Кейт Хэнфорд - Никогда не поздно

• Название: Никогда не поздно
• Автор: Кейт Хэнфорд
• Издательство: ЭКСМО
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 1997
• ISBN: 5-85585-970-3

Так блестяще начатая Фэй актерская карьера на много лет была прервана замужеством, рождением и воспитанием дочери, участием в светской жизни Голливуда.

Неожиданно для самой Фэй поступило интересное предложение на участие в съемках, и она, заново оценив себя, поняла, что еще красива, талантлива и любима.

---

– Ну, у тебя и память, – сказала она с насмешливым восторгом.

– Я помню все, что имеет отношение к тебе, – просто ответил он. Это не было ни мелодраматическим жестом, ни дешевой лестью. Он констатировал факт.

Фэй почувствовала облегчение, когда в ресторан вошел Норман Мейлер со своей прелестной женой.

– Как ты думаешь, Норман Мейлер – единственный писатель, которого в Голливуде знают в лицо? – спросила она Рэя.

– Возможно. – Он разломил печенье, обмакнул его в бренди. – Интересно, что здесь делает Мейлер? Вообще-то я должен был бы это знать, но сейчас мне нет дела ни до чего, кроме «Дочери сенатора».

– Это должно быть прекрасно – так уходить в работу, – уклончиво заметила Фэй.

– Но ведь именно это я имел в виду, когда говорил о нашем прежнем отношении к искусству. Фэй, я думаю, в тебе все это осталось. Может, проходная роль в телефильме и не соответствует твоим представлениям о высоком искусстве, но, мне кажется, она поможет тебе вернуться к настоящей работе. Я уверен, ты соскучилась по радости творчества, даже если сама не отдаешь себе в этом отчета.

– Может быть, но я не уверена, что такой пыл к лицу зрелой женщине. Одно дело, когда тебе двадцать, и другое – когда перевалило за сорок.

– Почему? – Рэй откинулся на спинку стула, как бы для того, чтобы получше ее рассмотреть. – Конечно, ты изменилась и не можешь вести себя, как молоденькая девочка, но ведь твои чувства остались прежними. Фэй, все дело в том, что чувства не меняются.

– Ты так думаешь? – Эта фраза так ее взволновала, что у нее сел голос.

– Да, я уверен. Чувства не меняются.

Фэй почувствовала мучительную боль в сердце. Ее тянуло к Рэю, и она ничего не могла с этим поделать, но в то же время она знала, что ему нельзя доверять. Он предал ее, а его умение казаться более чутким и тонким, чем, скажем, Кэл, вовсе не означало, что он другой. Все Карузо и Парнеллы этого мира всегда знали, что делают. Только некоторых было видно насквозь, а другие умели притворяться. Рэй принадлежал к последним.

Он попросил принести счет. Обед подошел к концу, а она так и не поняла, зачем он пригласил ее. Фэй встала из-за стола и пожалела, что не надела чего-нибудь построже. Она четыре раза меняла одежду, собираясь на этот обед, и в конце концов выбрала платье цвета морской волны, открывавшее плечи. А теперь ей почему-то показалось, что она слишком стара для такого наряда.

Она вздрогнула, когда Рэй слегка коснулся ее спины, пропуская в дверь. Он тут же убрал руку, и она мысленно отметила, что по крайней мере он не обращается с ней, как с новоприобретенным, дорогостоящим экспонатом своей коллекции.

Не говоря ни слова, она села в машину Рэя. У него был «мустанг» 1966 года выпуска, темно-синего цвета, полностью отреставрированный.

– Мне завидуют все мальчишки в нашем квартале, – похвастался он Фэй, когда заехал за ней.

А теперь он предложил:

– Давай немного покатаемся. Просто поедем, куда глаза глядят.

Она молча кивнула. В этот час машин было уже мало, они неторопливо проехали по улице Мельроз, пересекли бульвар Сансет, потом покатили по шоссе Пасифик-Кост. Она откинула голову на спинку сиденья и наслаждалась музыкой и красотой ночи, стараясь не думать ни о чем другом. Ночью легко было поверить, что Голливуд – райское место, где воздух благоухает, где в черноте ночи сапфирами сияют бассейны, а полуобнаженные люди пьют шампанское под звездами.

Они не говорили друг с другом, но молчание не вызывало чувства неловкости, и она знала, что Рэю эта бесцельная езда доставляет не меньшее удовольствие, чем ей самой. Вскоре после того, как Рэй свернул с главной магистрали, она увидела внизу океан. В тех местах, где прибой ударялся о скалы, вода слабо фосфоресцировала. Наконец Рэй остановился на высоком обрыве и заглушил мотор. Глядя прямо перед собой, Рэй заговорил:

– Когда умерла Бетси, я был в отчаянии. Я ощущал не только обычное, естественное горе, но и нечто другое, что застало меня врасплох. Фэй, я ощущал вину. Я был Бетси хорошим мужем, мы любили друг друга и имели все, что должно быть у супружеской пары, кроме детей. Она всегда так жалела, что не может иметь детей. Я спрашивал себя, почему я чувствую себя виноватым, и не находил объяснений, пока наконец не понял – чувство вины переполняло меня просто потому, что она умерла, а я живу. Бетси была замечательным человеком, гораздо лучшим, чем я, и вот – она лежит в земле на глубине шести футов, а старина Рэй Парнелл как ни в чем не бывало снимает кино, ест устриц и беспокоится о том, хорошо ли у него лежат волосы.

