Александр Вельтман - Сердце и Думка

• Название: Сердце и Думка
• Автор: Александр Вельтман
• Издательство: Советская Россия
• Жанр: Юмористическая фантастика
• Год: 1986

Причудливый сюжет с искусным переплетением фантастики и быта; яркие зарисовки жизни русской провинции и столиц первой половины XIX века; дворянские балы — и шабаши нечистой силы на Лысой Горе; хитросплетения любовных интриг — и колдовские козни; юмор, то мягкий, то озорной; оригинальный, необычный язык.

Вышедший в свет в 1838 году роман  талантливого русского писателя пушкинского круга Александра Фомича Вельтмана (1800–1870) «Сердце и Думка», помимо огромного успеха у читающей публики, удостоился впоследствии весьма высокой оценки таких корифеев отечественной словесности, как Ф. М. Достоевский и Л. Н. Толстой.

В издании сохранены особенности авторской орфографии и пунктуации, отражающие индивидуальный творческий стиль писателя.

---

— Если не хотите сами, сделайте предложение через кого-нибудь; попросите какую-нибудь даму, уважаемую в городе.

— Анна Тихоновна, вы одни… которые пользуетесь преимуществами общего уважения.

— Я бы очень рада… и, может быть, успела бы. в этом: с Натальей Ильинишной мы очень подружились; но я теперь не могу выезжать: у меня нет приличного экипажа; просто в гости идти пешком — дело другое, но с предложениями…

— Если б я осмелился предложить вам рессорную мою бричку… Совершенно на манер коляски… 800 заплатил.

— Я видела; очень, очень хороша; кажется, венская?

— Настоящая венская! Когда вам угодно будет, всегда к вашим услугам.

— Ну, нет, покорно вас благодарю: в чужом экипаже не приходится: бог знает, что скажут; вот если б вы продали подешевле…

— Мне бы, конечно, очень приятно… — сказал Маиор, отираясь платком.

— Она уж не новая, подержанная… рубликов двести, триста я бы могла дать, принудила бы мужа.

У Маиора облилось сердце кровью. Расстаться с бричкой, от которой зависело столько маиорской важности!.. Зоя или бричка? раз, два, три! Зоя!..

— С величайшим удовольствием, — произнес Маиор, удерживая свой вздох.

— Дело решенное! — сказала Анна Тихоновна, — завтрашнего же дня я могу приступить к исполнению вашего желания и — утешу вас наперед приятным известием: Зоя Романовна на балу расспрашивала меня про вас, и Наталья Ильинишна также спросила и сказала: какой должен быть прекрасный человек!

— Неужели?.. Как они добры!

— Вы родились под счастливой звездой: красавица, тысяч сто приданого…

— Неужели?

— Если не больше… Только условие: деньги я отдам вам не вдруг; я знаю, что муж скажет: да на что это, да к чему это, да денег нет; но я выплачу из собственных; а лучше всего вы скажите ему при мне, что вы хотите купить новую бричку и продаете старую; а я уж кончу, уговорю его купить… Прощайте, г. Маиор, до свидания.

Обнадеженный Маиор отправился. Он был бы вполне счастлив в эти минуты сладостной мечты о сбывчивости желаний, если б не бричка: мысль о бричке нарушала самые блаженнейшие мгновения воображаемой его будущности.

— Положим, что я уже отдал бричку, — думал Маиор, — Роман Матвеевич, Наталья Ильинишна и Зоя Романовна согласны на брак… Каким же образом отправлюсь я в дом?.. Неужели пешком отправлюсь? О господи, что я сделал!..

Бричка и Зоя не выходили из головы Маиора, даже на батальонном ученье со стрельбой, которое Полковник назначил по известным ему причинам, Маиор в рассеянии вместо: по 4-му и 5-му взводу строй каре! — скомандовал: по 4-му и 5-му Зою строй бричку!

XIV

Перед вечером Анна Тихоновна села подле окна и стала о чем-то рассуждать с необыкновенным довольствием. Несколько раз принималась она что-то считать по пальцам.

— Мое почтение, Анна Тихоновна! — раздалось подле нее.

— Ах, это вы! откуда?

— Сей час только с ученья, — отвечал Поручик, снимая кивер и махая на себя платком.

— Ах, как вы устали! ей-богу, мне вас жаль!

— Поневоле устанешь! — сказал Поручик, садясь подле окна.

— Ах, не садитесь, не садитесь на сквозном ветру! сядьте на диван!

Анна Тихоновна взяла Поручика за руку и посадила подле себя на диван.

— Вы что-то печальны?

— Вы не поверите, какая тоска! — отвечал Поручик, вздыхая.

— Скажите, что с вами?.. Откройтесь мне… право, я в вас принимаю участие, как в родном брате… Что значит сходство! вы необыкновенно как похожи на моего брата… Однажды… когда это вы были у нас? только что вы в двери — я, забывшись, чуть-чуть не бросилась к вам и не вскричала: ах, братец!.. Муж мой даже подозревает…

Поручик поцеловал руку у Анны Тихоновны; Анна Тихоновна поцеловала его, как родного брата, в горячую щеку.

— Скажите же мне, отчего вы печальны? У вас, верно, от меня нет тайны.

— Я не могу скрывать от вас… — сказал Поручик, покраснев; но не знал, как продолжать далее.

— Говорите, нас никто не слышит… что за стыд… если бы это касалось даже и до сердца… ведь я не девушка… мне можно все говорить… Ах, какие вы стыдливые!

