Андрас Рона-Таш - По следам кочевников. Монголия глазами этнографа

• Название: По следам кочевников. Монголия глазами этнографа
• Автор: Андрас Рона-Таш
• Издательство: Прогресс
• Жанр: Прочая научная литература
• Год: 1964

---

Показывается аил жениха. Руководитель кортежа знает, с какой стороны полагается в него въезжать… Если приближаются с «несчастливой» стороны, то нужно сделать крюк, чтобы въехать в аил с той стороны, которая, по словам ламы, принесет счастье.

Когда родители жениха видят, что кортеж приближается, двое мужчин вскакивают на самых быстроходных скакунов, захватывают с собой баранью голову и кувшин чаю, а затем несутся навстречу. Поравнявшись с подъезжающими, они бросают перед ними голову, выливают на землю чай и как можно быстрее несутся назад. Один из сопровождающих невесту мужчин, заранее выбранный хороший наездник, бросается вслед за ними. Он должен обязательно догнать встречавших, иначе это будет дурным знаком для невесты.

Тем временем невеста со своей свитой подъезжает к юрте. У порога на землю кладут квадратный войлок, на котором рисовыми зернами выложен лотос с четырьмя лепестками. Родич жениха, родившийся в году того же животного, что и невеста, снимает ее с лошади. Невесту прямо на седле опускают на четырехугольный войлок. Мать жениха снимает с нее покров, в который та все еще была завернута, и предлагает ей чашку чая. После этого идут в новую юрту. Перед тем как невеста войдет в юрту, двое родичей жениха и невесты, соответственно их ровесники, разжигают очаг, выбивая искру из кремня. Тот, кому первому удастся зажечь огонь, получает заранее приготовленную вареную баранью грудинку. Невеста входит в юрту, остается там некоторое время, а затем идет к юрте свекра с закутанной головой. Дверь юрты заперта. Перед дверью стоит невеста, а за дверью кто-нибудь из дружков жениха, и перебрасываются прибаутками.

Вопрос:

— Сколько у вас котлов, что без огня варят?

— Сколько у вас куриных и гусиных сыров?

Ответ:

— Таких у нас нет.

Или:

Если вы охотники,
То где же ваш колчан?
Если вы сборщики навоза,
То где ваша корзина и вилы?
Почему у вас валяется
Навоз для топлива
Там и здесь?

Дариганги считают, что обычай обмениваться шутками перед запертой дверью восходит еще ко временам Чингис-хана.

Наконец невесту вводят в юрту свекра. Один из сопровождающих подводит невесту к огню, а потом к будущим свекру и свекрови, она отвешивает всем глубокие поклоны. Родича, сопровождающего невесту, называют «отцом, руководящим поклонами», а если это женщина, то «матерью». Тот же родич или родственница будут позднее причесывать невесту, которая не должна называть этого человека по имени. После поклонов невеста останавливается перед очагом. Рядом с ним сложена баранина, а на ней желтое сливочное масло. Невеста берет масло и бросает его в очаг. К ней подходит женщина, рожденная в году того же животного, что и невеста, и снимает с нее покрывало. Невеста одаривает синими шелковыми платками свекра, свекровь и остальных родичей. Во время этого обряда она не должна называть по имени тех, кому кланяется. Важная подробность: при поклонах голова невесты повязана платком.

После поклонного обряда невеста удаляется в соседнюю юрту, где ей делают прическу замужней женщины.

До этого волосы ее были заплетены в одну косу и ничем не украшены. Теперь ей заплетают две косы и украшают их габчаром.

Настоящая свадьба только теперь и начинается. Все собираются в юрту, называемую майхан или асар. Кочевникам известны два вида жилищ: черная палатка, более или менее похожая на наши, которая распространилась от Тибета до Гибралтара через Афганистан, Персию, Аравию и Северную Африку. Второй тип кочевого жилища — юрта. Но у монголов два вида черной палатки, меньшего размера называется майхан, большего — асар. Первой пользуются при летних перегонах, так как разбить ее можно гораздо быстрее. Майхан мы уже видели в окрестностях Улан-Батора. Но, кроме того, тот или иной тип палаток устанавливается в зависимости от празднества. Собственно свадебные обряды состоят из пира, на котором много едят и пьют, пения и заздравных речей. В таких случаях поют йоролы, застольные и хвалебные песни. Вот как славят, например, водку:

Восхваление архи

Опрокинутую дымящуюся чашу
Из падающего с небес солнечного луча,
Чашу, подобную лепестку лотоса,
Ставим мы на большой котел, кипящий на очаге.

Так мы получаем чистый напиток,
Перегоняем чистое вино из кумыса —
В тринадцати котлах варится добрая архи!

Охотно воздают хвалу и верховому коню невесты или жениха.

Восхваление верхового коня

У тебя четыре острых клыка!
У тебя четыре благородных копыта!
Твои глаза, как яркие звезды,
Твои уши чутки, как у волка.

Прекрасна твоя длинная, изогнутая выя
Прекрасен твой волнистый хвост.
Ты не заблудишься в тумане,
Не устанешь в глубоком снегу.

Ты скачешь по плоским камням,
Жара тебе нипочем —
Конь мой прекрасный, верховой конь!