Фэй взглянула на него, но в темноте трудно было разглядеть выражение лица.

– Я рада, что у вас с Бетси все было хорошо. Мне очень хотелось увидеться с тобой, когда я узнала, что она умерла, но…

– Что «но»? В правилах хорошего тона говорится, что первая любовь человека не может выразить сочувствие, когда умирает вторая?

– Извини, Рэй, но мне все-таки кажется, что у тебя было несколько больше, чем две любви.

– И ты ошибаешься, – возразил он таким тоном, будто сообщал кассирше, что она неверно сосчитала стоимость покупки. – Много женщин и две любви.

– Что ж, тебе повезло. Некоторые не могут найти ни одной.

– Боже мой, Фэй, – тяжело вздохнул он. – Почему с тобой стало так трудно разговаривать? Почему ты придираешься к каждому моему слову? Чего ты боишься?

– Всего. Когда-то я не боялась ничего, и, как показала жизнь, совершенно напрасно.

– Из-за одной-единственной идиотской, нелепой ошибки весь мир перевернулся – ты вышла замуж за нелюбимого человека, а я на всю жизнь лишился твоего общества. – Он издал хриплый смешок. – Такой суд вершили древнегреческие боги.

– Ты не можешь знать, какие чувства к Кэлу я тогда испытывала. А насчет общества – кто, по-твоему, сидит запертым в машине и внемлет каждому твоему слову?

– До чего же остроумны эти девушки со Среднего Запада! Фэй, ты помнишь свой двадцать второй день рождения?

Она закрыла глаза.

– Не надо, Рэй.

Она так хорошо помнила свой двадцать второй день рождения, так часто о нем думала. Рэй подарил ей куклу, похожую на ту, с которой она играла в детстве. Кукла держала в руках маленькую коробочку, в которой лежало тонкое колечко из переплетенных золотых и серебряных нитей. Это было обручальное кольцо. Ничего более дорогого Рэй в то время не мог купить, но она с радостью позволила ему надеть колечко себе на палец. Потом он поцеловал ее – она до сих пор помнила этот нежный и страстный поцелуй – и назвал своей драгоценной девочкой. В тот день он в первый раз сказал, что хочет быть с ней всегда, а она ответила, что любит его, что будет любить до конца жизни. Они занимались любовью всю ночь напролет, погружаясь в кратковременное забытье только для того, чтобы, проснувшись, ощутить с новой силой жар желания.

– Не надо, – повторила Фэй. – Не заставляй меня вспоминать. Все это было и прошло много лет назад.

Он молча завел машину. Когда они остановились перед ее домом в Санта-Монике, Фэй сделала движение, чтобы открыть дверцу, но Рэй взял ее за руку. Она чувствовала, что дрожит и не владеет собой. Теперь его лицо было освещено светом из окон ее дома. Таким серьезным она никогда его не видела.

– Рэй, я боюсь, что мне снова будет больно, – прошептала она. – Если я снова доверюсь тебе, как другу, а ты предашь меня… – Она остановилась, не закончив фразы, понимая, что кривит душой. Если Рэй снова войдет в ее жизнь, то не как друг.

Она улыбнулась через силу.

– Доверие, предательство… Я говорю как героиня «мыльной оперы». Рэй, спасибо за прекрасный вечер.

Она ждала, что он отпустит ее руку, выйдет из машины, откроет для нее дверцу, но он не шелохнулся.

– Пригласи меня на рюмку перед сном, – попросил он. – Представь себе, что мы разыгрываем сцену. Ты меня приглашаешь выпить, и я захожу на десять минут. Все в самом непринужденном светском тоне.

Она почувствовала, что у нее отяжелели руки и ноги.

– И какая у меня сверхзадача в этой сцене? – выдавила она из себя.

– Понять, что я не страшный, зубастый волк, а человек, с которым можно находиться с глазу на глаз и при этом не злиться и не смущаться. А моя задача – быть таким человеком и не пугать тебя.

– Ладно. – Она дружески пожала его руку и заговорила легким и непринужденным тоном: – Рэй, ты не хочешь зайти ко мне на минутку? Я угощу тебя рюмочкой на ночь.

Он выпустил ее руку, вышел из машины и открыл дверцу. Фэй открыла дверь и, когда они вошли в дом, бросила сумочку на столик в передней.

– Проходи, устраивайся поудобнее. – Она прошла в кухню и крикнула оттуда: – Что будешь пить?

– Бренди, – ответил Рэй. – Совсем немножко – мне ведь еще придется сидеть за рулем.

И тут она поняла, что сцена подошла к концу, не успев начаться, – у нее в доме не было ничего, кроме фруктового сока. Ее поразила ирония происходящего: она так старалась вести здоровый образ жизни, чтобы играть, а теперь не может играть по причине собственного усердия. Задыхаясь от смеха, она подошла к двери и с трудом выговорила: