пальцы нежно повстречались в этой стыдливой прелюдии назревавшей бури. Они прижались друг к другу, жаждущие испить один другого, утонуть во влажной страсти. Роб почувствовал радость, когда мысли ушли прочь. Его рассудок померк. Тело одерживало верх. Он попал в простой мир сложных удовольствий. Наконец он стал свободен и мог чувствовать свои желания, и его рот пил девушку, освободившую его. Кровь бешено неслась по венам, клокоча и пульсируя. Лайза простонала в его губы, когда ее язычок вторгся к нему, и он ответил своим поцелуем, используя силу своих рук, чтобы привлечь ее в него, с силой врываясь своим языком в ее рот в необузданном порыве страсти. Она отпрянула при его натиске, он наклонился над ней и, отталкивая ее голову назад, со всей жадностью своего желания обрушился на нее. Зубы клацнули, языки прижались, и приливы слюны слились воедино, когда они сражались, чтобы глубже проникнуть в тела друг друга, чтобы нежиться и роскошествовать в жаркой и влажной интимности. Не осталось ни стыда, ни боязни, что их обнаружат. Мир ушел от них прочь. Реальным оставался только поцелуй.

Она сама оторвалась от него, толкнув в грудь руками и выгнув шею. Пот поблескивал у нее на лбу в угасавшем вечернем свете. Ее влажные губы, скользкие от томления, приоткрылись. Грудь, тоже покрытая влажным сиянием, в восторге и возбуждении вздымалась под хлопковой тканью ее абсолютно черного платья.

— Не здесь, — шепнула она.

На краткий миг вернулась реальность, вонзившись кинжалом в бархатную магию страсти.

Они все еще стояли на коленях, держались за руки, сгорали от ужасного желания, но теперь требовалось принять решение.

Огромный дом, возвышавшийся за ними, был залит светом в сгущавшейся темноте. Дальше, влево, сияющий океан мягко бился волнами о берег. Но там, вправо, было уже темно. Теннисный павильон не был частью праздника. Роб поднялся. Он потянул ее за собой, и она улыбалась ему улыбкой сообщницы, любовницы. Он шел быстро, ведя ее за собой в сумерках, и молился какому-то языческому божку, какому-то чужому богу, чтобы эти минуты длились вечно. Впереди смутно темнели очертания здания, его каменные колонны толщиной с дерево. Он провел ее по ступенькам веранды, они пробирались мимо шезлонгов и столиков, где «зрители» обычно потягивали чай со льдом. Двойные двери не были заперты. Он обернулся, чтобы взглянуть на нее. Она стояла в лунном свете, и ее лицо горело совершенством. Она двигалась с естественной грацией, откинув назад голову и позируя так, как умела делать только Лайза Родригес. У него перехватило дух, чего она и добивалась, и ее рука стиснула его руку, словно пообещав себя ему.

Его пальцы зашарили по дверной задвижке. Внутри него не осталось воздуха. В горле пересохло, желудок сжался в клубок, более тугой, чем петля висельника. Он никогда еще не чувствовал ничего подобного. Медленное блаженство Божьей любви было спокойным, мягким. А тут неистовое, редкостное и радостное возбуждение огненной битвы, сражение за высшее блаженство здесь, теперь, а не в той жизни, что за порогом смерти. Он старался сделать глоток. Он старался держаться на плаву в ревущей адреналиновой реке, что с шумом неслась внутри него. Он старался не думать об огромной, пульсирующей части его, боровшейся с плотной материей его трусов.

Она стояла совсем близко от него в лунном мерцании. Ее запах вливался в его ноздри. Рука нежно протянулась к его ягодицам. Вот он нашел защелку, и внутри их встретила уютная роскошь теннисного павильона Мери Макгрегор Уитни. Просторная и мягкая софа, обитая ситцем, царствовала в комнате. Слева находились душ и сауна. Справа мраморная мозаичная ванная и кабинки мистера Стима. В задней части помещения, под высоким окном, окаймленный двойными пальмами, стоял мраморный стол для массажа, мраморный цоколь которого выглядел так, словно приплыл через столетия из Сената в Древнем Риме.

