Pferd im Mantel - Колокола обречённых. Ч.1: Очищение молитвой

• Название: Колокола обречённых. Ч.1: Очищение молитвой
• Автор: Pferd im Mantel
• Жанр: Ужасы и Мистика

ПОСТАПОКАЛИПТИЧЕСКИЙ РОМАН. Когда нашему миру наступит конец, то можете быть уверены: не игры потерявших грань реальности политиков, опутавших всё и вся своими щупальцами, как осьминоги; не толпы алчущих живой плоти восставших из-за могильной доски мертвецов; не парящие вездесущие призраки; не жуткая непознаная Фигура, бродящая во тьме на горизонте; не бесы; не иные какие потусторонние твари станут причиной его. Если мир обречён на скорый конец своего существования — погубит его гордыня! Сотни лет Святые Отцы Церкви воюют на неё; и всё втуне. Обычный ли день на дворе, каковы многие, последний ли — человек всё тот же. Наш срок отсчитан — каков же будет финал? Многие конструировали его — учёные, провидцы, писатели… Упаси Господь от того, что случится с героями этого бездарного романа!

Первая часть трилогии, с 1 по 22 главу.

---

— А хорошо у вас здесь… — сказал Иван, разглядывая прыгающие за окнами пейзажи.

— Да, Вань, тут неплохо. Смотри. Вокруг болота и леса. Грибов, ягод, зверья всякого — жопой ешь. Колхозы кончились давно, да и деревень-то — раз и обчёлся. И народу в них осталось с гулькин хер — все в Москве давно. А поля стоят невозделанные — сельское хозяйство же на хуй никому не нужно в этой стране. Зри в корень, братан. Раз народу тут мало, значит и мертвяков много не наберётся. Это раз. Люди тут сельские, к труду привычные. С голоду не перемрут. В каждом селе и деревне — церковь, ну и ладно, что разрушенные. Помнишь, что отец Андрей говорил по этому поводу?

— Ну. — мотнул головой, соглашаясь Ваня.

— Ну, а Кушалино — крупное село. А наша деревенька, Вельшино, и ещё штук десять — как бы анклав организуют. Дорог туда — две: эта и на Кимры. Железных дорог нет. Леса и болота. Смекаешь?

— О чём?

— Да о том, что если где и можно надеяться выжить, когда война началась и покойники встали — так это вот в таких вот местах. Я знаю только это, других не знаю.

— Правильно ты это говоришь. Голова.

— Ну, ёпт.

— Только вот всё это организовывать надо.

— Об этом мы подумаем когда на место доберёмся и увидим что там творится.

……………………………………………………………………………………………………………………………………………………………

Автобус они увидели сразу, как свернули на старую дорогу на Кушалино. Старый, послуживший не один десяток лет и не раз перекрашенный Мерседес, замер на обочине, моргая поворотником.

— Притормози. Не подстава ли? — тронул за плечо друга Иван.

— Открой своё окно и приготовься шмалять, если чё. Я по левой обочине его объеду — посмотрим в чём тут дело.

Фёдор медленно направил «пинц» по обочине и притормозил напротив автобуса.

— Вроде ничего. Проверим? — спросил Иван. — Проедь вперёд — выйдем, посмотрим. Может, кому помощь нужна?

Прогнав машину вперёд, остановились на обочине и вылезли, передёрнув затворы. Фёдор взял «Сайгу», с ней ему было как-то привычнее. Автобус выглядел пустым, а его двери были закрыты. Но как только Ваня подошёл к нему, сложив ладонь козырьком, чтобы рассмотреть, что там внутри, на лобовое стекло бросился мертвец с перекошенной, окровавленной мордой. Ваня инстинктивно отпрянул и поскользнувшись, чуть не растянулся на асфальте. Мертвец бился об стекло изнутри, скрежеща по нему ногтями и зубами, но стекло было крепким, оно не поддавалось напору твари. Спустя секунды к первому мертвяку присоединился второй, третий и скоро стекло напоминало жуткую картину, что-то навеянное Дали. Иван вскинул к плечу автомат.

