Евгений Монах - Смотрю на мир глазами волка

• Название: Смотрю на мир глазами волка
• Автор: Евгений Монах
• Издательство: АОЗТ «Локид», АОЗТ «Осирис»,
• Жанр: Криминальный детектив
• Год: 1996
• ISBN: 5-87952-076-5

Автор остросюжетного романа в повестях «Смотрю на мир глазами волка» — человек известный в криминально-уголовной среде.

Имеет за плечами три судимости. Последняя — за умышленное убийство при отягчающих обстоятельствах — автоматически поставила его в разряд особо опасных преступников, в категорию людей, навсегда отверженных от нормального общества, представляющих интерес только для администрации лагерей, а когда они выходят на волю — для отделов по борьбе с организованной преступностью и МУРа.

Но Евгений Монах (псевдоним) сумел найти в себе силы изменить свою, казалось бы, навсегда загубленную судьбу. В немалой степени здесь сыграло роль то обстоятельство, что Указом Президента РФ ему гуманно сокращен последний срок — с 13 до 10 лет.

Монах не преследует в своей повести нравоучительных целей, он просто и правдиво дает картину сегодняшнего преступного мира, захлестнувшего Екатеринбург и всю страну, показывает малоизвестную еще волну отечественной мафии, легко идущей на контакт и партнерство как с правоохранительными органами, так и с коммерческими структурами.

Для этого автор избрал оригинальный литературный прием — повествование идет от первого лица — профессионального убийцы и главаря одной из екатеринбургских бандгрупп по кличке Монах.

---

Киса долго молчал, глубоко затягиваясь своей любимой сигаретой «Кэмел». Это какое-то повальное безумие — все вдруг стали преклоняться перед американской продукцией. Я, как старый заядлый курильщик, со всей ответственностью заявляю, что лучшие сигареты в мире — болгарские.

Киса наконец загасил свою вонючую сигарету и поднял на меня глаза, взгляд которых мне явно не понравился.

— Я всегда говорил, что у тебя не голова, а компьютер последней модели, — тихо, но со странным напряжением в голосе начал он. — Насколько понял, расценка прежняя — за двоих две штуки баксов?

Я кивнул, уже врубившись, куда он клонит.

— Не подходит. Ты мой шеф и, надеюсь, друг, многим тебе обязан, но акция эта повышенной сложности и риска. К тому же ясно, что все провернуть необходимо прямо сейчас. За несколько часов тебе надежного профи не сыскать. У Цыпы серьезный опыт, согласен, но он работал всегда только на подхвате, страховал. В одиночку он может напортачить или вообще спалиться. Конечно, ты можешь пойти на дело лично, но к чему рисковать своей головой, когда у тебя есть моя?

— Почти убедил. Давай конкретно — чего хочешь?

— Как я понял, «Большой Урал» через месяц будет под нашим полным контролем. Прошу сорок процентов от той капусты, что буду снимать для тебя с тамошних проституток и барменов.

— У тебя неплохой аппетит. Молодец. Это десятки миллионов, — я подбадривающе похлопал вздрогнувшего Кису по плечу. — Добро. Кстати, я сам собирался предложить тебе нечто подобное. Это логично и рационально. Кровно заинтересованный в росте навара от «Большого Урала», ты, уверен, землю рыть будешь. А чтобы доказать свою искренность, я увеличиваю твои сорок процентов до пятидесяти. Надеюсь, доволен?

Лицо Кисы сияло, как новенький золотой двадцатидолларовик, он даже сделал попытку поцеловать мне руку.

— Только без этих телячьих нежностей. Мы не на Сицилии. Давай-ка лучше обсудим детали. — Я взглянул на «Ролекс». — Уже одиннадцать, времени у нас в обрез. Сейчас звякну Анжеле, и она под каким-нибудь благовидным предлогом зазовет к себе Синицу.

— Пусть намекнет, что у нее приступ бешенства матки, и он срочно необходим ей по интимной нужде, — хохотнул Киса, проверяя, легко ли освобождается из трости клинок стилета.

— Молчи, пошляк. Идем дальше. Он, как обычно, подъедет на своем «БМВ» прямо к ее подъезду. Кончай его, пока возится с дверкой. Втолкнешь в машину и отгонишь ее на стоянку у «БУШа». Там машину бросай и сразу иди в засаду на Хромого. Лампочку на первом этаже подъезда выбей, тогда никто увидеть тебя не сможет, а ты отлично разглядишь всякого входящего в подъезд. Все усек?

Киса молча кивнул, по сосредоточенному выражению словно затвердевшего лица ясно было, что он не упустил ничего из сказанного и сделает все в лучшем виде.

Я набрал номер Анжелы. Трубку долго не брали, но голос у нее был не заспанный.

— Детка, это я. Ты не одна?

— Нет. Мы с МП как раз ванну принимали, ты же знаешь его причуды.

МП — прозвище участкового, означающее Мент Поганый. Анжела сама его придумала и, наглая девчонка, даже в глаза так звала капитана, правда, расшифровав для него, как Милый Пилипчук.

— Слушай сюда, девочка. Спроваживай своего МП под любым предлогом и звони своему жениху-спортсмену. Придумай что-нибудь убедительное, но чтоб в двенадцать он был у тебя. Мне это очень важно. Ты поняла, милая?

— Не нервничай, дорогой. Все сделаю.

— Я знал, что на тебя можно положиться. Целую твои изумрудные глазки, завтра увидимся, малышка.

Когда повесил трубку и повернулся к Кисе, оказалось, что тот уже надел плащ, почти полностью скрывший трость, зажатую под мышкой.