Он повернулся к ней. Сейчас шла не его игра. Она стояла и глядела на него, оглядывая с ног до головы, потом медленно улыбнулась. Его грудь вздымалась. Ноздри трепетали. Он все еще держал ее за руку — ладонь горячая, хватка неровная, то слишком жесткая, то слишком мягкая, в ней чувствовалось отчаяние неопытного любовника. Но уже по напрягшейся ткани его штанов она могла видеть его бешеное желание. Он стремился к ней, жаркий и большой, и более умелый, чем его владелец мог предполагать своим незрелым умом. Она вздохнула, наслаждаясь этим моментом. Он стоял перед ней — нежданный, незаслуженный, но такой желанный. Разумеется, костюм на нем был ужасен. Слишком тесный, слишком новый и слишком, слишком дешевый, но это делало его даже лучше. Это говорило ей, что Роб Санд мало смыслил в тех вещах, в которых разбиралась она, не нуждался почти ни в чем из того, в чем нуждалась она, за исключением самой важной вещи вообще. Она шагнула к нему, встала рядом, очень близко, и ее груди расплющились о грудную клетку Роба. Она обвила руки вокруг его тонкой талии и шепнула.

— Я хочу показать тебе небеса здесь, на земле.

Он трясся от желания в ее объятьях. Она явственно ощутила, как задрожало его тело после ее слов. А еще она чувствовала мамонтово свидетельство его эмоций. Оно было твердым как сталь, уткнувшись в верхнюю часть ее живота, и хотя она стояла тихо, и он тоже не шевелился, беспокойная плоть его, заключенная в неволю и оттого сердитая, бушевала за тканью его брюк, за хлопком ее платья.

Она опустилась на колени. Все это время она не отодвигалась от него и сползла вниз по его телу, как вода душа. Ее губы проехались по переду его рубашки, по пряжке ремня, остановившись в миллиметрах от той его части, к которой она стремилась. Долгие секунды она стояла так, ее руки прижались к тугим мускулам его зада, подвигая к ней его таз, захваченный в объятья ее рук. Ее щека лежала на брюках. Материя нагрелась от огня, бушевавшего под ней. Она подвинула свое лицо к нему, и у нее перехватило дыхание, когда он двинулся к ней навстречу. Она поняла тайну Роба. Она могла сказать, что он был огромен, гораздо больше, чем все, что ей доводилось видеть в жизни. Внезапный страх просочился в восхитительный меланж ее чувств. Сможет ли она справиться с таким? Можно ли вообще что-то сделать. Ооохх. Стон вырвался из глубины ее запекшейся глотки, а ее руки зашарили, отыскивая молнию. Она расстегнула ее, испуганная тем, что сейчас обнаружит, взволнованная предвкушением блаженства. Спортивные трусы словно взрывом выбросило в щель, натянутые до предела, потому что их ткань все еще силилась удержать его. Казалось, в любую секунду они лопнут и отпустят своего пленника, чтобы тот напал на ее лицо. Но в то же время она желала этого больше жизни, больше воздуха.

Роб не в силах был это выдержать. Он протянул руку и освободил себя. Лайза отпрянула, когда он выскочил на нее, и у нее заныло под ложечкой, когда она увидела его. Он был длинным, ох, таким длинным, длинней, чем расстояние от верхней части ее лба до того места, где ее лебединая шея встречалась с плечами. И он был толстым, очень толстым, толще ее запястья, шире, чем ее широко открывшийся рот, когда она взглянула на это чудо в панике изумления. Заинтересованная, она дотронулась до него. Жаркое прикосновение опалило ее пальцы. Она почувствовала, как кровь циркулирует внутри него, сияющая кожа туго напряглась, словно барабан, вокруг его страсти. Она протянула руку к его основанию, к пропитанным потом волосам, а затем еще ниже, вглубь, в остро пахнущие джунгли между его ногами. Она вдыхала мускус его мужественности, наслаждалась диким ароматом неукрощенной юности… Ее сердце воспарило…