Юрий Гавриков - Че Гевара. Последний романтик революции

• Название: Че Гевара. Последний романтик революции
• Автор: Юрий Гавриков
• Издательство: ООО «Издательский дом «Вече»
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2004
• ISBN: ISBN 5-9533-0361-0

Эрнесто Гевара де ла Серна, или просто Че, — легендарная личность, соратник Фиделя Кастро, человек, ставший для нескольких поколений идеалом борца за свободу и справедливость. Он погиб около 40 лет назад в маленькой боливийской деревушке, так и не успев осуществить свой грандиозный план всеамериканской партизанской войны против господства США в Южной Америке. За эти годы интерес к Че Геваре нисколько не ослабевает, напротив — даже растет. Кроме его прямых наследников — революционных партизан различных политических направлений, воюющих в разных точках планеты, — о нем помнят его бывшие и нынешние противники. О нем слагают песни, ему посвящают стихи, его портреты можно увидеть и в витринах фешенебельных магазинов Парижа, и на облупившихся стенах домов беднейших латиноамериканских деревень. Многие боливийские крестьяне сегодня почитают Че Гевару как святого. Но, несмотря на живейший интерес к Че Геваре и возрастающую популярность революционера-романтика, вызывает удивление почти полное безмолвие российских исследователей и журналистов.

Книга Ю.П. Гаврикова, написанная с большой любовью, станет заметным вкладом в изучение личности Че Гевары. Особенно важно отметить, что автор был лично знаком с легендарным героем, не раз встречался с ним на Кубе.

---

Приблизительно в таком же ключе отвечал он на аналогичный вопрос и делегатов Первого конгресса молодежи Латинской Америки (август 1960 г.):

«Что касается вопроса, марксисты ли мы или считаем себя таковыми, могу сказать следующее. Если человек много раз падает с дерева, делает в этой связи выводы и основывается на них в дальнейшем, он может рассматривать себя в качестве ученика Ньютона.

Если наши заключения, связанные с нашей ситуацией, — марксистские, значит, в этом смысле можно назвать нас марксистами». И добавляет: «Наша революция с помощью собственных методов открыла пути, указанные Марксом»[194]. (Прим. авт.: По существу, это была первая идеологическая характеристика Кубинской революции. Потребовалось это сделать, и Че взял на себя эту миссию. В то время Фидель лежал в госпитале с воспалением легких, а Рауль Кастро находился в СССР.)

Подобные заявления вряд ли можно интерпретировать как результат политических колебаний и тем более беспринципности, как это пытается представить уже знакомый читателю американский журналист Мэтью (он брал интервью у Фиделя и Че в Сьерра-Маэстре):

«Действия Гевары не нужно воспринимать как действия в рамках (могу только согласиться с понятием «в рамках», которые, равно как и другие табу, Че всегда отвергал. — Ю.Г.) коммунистической доктрины... Если бы обстоятельства поменялись, он без эмоциональных или интеллектуальных проблем вступил бы в полемику с коммунистами»[195]. (Бесспорно, если бы они ошибались или выступили против его убеждений, как это уже было показано выше. — Ю.Г.). Насколько Э. Гевара был противником всякого рода догм, свидетельствует и письмо ему от его друга, аргентинского марксиста Фернандо Барриля, который писал:

«Испытываю чувство энтузиазма в связи с числом догм, которые она (Кубинская революция. — Ю.Г.) опровергла уже только своим триумфом. Понимаю, насколько этому рад и ты...»[196].

Тем более бесплодными были усилия тех, кто пытался (к сожалению, и до сих пор) возвести непреодолимую стену между подлинными коммунистами и Че Геварой. Наилучшим подтверждением этому является не только его членство в новой Коммунистической партии Кубы и избрание в ее директивные органы (вместе с Фиделем и другими соратниками), но и его взгляды. Особенно по проблемам воспитания человека будущего.

Какими же качествами он наделял этого человека? Что делал для того, чтобы воспитать себя и других, особенно молодежь, в соответствующем духе, в духе, как он говорил, «новой морали»? Чтобы ответить на эти вопросы, мы кратко остановимся на высказываниях, выступлениях Эрнесто Гевары, а также на воспоминаниях тех, кто хорошо его знал.

Не будет ошибкой утверждать, что для него главным в любом человеке (тем более в Человеке будущего) должно быть сострадание к болям и невзгодам обездоленных, умение видеть их страдания, искреннее желание помочь им избавиться от таких проблем. Сам он тоже не проходит мимо них бездушным наблюдателем:

«До каких пор будет продолжаться такой порядок вещей, основанный на абсурдном кастовом принципе!» — восклицает Эрнесто в юношеском дневнике. И добавляет: «Я знаю, что когда великая всевышняя сила разделит человечество всего на две враждующие половины, я буду с народом»[197].

Более простым языком Гевара общается с молодежью. На нее обращает свой взгляд, когда говорит о человеке будущего. По его мнению, она должна быть в авангарде общественного развития и за каждое полезное дело браться не задумываясь и весело (но не легкомысленно, — уточняет Че)[198]. (Прим. авт.: Мне понятен подтекст такого уточнения. Пусть он станет понятен и читателю. Дело в том, что тогда в руководстве только что созданной Ассоциации молодых повстанцев (АМП) — приблизительный аналог ВЛКСМ — было принято решение сопровождать любую молодежную акцию пением слогана весьма сомнительного, псевдореволюционного содержания:

Мы — социалисты, вперед и вперед,
А кому не нравится — пусть пурген попьет!

