Паскаль Бонафу - Ренуар

• Название: Ренуар
• Автор: Паскаль Бонафу
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2010

За шесть десятилетий творческой жизни Пьер Огюст Ренуар, один из родоначальников импрессионизма, создал около шести тысяч произведений — по сотне в год, при этом его картины безошибочно узнаваемы по исходящему от них ощущению счастья и гармонии. Писатель Октав Мирбо назвал Ренуара единственным великим художником, не написавшим ни одной печальной картины. Его полотна отразили ту радость, которую испытывал он сам при их создании. Его не привлекали героические и трагические сюжеты, он любил людей, свет и природу, писал танцующих и веселящихся горожан и селян, красивые пейзажи и цветы, очаровательных детей и молодых, полных жизни женщин.

Соотечественник Ренуара историк искусств Паскаль Бонафу рассказывает о его непростых отношениях с коллегами, продавцами картин и чиновниками, о его живописных приемах и цветовых предпочтениях, раскрывает секрет, почему художник не считал себя гением и как ухитрялся в старости, почти не владея руками и будучи прикован к инвалидному креслу, писать картины на пленэре и создавать скульптуры.

---

Надеяться, что Легран, бывший сотрудник Дюран-Рюэля, согласится взять его холсты в свой маленький бутик на улице Лафит; надеяться, что он их продаст… Надеяться, что он будет продолжать принимать художника у себя на улице Рокруа. Портрет его дочери Дельфины, прозванной Нинетт, — один из тех, которые Ренуар написал за совершенно символическую плату, так как он служил формой проявления благодарности автора. Как бы то ни было, не могло быть и речи о том, чтобы подготовить новую выставку импрессионистов в 1878 году… А почему в таком случае лишаться попытки выставить свои работы в Салоне?

Вопреки всем ожиданиям, «Чашка кофе», для которой позировала юная Марго74 в мастерской на улице Сен-Жорж, была принята в Салон 1878 года. Картина числилась в каталоге выставки под номером 1883. Тем не менее в последнем номере «Импрессиониста» в статье, подписанной псевдонимом «Живописец», позволяющим быстро угадать Ренуара, можно было прочесть фразу: «Художники делали робкие попытки приблизиться к Рафаэлю или другому выдающемуся итальянскому мэтру, что делало их посмешищем». Подобное заявление выглядело как оскорбление Института. К тому же, по мнению членов жюри, Ренуар был «скомпрометирован» 36-страничной брошюрой Теодора Дюре «Художники-импрессионисты, Клод Моне, Сислей, К. Писсарро, Ренуар, Берта Моризо», опубликованной в мае. В ней утверждается, что Ренуар — прежде всего «художник фигур», предлагает свой стиль в этом жанре и добился особых успехов в портретах, особенно женских. «Кисть Ренуара, быстрая и лёгкая, придаёт им грацию, мягкость, непринуждённость… Женщины Ренуара — обольстительницы. Если вы введёте одну из них в свой дом, то она будет той, на кого вы будете бросать последний взгляд, уходя, и первый, возвращаясь».

Члены жюри проявили такую снисходительность к Ренуару, возможно, потому, что предчувствовали, что в связи с открытием 1 мая Всемирной выставки число посетителей Салона будет на этот раз меньше обычного. Принять работу такого импрессиониста, как Ренуар — не слишком большой риск. Вскоре об импрессионистах будут говорить в основном только в театре… В театре «Варьете» шла комедия Мейлака и Алеви «Цикада», и звучавшая со сцены реплика, что «картины импрессионистов можно рассматривать с таким же успехом, перевернув их вверх ногами», неизменно вызывала смех в зале. Казалось, доказательством того, что это направление живописи вскоре исчезнет, являлись и результаты распродажи коллекции обанкротившегося финансиста Эрнеста Ошеде 5 и 6 июня в Отеле Дрюо. Три картины Ренуара из этой коллекции были оценены всего в 157 франков.

В сентябре Шарпантье подтверждает Ренуару свое желание иметь написанный художником портрет его жены с двумя детьми. Авторитет Шарпантье ещё более возрос в это время, когда выборы в октябре 1877 года укрепили позиции республиканского большинства в палате представителей. Никто не сомневался в его влиянии в мире политики и литературы, а теперь оно стало утверждаться и в мире искусства. В Салоне 1878 года критика игнорировала «Чашку кофе», переименованную в «Чашку шоколада». Но она не сможет обойти вниманием этот портрет мадам Шарпантье с детьми, Жоржеттой и Полем, в Салоне 1879 года, так как Шарпантье не сомневались, что этот портрет будет принят в Салон и помещён на почётном месте.