— А ты соображаешь, — похвалил я его, — с тросточкой тебе светиться противопоказано. Ну, топай. Удачи. Завтра встретимся в нашей забегаловке.

Киса натянул на голову спортивную шерстяную шапочку и, не прощаясь, чтоб не сглазить, выскользнул за дверь. Ушел по-английски, как говорится. Суеверен, бродяга.

Спать не хотелось. Поначалу собрался звякнуть в салон «Элита», чтобы скоротать ночку в обществе длинноногой девочки с тонкой талией и объемным тазиком, но, поразмыслив, передумал. Хоть это и являлось бы подобием алиби, но овчинка выделки не стоит. Известно, как относятся присяжные заседатели к показаниям подобных свидетелей. Да ко всему прочему за свои деньги люблю получать максимум удовольствий, а нынче меня даже секс-бомба Голливуда вряд ли распалит. Все это лажа, что после крови тянет на женщину. После мокрухи хочется расслабиться, а не напрягаться.

Плеснул полстакана любимого коньяка «Мэтр» и вытянул его мелкими смакующими глотками. Все-таки жизнь человеческая очень похожа на тараканью. Те все суетятся, бегают, ищут, где урвать дармовую крошку, а тут, глядь, и размазали их. И что любопытно, часто не из-за халявной крошки, а просто потому, что на глаза попался, слишком засветился. До чего крутые ребята были Терняк, Вагин, Тарланов, Кучин, и тех внаглую расшмаляли какие-то уголовные гастролеры из столицы-матушки. Хотя ходят упорные слухи, что дело это рук некой «Белой стрелы» — сверхсекретной группы по борьбе с организованной преступностью, набранной из спецназа и бывшего КГБ. И косвенно тому есть убедительное подтверждение — ни одно из подобных убийств так и не раскрыто до сих пор.

Незаметно для себя я задремал, откинувшись в кресле и закинув ноги на низкий журнальный столик. Очнулся внезапно, будто кто-то тронул меня за плечо. Лагерные годы вырабатывают в человеке такую особенность — просыпаться мгновенно и незаметно со стороны.

Несколько минут лежал с закрытыми глазами, соображая, что меня обеспокоило. Наконец, вкурил, в чем дело. Милый Братишка все так же неприкаянно пылился в кожаной кобуре на вешалке в прихожей. Кожа, правда, высшего качества, тисненая, но все же некоторое неуважение, игнорирование близкого друга. Я особенным образом повернул валик дивана, открыв хитроумную нишу-тайник, где как раз умещался мой Марголин на бархатной подушечке. Дополнив обойму, смазав ствол, аккуратно уложил его в «постельку». Дело в том, что, как я знал по судебной криминалистике, первые несколько пуль, выпущенные из смазанного ствола, не представляют для баллистов объекта, достойного внимания, вследствие невозможности идентификации. И надо принимать во внимание, что мягкие свинцовые пули, ударяясь о кости, деформируются до полной непригодности для ментов. Любовное мое отношение к Братишке объяснялось еще и тем, что он был тем нолем, если не двумя, который из меня — единицы — делал весьма серьезную цифру. На свой счет я не обольщаюсь, хотя и признаю, что интеллект в моем черепке тоже чего-то стоит. Но, как говорится, самый классный специалист, без хорошего инструмента мало что из себя представляет.

Теперь можно и на боковую. Положив начавшую тяжелеть голову на заветный валик, я моментально вырубился — тоже лагерная привычка. Да и зная, что под головой находится твой главный надежный друг, или, как гравировал на пушках Людовик II, — «Последний аргумент короля», чувствуешь себя уютно и спокойно, как мальчуган на коленях у мамы.

Мама

Мама у меня женщина, можно сказать, святая. До пенсии работала в военном училище преподавателем русского языка и литературы, но даже и сейчас продолжает трудовую деятельность библиотекарем в танковой части в Верхней Пышме, где и живет в скромной двухкомнатной квартирке. Сколько ни уговаривал ее бросить к дьяволу пыльную работу со смехотворной зарплатой и перебраться в мою четырехкомнатную квартиру в Екатеринбурге — все бесполезно. Мамуля — активная натура, плюс ко всему, она еще старшая сестра в христианской общине баптистов. Самое юмористичное, что за это она не имеет ни гроша. На голом энтузиазме, так сказать. Это в ее-то шестьдесят два года.

Но, кстати, мама единственный человек в нашем поганом затраханном мире, ради которой я, не задумываясь, пошел бы под «вышку». Досконально зная свою озверелую натуру, я сам этому удивляюсь. Все-таки человек — странное животное. Рыбы, например, под созвездием которых родился, хавают за милую душу родичей и не давятся. А я лучше сдохну, чем огорчу маму. Те сотни килограммов продуктов и сигарет, что она, слабенькая старушка, перетаскала мне на своих худеньких плечах в зону, до сих пор жгут мою душу невыплаченным долгом. Дело тут не в деньгах, конечно. Под любым благовидным предлогом делаю ей подарки, но чуть не весь день приходится доказывать, что вещь недорогая и мне почти даром досталась, так как взял в комиссионке за смехотворно низкую цену. На восьмое марта преподнес хрустальную вазу в полтора лимона, но мама все же немного не от мира сего — сумел ее убедить, что та обошлась всего в пятнадцать тысяч. И никакой игры здесь нет, такая уж у меня мамуля. Кстати, воспитала меня одна. Папаша слинял к более упакованной и практичной бабенке, главному бухгалтеру Уральского госуниверситета. И, как можно было заранее догадаться, мигом попал к ней под каблук, по слухам, для самоутверждения стал пить по-черному. С ним я не виделся более пятнадцати лет, да и желания никогда не испытывал.