Константин Радов - Жизнь и деяния графа Александра Читтано, им самим рассказанные

• Название: Жизнь и деяния графа Александра Читтано, им самим рассказанные
• Автор: Константин Радов
• Жанр: Альтернативная история

---

- Хорошо бы, коли так было.

- Разумею, со всеми прочими врагами примирить интересы можно.

- А с Портой почему нельзя? Даже странно, что твои христианские чувства столь жарко пылают...

- Чувства ни при чем. Если бы кесарь либо иной европейский государь вдруг завоевал Константинополь, или чудом Божьим возродилась греческая православная держава - сия держава моментально бы встала во враждебное положение к нам. Потому что без южных морей наша судьба - жалкое прозябание в бедности. А интерес того, кто морями владеет, требует русских к ним не допускать.

- Так ведь моря, Александр Иваныч, тоже поделить можно. Они широкие, всем хватит.

- Некоторые можно. А Черное вряд ли, ибо выход из него уж больно узок. И находится оный в самом средоточии государства, куда чужаков допустить - все равно, что к жене под юбку.

- Ну, коли так рассуждать, Дания тоже враг непримиримый.

- Была б она сильной империей, могла бы стать. Слава Богу, что маленькое королевство. Но не будем отвлекаться. Нас в эти края занесло в силу непреложного закона, коий я именую 'Правило Завидущих Глаз': в чужих руках работа всегда выглядит легче, а кошель с деньгами - тяжелей. Волынский обещал государю Петру Алексеевичу три миллиона ежегодного дохода от прикаспийских провинций. И что мы видим?! Триста тысяч кажутся несбыточной сказкой! Скажи, положа руку на сердце: ты веришь, что удастся доходы с расходами сбалансировать?

Долгоруков покачал головой:

- Вряд ли. Издержки далеко перевешивают выгоды. Но уйти нельзя, иначе турки здесь утвердятся. Потом не выгонишь.

- Вот! В самый корень смотришь! Смысл войны изменился. Она стала частью вековой непримиримой тяжбы с османами. Во всех воинских планах я исходил из того, что наша цель - отнюдь не завоевание Персии, а истощение и разорение Порты. С этой точки зрения никакой промашки с Сурхаем нет. Против турок он зело полезен. Карабагские армяне или шах Тахмасп тоже пригодятся. Эшреф - просто чудо, как хорош! Разбил ведь султанову армию на исфаханской дороге! Ахмед Третий все еще льстит себя надеждой, что приобрел богатые провинции - так шиш ему! Кровоточащую рану он приобрел! Семь миллионов, ежели в рубли перевести, из казны улетело; под сотню тысяч воинов потерял; а на возобновление крымских фортеций или постройку кораблей, взамен тех, кои мы с Матвеем Христофорычем утопили, третий год ни гроша не отпущено. Если так дальше пойдет, решительного перевеса над неприятелем добиться вполне возможно.

- Погоди-ка, граф. Так ты уже о будущей войне с турками думаешь?!

- Конечно! О ней и надо думать! Хорошую войну готовят долго, а заканчивают быстро. Плохую - наоборот. Или мнишь нынешний мир с султаном действительно вечным?

Последний вопрос, конечно, был риторическим. Опытный государственный муж, Долгоруков отличался редким здравомыслием и в длительность мира не верил. Впрочем, задумываться о делах, кои не поручали, был (в отличие от меня) тоже не склонен. Честолюбие, укрощенное возрастом и царской опалой, не побуждало его к авантюрам. Он по достоинству оценил стратегию косвенных действий на истощение турецких сил: экономная рациональность замысла отвечала сдержанному характеру князя. Пожалуй, я мог не опасаться за свои начинания.

Что ж, на мое место, по крайней мере, назначили достойного. Ругаться с ним ради скорого отъезда в столицу неохота: что я позабыл в этом змеином гнезде?! А здесь смиренно ожидают внимания несколько прожектов, отложенных за недосугом. По недолгом размышлении, согласился остаться на зиму в помощниках, взяв на себя начальствие в русской части Ширвана: от Дербента до Сальян, с резиденцией в Баку. Больших трудов сия должность не обещала. С обычными обязанностями полковники сами справлялись, а служить пугалом для казикумухского хана - занятие, знаете ли, необременительное.

Свободное время мне как раз требовалось. Поэтому, вопреки уговорам Долгорукова, я решительно отказался от заведования комиссариатскими делами. Надоело на тривиальный вопрос: 'куда делись казенные деньги?' находить столь же унылые ответы. Гораздо больше вдохновляла воображение географическая загадка о старом русле реки Аму, будто бы в давние времена впадавшей в Каспийское море. Рагузинец Флорио Беневени, несколько лет пробывший послом в Бухаре и прошлым летом вернувшийся в Россию, уверял со слов туземных обитателей, что подлинно впадала. Только не вся. Река будто бы разветвлялась близ города Эски-Ургенч на два рукава; половина воды текла на север к Аралу, другая - на запад к Каспию. По тем же сказаниям, каспийское русло обмелело и высохло двести сорок лет тому назад. Сгинувший в хивинском походе подполковник Франкенбек явственно доказал, как надежно защищает ханство пустыня; посему я не планировал ничего большего, чем глубокая разведка легкими силами.