Она взяла его за руку.

— Вот что, Анна Тихоновна, — сказал, наконец, Поручик, — мне надо непременно выдти в отставку… Полковник меня гонит…

— Ну?

— Я бы и вышел, и не подумал; да мне хотелось бы до отставки составить хорошую партию.

— Ну?!

— Тут прекрасная есть партия…

— Ну?.. прекрасная партия?

Анна Тихоновна опустила руку Поручика.

— Если б… Вы знакомы в доме… Ро…

— Понимаю; но мне еще далеко до полвека, чтоб быть чьей-нибудь свахой! — сказала Анна Тихоновна с сердцем.

Поручик замолк. Но Анна Тихоновна вдруг переменила тон.

— Впрочем, я вам не могу ни в чем отказать…

— Ах, какие вы добрые, Анна Тихоновна!..

— Перестаньте же, перестаньте, — сказала она нежно, отвечая на поцелуй руки поцелуем в голову. — Вы заставляете меня забываться… неравно… вдруг муж… он и то невинную мою привязанность к вам почитает бог знает за что… Ах, если б вы знали, как много я терплю за вас!

И Анна Тихоновна приложила платок к глазам.

— Анна Тихоновна, успокойтесь! — повторял Поручик.

— Какие вы добрые! — сказала она, припадая к его плечу и вздыхая, — вы жалеете, утешаете меня!.. Пусть что хочет говорит, а я все-таки буду вас любить, как брата!.. я буду сама вас сватать… Вы… страстно любите Зою?..

Этот вопрос напомнил Поручику Зою Романовну, о которой, принимая участие в горе Анны Тихоновны, он готов был забыть.

— Не то, чтоб страстно, — отвечал он, — мне только хотелось бы сделать хорошую партию: она богата…

— Я буду сватать вас… только… знаете, нам должно будет часто говорить об этом деле, — а я боюсь мужа; он наделает беды из одних подозрений: пожалуй, бросит меня; и потому мы должны видеться со всевозможной осторожностью… Теперь ступайте… он скоро должен возвратиться, и если застанет нас…

— Анна Тихоновна!

— Называйте меня просто: сестрицей или Ашенькой, когда мы будем вдвоем; я не люблю этих глупых прозваний.

— Прощайте же, милая сестрица!

— Прощай, миленький братец! — руки не даю! просто…

Едва Поручик вышел, Анна Тихоновна бросилась на софу и в небрежном положении стала мечтать.

Но только что из груди ее вырвался глубокий вздох — вдруг вбежал в комнату, подпрыгивая, юный Прапорщик.

— Миленькая маминька!

— А, милый сынок! — сказала Анна Тихоновна, не изменяя своего положения.

— Миленькая маминька! — повторил Прапорщик, припав перед диваном на колена и сложив на груди руки, — у меня до вас просьба.

— Например?

— Я хочу жениться.

— Браво! браво! вот что мило, то мило! — вскричала Анна Тихоновна, помирая со смеху.

— Ей-богу, право, хочу жениться!.. Я влюблен без памяти!..

— Влюблен? прекрасно!

— Да, и хочу жениться.

— И жениться? бесподобно!

— Что ж тут удивительного?

— Молод, душенька!

— Молодость — не порок в женитьбе.

— На другой день изменишь жене!..

— Вот хорошо! насчет постоянства я постою за себя!

— Не на Зое ли Романовне?

— Хоть бы и на ней.

— Страстно влюблен?

— Страстно! как нельзя страстнее!

— И до свадьбы десять раз изменишь?

— Никогда!

— Об заклад!

— Что за охота наверное выигрывать!

— О чем бы?.. Я должна буду связать бисерный кошелек… а вы должны будете привезти мне десять фунтов киевских конфект… согласны?

— Согласен… только с тем, чтоб вы поговорили обо мне отцу и матери… Я служить не хочу, у меня есть состояние — душ сто с лишком, я хочу быть хозяином.

— Несчастное то хозяйство, в котором будет такой хозяин!

— Полноте шутить, маминька! Скажите, вы не откажетесь исполнить мою просьбу?

— Разумеется, для такого милого сына все сделаю.

Прапорщик хотел взять ее руку и поцеловать, — она отдернула руку.

— Дайте же ручку поцеловать.

— Нет!

— Милая маминька, дайте ручку!

— Нет!

— Умоляю вас!

— Нет!

Прапорщик ловил ее руку, а Анна Тихоновна дразнила его: водила перед ним рукою.

— Пожалоста!

— Ну, поймайте!

И руки ее летали около рук юноши. Казалось, что она магнетизировала его. Настойчивость Прапорщика возгоралась: он уже успел схватить руку, готов был прикоснуться к ней губами — вдруг Анна Тихоновна вырвалась, вскочила с дивана, и — они стали играть в кошку и мышку.

Анна Тихоновна хотела только выиграть десять фунтов конфект — не более.

Едва только юный Прапорщик приложил уста к повисшей от утомления руке Анны Тихоновны, вдруг звякнул колокольчик, подле крыльца фыркнули кони.

— Муж! — вскричала Анна Тихоновна и всхлопнула руками.

Прапорщика обуял панический страх; потому что в самом деле, из шутки могли родиться бог знает какие глупые подозрения. Анна Тихоновна обхватила его и, как чемодан, сунула под кровать, швырнула туда же кивер и полусаблю и бросилась в постель, охая во весь дом.