Сеанс за сеансом в течение месяца Ренуар писал портрет мадам Шарпантье в её японском салоне. Спустя много лет Ренуар задавал себе вопрос, не явились ли эти недели работы причиной возникновения у него отвращения к японскому искусству: «Возможно, из-за того, что я видел всё время такое количество японских изделий, у меня возник ужас перед японским искусством…» Он был единственным из импрессионистов, кто был совершенно равнодушен к японской экзотике. Очень тщательно Ренуар следил за покрытием портрета лаком и его обрамлением. Мадам Шарпантье уплатила за портрет тысячу франков, что было исключительной ценой для того времени. Она разрешила Ренуару показать его друзьям, в том числе Шарлю Дедону и Шарлю Эфрюсси, а также Берте Моризо. Тут же распространился слух о том, что портрет очень удачный… Больше никто не сомневался, как сообщил Писсарро в письме Кайботту, что «Шарпантье продвигают Ренуара…». Сезанн был очень доволен. В феврале он написал Виктору Шоке: «Я был счастлив узнать об успехе Ренуара…»

Ренуар, уверенный в том, что этот портрет откроет ему двери Салона, решил представить и другие свои работы, в том числе новый портрет Жанны Самари, на этот раз во весь рост. Но поскольку молодая актриса иногда забывала приходить на сеансы позирования на улицу Сен-Жорж, огорчённый Ренуар начал другой портрет. Дедон убедил своего друга Поля Берара, бывшего секретаря посольства, заказать портрет своей дочери Марты, в рост, в платье, украшенном голубым поясом. А вскоре стала позировать вся семья: мадам Поль Берар и её дети Тереза, Андре и маленькая Марго.

Несмотря на работу над новой серией портретов и на непостоянство Жанны Самари, её портрет был тоже готов вовремя. Но накануне вернисажа кто-то из друзей предупредил Ренуара, что его картина, кажется, «потекла». Он поспешил во Дворец промышленности и обнаружил, что посыльный, доставивший его холст, который ещё нужно было покрыть лаком, взял на себя инициативу сделать это, но он не учёл, что краска на холсте ещё не высохла. «И мне пришлось за какие-нибудь полдня переписывать мою картину».

Хотя мадемуазель Самари была любимым объектом театральных критиков, это не помешало жюри Салона поместить полотно, спасённое в критической ситуации, в самый дальний угол Салона, «чулан», причём в верхний ряд. Напротив, по распоряжению Кабанеля «Портрет мадам Жорж Шарпантье и её детей» под каталожным номером 2527, повешенный сначала высоковато, был перемещён на самое видное место. Критика, всё ещё пренебрежительно относящаяся к Ренуару, прекрасно понимала, что совершенно недопустимо оскорблять Шарпантье. Портрет мадам Шарпантье должен был находиться среди изображений людей того же круга.

Если тогда его живопись удостоилась похвалы, то только потому, что большинство критиков считали: Ренуар больше уже не тот импрессионист, каким он был. Альбер Вольф может, не отказываясь от собственного мнения, приветствовать «дебют бывшего непримиримого, обращённого в искусство более здоровое». А критик Беньер констатирует, что Ренуар «вступил в лоно церкви». Напротив, писатель Гюисманс считает, что в этой картине нет даже намёка на отступничество: «Этот портрет поражает изысканной палитрой красок и искусной композицией… Он выполнен с большим мастерством и к тому же насколько смело! В целом это произведение талантливого художника, который хотя и фигурирует в официальном Салоне, является независимым; это поражает, но доставляет удовольствие обнаружить художника, который уже давно забросил старые рутинные методы, столь скрупулёзно консервируемые его собратьями».

Глава седьмая ГРЕБЦЫ ШАТУ, ЖИВОПИСЬ ИТАЛИИ

К Ренуару, выставившемуся в Салоне, его друзья отнеслись снисходительно, не сочтя его «изменником». Дело в том, что Сезанн и Сислей тоже были «отступниками», так как решили не принимать участие в четвёртой выставке «независимых художников», которая открылась 10 апреля на авеню Опера, дом 28. Месяц спустя, на следующий день после её закрытия 11 мая, прибыль составила по 439,5 франка на каждого из шестнадцати участников. Выставку посетили 15 400 зрителей. Кайботт отметил в письме к Моне, что «для художников, для публики, несмотря на недружественный настрой прессы, мы смогли многое сделать». А Писсарро, всегда очень доброжелательный, радостно сообщил в письме ресторатору Мюреру об успехе Ренуара в Салоне: «Я думаю, что он завоевал признание и будет теперь продвигаться. Тем лучше! Так тяжело испытывать нужду!» «Придворный живописец» мадам Шарпантье, как назвал себя Ренуар, мог быть доволен.

Он мог быть доволен ещё и потому, что Шарпантье предложили ему в июне представить в их галерее свои пастели. Эта галерея была открыта в помещении основанного ими еженедельника «Ла ви модерн», первый номер которого вышел 10 апреля. А в июле Шарпантье пригласили Ренуара участвовать в выставке рисунков в той же галерее. Она была удобно расположена на углу бульвара Итальянцев и пассажа Принцев, что обеспечило большое количество посетителей.

Летом Ренуар принял приглашение Бераров отдохнуть в их имении в Варжемоне, в Нормандии, недалеко от Дьеппа, где было поместье доктора Бланша. У Бераров он снова пишет детей: Марту в костюме рыбачки, с сачком для ловли рыбы, Андре в форме ученика коллежа, с книгами под мышкой. А у доктора Бланша он расписал карниз над дверью, избрав сюжеты из «Тангейзера» Вагнера. (Перед Франко-прусской войной Базиль предоставил ему возможность открыть для себя музыку Вагнера в Бордо во время выступлений оркестра под руководством Паделупа. Эдмон Мэтр исполнял его произведения на рояле в мастерской на улице Кондамин.) Смог бы Ренуар отдыхать, не занимаясь живописью? Полвека спустя он сделал признание: «Я не думаю, что, за исключением чрезвычайных обстоятельств, я сумел бы провести хотя бы день без живописи».