Еще по весне были закуплены верблюды, и конноегерский эскадрон Казанского полка, пересев на сих скотов, приступил к экзерцициям. За несколько месяцев родился новый, непривычный для европейских армий, вид кавалерии. Для парадов он пока не годился. Зато для дальних походов через безводные степи - вполне. Двести всадников с новоманерными винтовками представляют в сих краях внушающую почтение силу, потому как закаспийские кочевые народы, вопреки наружной воинственности, малодушны и потерь не выносят. Каждый бережет свою жизнь: при столкновении многотысячных толп десяток-другой убитых обращает всю массу в бегство.

С дозволения генерал-аншефа, я возобновил Красноводское укрепление, снабдил оное гарнизоном и необходимыми припасами: фуражом, провиантом, топливом и водой. Комендантом назначил драгунского полковника Иоганна Пица. Верблюжий эскадрон тоже перевез через море, невзирая на отчаянное сопротивление животных. Под прикрытием егерей двое геодезистов и несколько офицеров квартирмейстерской службы приступили к детальной картографической съемке долины, в коей предполагали видеть бывшее устье высохшей реки.

Наступившая осень с частыми штормами делала сообщение с этим пунктом не вполне регулярным - но, в конце концов, от Баку, где располагался мой штаб, до Красноводского залива всего лишь триста верст: менее двух суток пути при благоприятном ветре. А непогода здесь редко свирепствует больше недели, так что сей отряд не чувствовал себя отрезанным от главных сил. Сам же я, проинспектировав войска и отдав необходимые распоряжения, предался занятию, которое влекло меня, как обжору пиршественный стол.

В старом дворце наиба великое множество всяческих каморок и клетушек непонятного назначения. Потеснив натащенный денщиками хлам, в одной из них вызванные из Тайболы ученики и подмастерья сложили круглую печь с вмурованной медной ретортой, размером в небольшую бочку. Соседнее помещение пустили под бурдюки с нефтью. Дело в том, что меня давно (собственно говоря, с детства) интересовала рецептура греческого огня. Василий Корчмин хвастался, что его зажигательные смеси на основе скипидара будут посильней, чем у греков - хм, пробовал я этот скипидар против берберийских пиратов... Не скажу, чтоб сильно понравилось. Вдруг с нефтью получится утереть нос Василию? Артиллерийская наука дает много простора пытливому уму, и в сей области между мною, Брюсом и Корчминым от века существует незлая ревность, некий род присущего инженерам и естествоиспытателям соперничества: кто кого превзойдет.

Нефти в Баку много. Тысячи пудов вычерпывают добытчики из колодцев, где вместо воды колышется, тускло поблескивая, густая темная жидкость. Большей частью темная - но бывает и светлая, которую называют белой. Такая дороже впятеро из-за редкости. Ту и другую разливают в бурдюки из овечьих шкур и развозят на продажу по всей Персии, как незаменимое средство для лечения парши у верблюдов. Здесь, в месте добычи, ей находится и другое употребление: за недостатком древесного топлива, в очагах пылают облитые 'земляным маслом' камни. Царь Петр пытался развернуть торговлю сим редким товаром в Амстердаме; по его указу русскому торговому агенту послали три бочки. Но спроса голландцы не выказали - видно, применения не нашли.

Ну и Бог с ними, с голландцами. Как сказал, узнав о сей незадаче, один торговец-персиянин - 'пусть у них все верблюды запаршивеют, коли не покупают нашу нефть'. Еще год назад, увидев (а также понюхав и попробовав на язык) оба сорта, я сразу же заподозрил, что разница между ними заключается в какой-то загрязняющей примеси, наподобие дегтя, от которой субстанцию можно очистить перегонкой. Простой расчет показывал, что превращение черной нефти в белую увеличит годовой доход от сих промыслов тысяч на восемьдесят. Ну, пусть на сорок - из-за неизбежного спада цены на дорогой сорт при росте предложения. Все равно прибавка окажется больше всего податного сбора с Бакинской провинции. В надежде убить одним выстрелом обоих зайцев - военную выгоду и коммерческую - мои работники приступили к опытам по перегонке. Первый же заход дал ожидаемый результат. Грязь оставалась в перегонном кубе, а из охладителя капала прозрачная и легкая, как спирт, горючая жидкость. Постепенно возвышая жар, отгоняли все более плотные и маслянистые части. Когда вскрыли примазанную суриком на олифе крышку реторты, на дне обнаружилась черная вязкая смола с запахом столь резким и отталкивающим, что я мгновенно нашел ей применение и послал для пробы на судовую пристань.