— Охуел?! — крикнул Фёдор. — Не вздумай! Решил им компанию составить? Они там жрали друг дружку, скоты.

— Что делать будем? Так оставим? — спросил друга, вращая круглыми глазами Иван.

— Сожжём их к ебеням. — ответил Фёдор, внимательно разглядывая мертвецкую вакханалию. — Они оттуда вылезти не могут, но это не навсегда. Вылезут и придут к людям. Может, к нам с тобой. Оно надо? Тащи бутыль с бензином из «пинца» и тряпку какую-нибудь прихвати. Нет. Тащи две, одной тут не хватит.

Ваня вернулся спустя пару минут, неся в обеих руках по пятилитровой бутыли.

— Вот как поступим. — сказал Фёдор, откручивая пробки с бутылей и забивая горлышки тряпошными перчатками из машины. — Сбоку будем закидывать — там окна вон какие высокие. Патроны тратить жалко. Сядешь за руль, подгонишь «пинц» как можно ближе к борту. Но не вплотную, понял?

Ваня кивнул головой.

— Я залезу на крышу с топором и бутылями, разъебеню окно и запалю этот замогильный экспресс к ебеней матери. Понял? Как топну ногой по крыше — хуярь, но не рывком — чтобы я не ёбнулся. Отъедешь метров на сто, остановись — я слезу.

Решив понапрасну не рисковать, друзья облачились в мотообвес, который Федя захватил с дачи, нацепили шлемы, перчатки, наколенники. Мало ли чем может вся эта ерунда закончиться и во что вытечь. По лесенке Фёдор забрался на крышу и Иван снизу вручил ему топор и бутыли. «Пинц» медленно поравнялся с бортом автобуса, в котором метались мертвецы. Фёдор, поплевав на руки, всадил топором по стеклу, пробив его насквозь. Однако, стекло не рассыпалось, а Фёдор, выдёргивая топор обратно, чуть не упал с крыши. Мертвецы ломанулись к разбитому окну и навалились на него. Ещё секунда — и твари, выдавив его наружу, хлынут из автобуса. Второй удар не понадобится — подумал он, и присев на корточки, чиркнул зажигалкой, запалив пропитанную бензином перчатку на одной из бутылей. Только сейчас он понял на каком стрёмном поле он решил играть. Малейшая оплошность — и горящий бензин разольётся по крыше «пинца», и тогда машине капец, равно как и всему добру, которое в нём находится. Но в этот момент твари выдавили стекло и Фёдор, не раздумывая метнул бутыль в оконный проём. Салон автобуса мгновенно вспыхнул, и Фёдор, вытащив из второй бутыли перчатку, отправил и её следом за первой. Пламя охватило уже большую часть салона и мертвяки, загораясь, заметались внутри разнося его ещё больше. Однако те, что были у окна у же пытались выбраться, хватаясь своими жуткими руками за крышу их машины. И Фёдор снова взялся за топор. Рискуя потерять равновесие, он принялся наносить удары, пресекая попытки нежити покинуть устроенное им для них пекло.

— Федя, чё там? Валим, щас ебанёт! — тревожно крикнул из кабины Иван.

— Не ссы, не ебанёт! Бус дизельный, взрываться нечему! — ответил ему с крыши Федя и размахнувшись, напрочь отсёк башку особо резвому трупу.

Салон полыхал уже вовсю, и мертвецы корчились в этом очистительном пламени. Те, которые пытались вылезти через разбитое Фёдором окно, были порублены и водворены обратно в духовку. Тогда Фёдор топнул по крыше и присел. Ваня тронул, и отъехав на полсотни метров, остановился. Друзья встали рядом с машиной и закурили озираясь по сторонам — уже темнело.

— Хорошо ты придумал. Нельзя было их так оставлять. — сказал Ваня.

Фёдор извлёк из кармана свой телефон и сделал на него несколько снимков.

— На будущее. Ладно, попёрли. Нам пять километров осталось, а там — расчёт.

Медленно проехали тёмные, тихие, брошенные деревни — Арининское и Симоново. Людей и нежити негде не было. И вот за деревьями показался ржавый купол Рождественского храма. Через несколько минут они въехали в Русино и «пинц» всеми своими фарами высветил мост через Кушалку. Мост был перекрыт наспех сколоченной баррикадой, рядом суетились люди. Ваня остановился и осветил мост фарой-искателем.

— Гляди, люди. Нормально Федь! — обрадовался Ваня.

— Слава Богу. Я боялся увидеть здесь то же, что и по дороге. Давай, братан, подъезжай туда. Будем разбираться. — улыбнулся Федя.

Подогнав «пинц» к мосту, друзья покинули машину, и оставив оружие прислонённым к колесу, Фёдор подошёл к баррикаде. Усатый мужик в бушлате направил на него «Сайгу» и водил стволом, направляя его то на Фёдора, то на Ивана.

— Стойте где стоите, мужики! Русские? — спросил обводя их стволом мужик, видимо старший тут.

— Да русские, русские. Фёдор я, Срамнов. С Вельшина я как-бы. Ты опусти калибр-то, отец. — улыбнувшись, сказал ему Фёдор. Мужик опустил «Сайгу» и поставил карабин, прислонив к бревну.

— Говори, кого на Вельшине знаешь? — сощурив глаз, спросил мужик.

— Да всех. — закурив, ответил Фёдор.

Мужик обернулся к своим и крикнул:

— Валер! Васечкин! Смотри! Знаешь этого? Говорит — ваш, велешинский.

Спустя минуту из-за спины мужика, допрашивавшего Фёдора, расплылось улыбкой лицо его друга детства Валерки.

— Так это ж, Федька, ёк-макарёк! Откуда ж ты, братан??

— С Москвы, откуда же ещё… — сплюнул Фёдор. — Слава Богу, Вань, добрались. — повернулся он к своему другу.

— Ну и что там в Москве-то? Не знаем ведь ничего. А у нас, мужики, мертвецы встали. Народу покрошили — кошмар…

— Чё в Москве-то, спрашиваешь?! А вы не в курсе?! Нет больше такого города, мужики. Нету.

13. ТЕПЕРЬ. Кушалино, Тверская область. Май 2017 года. Выход в лихославльский рейд

Наступающий день сломил череду солнечных, тёплых деньков, словно подарок, стоявших с самого начала мая, моросящим дождиком и пронизывающим, зябким ветром. Бабы — уборщицы, поддерживающие сносную чистоту на центральной площади села, укутанные в плащи и повязавшие по непогоде головы платками, споро орудовали мётлами, сметая мусор и прошлогоднюю листву, нанесённую ветром, поднявшимся прошлой ночью. В этот ранний час на главной площади села они были единственными живыми, не считая вездесущих, нахально каркающих кушалинских ворон, занявших свои места на вековых ветлинах, распустивших свои первые листочки в сельском парке. Пройдёт ещё полчаса и из всех кушалинских концов — Красной Слободы, МКМа, Могильцев — начнут стекаться люди, идущие на работы, крестясь или чертыхаясь — каждый по-своему, проклиная неудачную погоду, здороваясь друг с другом, собираясь в группы и по пути обсуждая последние новости. Ровно через полчаса отец Феофан, прочтя предначинательную, в который раз пересчитает утлые ступеньки лестницы, ведущие на храмовую колокольню, и перекрестясь, тронет вервие, привязанные к языкам кушалинских колоколов и поплывёт над селом, ближними деревнями, лесами и полями звонкий церковный благовест, призывающих всех свободных от работ на Службу, приветствующий новый день и отгоняющий от православных поганую нежить. Благовест разнесётся вокруг, поплывёт и растает над глухими тверскими лесами, даруя услышавшему смутную, забытую надежду на то, что ещё не везде человек пал под смертным натиском хаоса, что всё вернётся, и когда-нибудь снова запоёт и заиграет искристыми красками настоящий, живой мир. Мир, который мы потеряли. Но каждое утро, невзирая на непогоду и сезон, заливаясь, поют звонко голосистые кушалинские колокола, словно не ведая, что всё потеряно, словно не зная, что с некоторых пор их благовест — это надрывный крик обречённых, из последних сил цепляющихся за прошлое, упорных букашек — людей….