Поют на свадьбах и песни, славящие и освящающие юрту. Их поют и тогда, когда просто устанавливают новую юрту. Вот что я записал в окрестностях Улан-Батора:

Освящение новой юрты

По милости достойного Будды,
Сына драгоценного камня и Неба,
Правил когда-то наш господин Чингис-хан
Над народом Дзамбудтиба.
Да будет благословенна и священна
Юрта сиятельного великого хана,
Белая с драгоценными камнями.
Я освящаю тебя, благословляя!
Царь царей,
Демонический хан с синим лицом!
Как в давние времена, когда еще
Над всеми землями и жилищами
Ты властвовал,
Так и теперь
Высоко в небе крутящиеся
Тысячи тысяч сияющих
Звездных золоченых обручей,
Непогрешимых, как Небо,
Восхваляют тебя, благословляя.
Пусть несметные богатые дары
Снизойдут на эту юрту!
Теперь, когда желтая вера
Распространилась на все десять сторон света,
О, небесно-чистый бог добродетели,
Со своего священного трона
Благослови подобный Небу
Чудесный кровельный шест твой!
Тьмой добрых деяний
Наполни ты эту юрту.

В давние времена лама, освящавший юрту, воспевал в последующих 20 строфах различные части и утварь юрты. Для каждого предмета была своя метафора, заимствованная из буддийских священных текстов. Дверь юрты распахивается, как мир перед учением буддизма, ветер развевает войлок, как лепестки священного цветка лотоса, и т. д. В начале хвалебной песни, как мы видели, фигурирует Чингис-хан. Любопытно, что здесь он одно временно сын неба и драгоценного камня. Согласно древним традициям кочевых народов, Чингис-хан унаследовал власть от неба, хотя буддизм и не очень чтил его. Во всяком случае, в старинных буддийских источниках нет ни единого слова о поклонении Чингис-хану. Лишь гораздо более поздняя ламаистская легенда причисляет его к буддистам. Но обряд освящения юрты как бы воскрешает в памяти легенду об освящении юрты Чингис-хана. Так в народных повериях историческая личность Чингис-хана ассоциируется с ламаизмом. «Дзамбудтиба» в ламаистской символике означает наш мир, землю, противопоставляемую потустороннему миру. Эта песня имеет мало общего с народным творчеством. Текст ее с самого начала и до конца тяжел и искусствен. А вот другая хвалебная песня, тоже посвященная юрте, определенно плод народного вдохновения, хотя и в ней попадаются буддийские символы.

Гей! Вот они, четыре источника радости:
С любовью к двум милым детям
От всего сердца
Принесли мы сюда все готовое:
Прекрасное кровельное кольцо,
Выточенное из кипарисового дерева
В виде святого золотого колеса,
На нем висит хадак, белый шелк,
Поддерживает его трижды перевитая веревка.
Выточенные из сосны,
Прекрасны, как лепестки цветка,
Кровельные шесты, увитые
Тройными тонкими шпагатами.
По заветам древних мудрецов
Красиво и крепко сплетена решетка
Из гибких ветвей ивы,
Выросшей на песках,
Стоит она у горы,
Прикрепленная кожаными петлями
В виде бечевы удачи.

Повалив толстое дерево,
Распилив его ствол,
Вытесали высокий порог
Из крепких досок.
И дверь эта открывается и закрывается,
Как рот золотой рыбки.

Из шерсти белоснежных овец,
Настриженной острыми ножницами,
Размятой большими пальцами,
Смоченной дождевой водой,
Прокатанной сильным конем,
Гладко выкатанной,
Сваляли добрый стенной войлок,
Сшитый молодыми красавицами.

Потолочный войлок, скроенный, как флаг,
Закрывает дымовое отверстие
Широким листом, как двойная молния
Рассеивает
Пять ядов ненависти,
На все распространяя благословение.
Как цветок лотоса с восемью лепестками —
Прекрасен снаружи и внутри кровельный войлок высокой юрты!

Его крылья приносят счастье гостям,
Как птица-Гаруди.
Крепкие веревки из тигровой шкуры
Держат справа и слева стенной войлок,
Туго натянут юртовый пояс,
Зигзагами сшит ковер.
Выкован богом огня,
Чист и гладок очаг,
Чтоб ему поклоняться, он стоит посредине.

На ковры и кошмы,
Ладно скроенные и подшитые,
Шаманы-знахари удостоили присесть.
Шкафы и сундуки
Давно выточены и покрашены,
Червонным золотом заполнены.
Хороши и высокие полки для книг.

Вечер, утро — что за счет!
Ешь, пей до упаду!
Масло и сливки — все гостям!
Будем веселиться, да не будет конца
Счастью и изобилию!

В этой песне тоже кое-где встречаются буддийские символы. Не забыто ни святое колесо из золота, иначе говоря колесо буддийского учения, ни бечева святой удачи, неизменно повторяющийся символ «связующего ремня», ни золотая рыбка, ни двойная молния, ни вредоносные Пять ядов. Упоминаются в ней также лотос и чудесная птица Гаруди-хан. Обожествление очага заимствовано ламаизмом из других религий. И все-таки эта песня с ее сравнениями и образами скорее связана с народным бытом, чем с ламаистскими освятительными обрядами. Разумеется, эти элементы трудно отделить один от другого. Ведь и монгольское творчество религиозного, содержания не зафиксировано на бумаге. Бродячие монахи — бадарчи, возможно, исполняли эти песни, приводя больше ламаистских сравнений. Но другие певцы следовали законам и традициям народной поэзии. Распространению устной поэзии религиозного содержания иногда способствовало включение таких благословений в священные тексты молитвенников, написанных от руки или отпечатанных с помощью деревянных гранок. Впрочем, бродячие ламы, странствовавшие по стране и распространявшие эту полумистическую, полународную поэзию, были не очень-то грамотными людьми.