В беседе с руководителем Ассоциации Д. Иглесиас Че, считавшийся одним из основателей и негласным наставником АМП, сказал ему, что весело — это хорошо, но «не надо смешивать политическую организацию молодежи с цирком». Об этом мне рассказывал сам Иглесиас.)

Подобное замечание отнюдь не означало какого-либо снобизма или интеллигентского пуританства. При случае Че обожал вставить в разговор или в письмо крепкое словечко. Например, тем же молодым руководителям, решившим устроить праздник-чествование для Гевары за его вклад в дело организации Народной милиции, команданте писал:

«Мне кажется, друзья, что вы не понимаете того, что я пишу и повторяю в своих выступлениях: нам нужны сегодня не чествования, а работа. И чтобы ответить вам помягче, я скажу по-французски, что всякие почести — это «са meumerde» (по-русски — «дерьмо». — Ю.Г.)»[199].

Для Эрнесто Гевары было исключительно важным в деле воспитания нового человека показать, что революционер это не личность на ходулях, не запрограммированная машина, а живое и думающее существо, «способное с позиций наивысшего товарищества ощущать слитность с трудящимися, заботу о семье, своих детях, содрогаться перед лицом несправедливости, совершаемой в любом уголке мира»[200]. По его мнению, важно было также показывать конкретное превосходство нового общества.

При этом Че был далек от легковесных представлений о созидании такого общества. Он не устает подчеркивать в своих многочисленных контактах с трудящимися, что это — тяжкий, напряженный труд, требующий полной самоотдачи и даже жертв. Вот почему для него звучит полным диссонансом идея опоры на материальные стимулы, получившая широкое распространение в государствах так называемого социалистического лагеря, в том числе — в СССР. Одновременно он даже критикует «чрезмерные» попытки сочетания материальных и моральных стимулов, предпринимавшиеся в указанных странах. Спустя 10 лет после смерти легендарного соратника Ф. Кастро призвал вновь поставить вопрос о стимулах. «Было бы ошибкой думать, что социализм можно построить с помощью материальных стимулов», — отметил он[201]. Логика рассуждений Че предельно понятна и ясна: коль скоро новое общество должно быть, по определению, обществом высокой морали, как можно созидать его, идя иными путями (пусть даже временно), нежели утверждение такой морали. Не производство любой ценой; необходимость производить не только товары, но и самого нового производителя», — настаивает Гевара[202].

(Прим. авт.: Время показало правоту геваровских постулатов как в отношении нашей страны (СССР), так и самой Кубы. На Острове, не без влияния советских советников, стали отходить от некоторых принципов Че. Правда, на Кубе, по крайней мере, при жизни Гевары, хотя бы не нарушался другой его принцип — руководители партии и страны должны быть примером во всем для народа, жить в тех же условиях, что и трудящиеся. Я помню, какую нужду, наравне со всеми кубинцами, в те годы испытывали в продуктах и бытовых мелочах даже министры правительства, как по выходным шли они вместе с Че в первых рядах добровольцев — рубщиков сахарного тростника!).

Эрнесто Гевара считал указанный выше принцип определяющим, особенно в странах с неразвитыми демократическими традициями, где население многие десятилетия, как в Латинской Америке, воспитывалось на идеях «каудилизма» (каудильо — предводитель. — Ю.Г.) или «касикизма» (касик — вождь племени. — Ю.Г.). Поэтому он призывает руководителей проявлять «скромность, простоту и правдолюбие; не считать себя единственными обладателями истины; постоянно учиться и правильно воспринимать критику: правда не бывает плохой. Не соблюдающего всего этого руководителя надо просто прогонять»[203].

Именно в слаборазвитых странах, настаивает Че, их будущее не должно быть лишь плодом исполнения экономических императивов, соблюдения объективных факторов существующей реальности. И добавляет, что, как нигде, там особую роль приобретают факторы субъективные, как нигде, борьба там должна вестись не только с нищетой, но и с привычным для старого общества сознанием[204].

Отсюда его высокие требования к руководителям. Правда, Гевара оставляет «за скобками» пример руководителя в столь важном деле, как добровольный труд, пропаганде которого он уделял столько внимания. Думается, что это не случайная «забывчивость». В силу своей исключительной скромности он не любил «педалировать» тему «руководитель на субботнике», видимо, боясь быть неправильно понятым.

Тем не менее, хочется остановиться на его участии в добровольном труде особо. Выше уже рассказывалось о том изнуряющем недуге, которым страдал Че, — об астме. Не проходило и полчаса, чтобы Гевара не применил свой ингалятор (иначе — удушье и сильный кашель). Но это не мешало ему почти каждое воскресенье выезжать на уборку сахарного тростника или ехать в порт, чтобы вместе с докерами разгружать стоявшие в Гаванском порту сухогрузы. (Прим. авт.: Я рассказал об этом советскому профессору-медику, работавшему в Гаване. Пораженный, он только кратко заключил: «Он — самоубийца!»)