Святослав Сахарнов - Бухта командора

• Название: Бухта командора
• Автор: Святослав Сахарнов
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Природа и животные
• Год: 1983

В книге собраны повести, написанные после многих лет плавания и путешествий в дальние края, где еще распахана не вся земля, а звери бродят стадами, не боясь встретить человека.

---

Через два дня Пако застрелил мурену.

ЧЕРНИЛЬНОЕ ПЯТНО

Еще мне нужно было посмотреть, как плавает наш осьминог.

Я сказал об этом Пако, и мы несколько раз пытались заставить его искать спасения от нас вплавь. Но упрямец ни за что не хотел отрываться от дна. Он упорно прижимался к камням, цеплялся за выступы кораллов, уползал в щели.

— Знаешь, что, Пако, — сказал я наконец, — давай поймаем его, поднимем и выпустим. Хочет не хочет — поплывет!

Так и решили.

Улучив момент, когда животное вылезло из своей норы, мы напали на него с двух сторон. Рассерженный осьминог побагровел и обвил щупальцами наши руки. Втроем поднялись к поверхности воды.

Здесь мы стали избавляться от нашего спутника. Осьминог, сузив глаза и с шумом выбрасывая из дыхательной трубки струйки воды, продолжал цепляться. Только поняв, что его не держат, он разом отпустил наши руки, оттолкнулся, и… коричневое облако вспыхнуло в воде. Выбросив порцию чернильной жидкости, животное метнулось в сторону и скрылось за чернильной завесой.

Уплыло оно или просто погрузилось на дно? Ни я, ни Пако этого не заметили. Только на том месте, где выстрелил в нас чернильной бомбой осьминог, долго висело в воде причудливое бесформенное пятно, чем-то похожее на своего хозяина.

СОПЕРНИКИ

И все-таки плывущего осьминога мне увидеть довелось.

Это было под конец нашего пребывания в деревне, мурена давно погибла, и наш восьминогий знакомый чаще стал появляться днем из своего убежища.

Я плавал на рифе, собирая для Родольфо асцидии — странные пустотелые существа, похожие на бутылки с короткими горлышками. Сетка, куда я их складывал, была уже наполовину набита, когда мне показалось, что около норы, где прятался наш осьминожек, происходит какое-то движение.

Я присмотрелся. По коралловой плите ползал взад-вперед осьминог, значительно крупнее и темнее нашего, а из норы за его перемещениями следил хозяин. Он смотрел на пришельца, приподняв глазные бугорки и медленно поворачивая их, как перископы.

Потом над краем расселины засновали белые кольчатые присоски, приподнялась пятнистая спина, и вот уже оба осьминога сидели друг против друга, возбужденно свивая и развивая щупальца.

«Быть драке! — подумал я. — Драке за самое главное, самое святое для каждого обитателя морского дна — за охотничий участок, за дом».

Противники медленно покрывались бурыми пятнами. Что-то похожее на зелень вспыхнуло в коже пришельца и погасло. Потом начал бледнеть наш знакомый. Они так и сидели — глаз в глаз, нога в ногу, поочередно то наливаясь краской, то приобретая пепельно-серый цвет.

Но драки не произошло. Пришелец, видимо, понял, что насиженное место хозяин дешево не отдаст, неожиданно вздрогнул, потемнел, приподнялся над камнем и поплыл прочь.

Он плыл, раздувая и сокращая тело, набирая в себя воду и с силой выталкивая ее. Два щупальца он держал на отлете, как крылья, а шестью остальными, сложенными в плеть, размахивал, как хвостом.

Проплывая подо мной, он уменьшил частоту и силу толчков, еще шире развернул щупальца-крылья и, планируя как птица, которая садится на землю, опустился на дно.

Он угадал прямо на кучу камней, не мешкая направил в щель между ними щупальца — и исчез, растаял, словно его увлек туда поток воды.

— Упрямая голова! — сказал я, обращаясь к его противнику. — Вот как надо плавать. А ты?

Маленький осьминог даже не удостоил меня взглядом. Раскинув щупальца по коралловой плите, он сгребал камешки, обломки раковин, подтаскивал их к норе — был занят сооружением оборонительного вала. На случай новой опасности.

ДО СВИДАНИЯ, ПАКО!

Приближалась осень — время дождей и ураганов. В деревне становилось все меньше жителей. Многие уезжали в город. Пора было в школу и Пако.

Машина туда отходила из соседнего поселка, и до него надо было еще добраться пешком.

Теплым утром меня разбудил камешек, со щелканьем покатившийся по оконным жалюзи.

Я вышел. На дороге перед домом стоял Пако. У ног его лежала туго набитая вещами и книгами сумка.

Я подошел к нему.

Пако нагнулся, вытащил из сумки огромный зазубренный нож и протянул его мне.

— Вот, — сказал он, не улыбаясь, — возьмите. У вас маленький. А вам еще надо плавать. Я ухожу.

Я покачал головой.

— Я тоже уеду, Пако. Родольфо кончит работу, и мы уедем в Гавану. А потом я улечу к себе в Советский Союз. Буду лететь — увижу сверху твою школу.

— Я буду стоять возле нее, — сказал Пако. — Я на всех переменах буду выходить и стоять около школы. В этом году у нас будет география, мы будем изучать Советский Союз. Я буду хорошо учиться.

— Спрячь нож. Он тебе пригодится на следующий год. Ты ведь опять станешь плавать?

Пако кивнул и спрятал нож обратно в сумку.

— До свидания.

На дороге показался отец Пако — большой Франциско.

Он подошел к нам, поздоровался и сказал:

— Пошли!

Мальчик поднял сумку и побрел следом за отцом. Они шли гуськом, друг за другом, оба в одинаковых клетчатых рубахах и потертых, выгоревших на солнце штанах.

— До свидания, Пако! — крикнул я.

Маленькая фигурка остановилась. Пако повернулся и помахал мне рукой. Он махал до тех пор, пока его отец не скрылся за поворотом. Тогда мальчик пустился догонять его.

НОЧНЫЕ ПУТЕШЕСТВЕННИКИ

Последние дни перед отъездом я плохо спал. Ночью кто-то ходил по дороге. Сначала слышалось осторожное шуршание в кустах. Раздавался негромкий плеск, таинственный незнакомец вступал в воду — сотни маленьких лужиц сохранялись после дождя в лесу. Затем еле слышно поскрипывал песок — гость преодолевал последние метры, которые оставались ему до дороги. И наконец слышалось приглушенное царапание и пощелкивание — он крался по асфальту.

Вот покатился задетый им камешек. Вот чавкнуло в канаве. Ночной посетитель перешел дорогу. Снова зашуршали сухие листья — шаги удалились в сторону моря…

Лежа в постели, я слушал эти звуки и в конце концов не выдержал: встал, оделся и крадучись вышел на дорогу.

Небо было затянуто облаками. Ни луны, ни звезд. Ни одного луча света. Чернильная тьма. Я сделал наугад несколько шагов, почувствовал босой ногой теплый неровный асфальт, присел на корточки и стал слушать.

Ночь была полна звуков. Ровно, как метроном, отбивало удары о берег моря. Каждый удар волны был как пассаж музыканта. Звук медленно нарастал, превращался в рокот и обрывался.

В кронах деревьев мерно тенькали цикады. Они не заводили, как наши, долгой песни, а коротко, в одно касание, притрагивались каждый к своему колокольчику — тень! Крикнул и замолчал. С другого дерева ответное — тень!

Подала голос птица. Она вскрикнула жалобно, отрывисто.

На дороге послышалось осторожное постукивание. Кто-то в деревянных башмачках торопливо перебежал ее.

Я сделал несколько шагов, посмотрел, послушал… Никого.

Снова прислушался. Тихо.

Тогда я отправился по ночному черному асфальту прочь из деревни, на ощупь находя ногой продолжение дороги, спотыкаясь и едва не срываясь в канаву.

То и дело я останавливался и слушал. Невидимые путешественники не дали себя перехитрить. Они тоже притаились в кустах.

Сбив ноги и поняв бесполезность моих попыток, я повернул обратно.

На повороте дороги лежал ствол сейбы. Я присел на него.

Облачная пелена редела. Пассат растягивал ее и рвал на части.

В разрывах появлялись звезды. Слабый, неверный свет упал на дорогу. Она возникла из темноты, как река, покрытая островами: черные провалы ям и светлое течение асфальта…

За моей спиной послышалось осторожное шуршание. Кто-то пробирался через кусты. Шорох дошел до канавы, опустился в нее, превратился в поскрипывание и шум песчинок.

Я осторожно повернул голову.

На сером асфальтовом островке появилась тень. Она была причудлива и перекошена. Покачиваясь и постукивая, тень пересекла дорогу и неслышно скрылась в лесу.

Я сидел неподвижно.

И тогда шорохи стали возникать со всех сторон. Они приближались, на дороге появлялись призрачные тени. С легким стуком они перебегали асфальтовую реку и скрывались все в том же направлении — к морю.

Я видел тени, но не видел тел, которые отбрасывают их!

Чудеса?

У самых моих ног послышалось пощелкивание, и возникла очередная тень. В слабом звездном свете я с трудом разглядел ее хозяина. Зеленовато-серый, под цвет асфальта, большой краб крался, осторожно переставляя ноги. Приседая, он выбрасывал вперед очередную пару, и при этом панцирь его задевал асфальт. Ритмично постукивая, краб плыл по асфальтовой реке.