Ольга Сухаревская - Горе побеждённым

• Название: Горе побеждённым
• Автор: Ольга Сухаревская
• Жанр: Исторический детектив

 Всем любителям ретро-детектива, прошу знакомиться: после Фандорина и Ванзарова перед нами новый ретро-сыщик Вильям Собакин. Ну, да, фамилия неказистая, зато ум и прозорливость, а так же детективный талант, отменные. Тем паче, что разбираться ему и его молодому помошнику Александру Ипатову, придётся в деле, истоки которого уходят аж в петровскую эпоху. В ту чертовщину, что нагородил придворный чернокнижник Петра I Яков Брюс...

---

 - Что за чёрт! – выругался Собакин и нажал на звонок. Из-за двери не донеслось ни звука. Вильям Яковлевич продолжал трезвонить, но в доме, по-прежнему, стояла тишина.

 Тогда Собакин зарычал:

 - Спиридон, сейчас же открой!

 Ипатов забарабанил по двери, навалился на неё, а она - возьми и откройся. Александр Прохорович стремительно влетел в дом и наверняка бы  растянулся в коридоре, если бы не наскочил на Канделяброва. Тот стоял невозмутимо и величественно, как какой-нибудь мажордом английского лорда. На нём уже была одета любимая зелёная ливрея, а на голове зачем-то парик с косичкой, как у сказочного враля, барона Мюнхгаузена.

 - Добрый вечер, Вилим Яковлевич. Рад вас видеть в здравии. И вас, Александр Прохорович. Простите, что замешкался: не сразу услышал звонок.

 Собакин молча смерил взглядом слугу, и прошёл в дом. Как ни в чем не бывало, Спиридон доложил, что уборка закончена и размеренной походкой удалился к себе. За ним, подняв хвост трубой, ушёл Бекон.

 - Живу под одной крышей с сумасшедшим, – констатировал начальник.

                                                                          ***

 - Пойдёмте, посмотрим Москву с Сухаревой башни, – на следующее утро предложил  Собакин помощнику.– День-то, какой хороший выдался!

 Грохот колёс по мостовой сливался с людским гулом улицы и щебетом птиц. На Сретенке   вовсю кипела жизнь. Ещё только повернув от дома в сторону Садовой, они уже издали увидели громаду башни. От дома сыщика до неё было рукой подать. В конце Сретенки, у подножия самой башни и вокруг церкви Троицы на Листах все заборы и стены  домов были сплошь увешаны пасхальными лубочными картинками. Около них толпился народ.

 - Я первый раз приехал из Сергиева в Москву, когда мне было семь лет.  Родители отвезли меня в Кремль и сюда, посмотреть башню, – сказал Ипатов.

 - И не мудрено, – ответил Вильям Яковлевич. – В народе башню любовно называют Сухаревой барышней и невестой Ивана Великого. Слышали? А почему, знаете? Она по высоте своей  равна самым большим башням Кремля: Спасской и Троицкой и уступает только колокольне Ивана Лествичника. Она - одна из самых больших московских достопримечательностей. Смотрите: башня состоит из проездных ворот с глухими арками по сторонам. Над ними обширные палаты в два яруса и восьмигранная башня в три пояса с каменным шатром. Наверху, видите, двуглавый орёл – знак государственной принадлежности. Между прочим, он установлен даже раньше, чем «орлы» на кремлёвских башнях. Сооружение, как видите, громадное. Толщина стен первого этажа два метра. Это дало возможность в течение всего времени её существования надстраивать верхнюю  часть. Здание, конечно, тяжеловесное, как купеческий комод. По стилю, это смесь ломбардского с готическим, но, по общему облику - абсолютно московское. Давайте пойдём не в контору к смотрителю башни, а сразу наверх. У меня здесь есть знакомец – надзиратель водохранилища.

 Сыщики прошли в ворота и свернули вправо. Здесь, в одной из глухих арок была большая чугунная дверь, через которую они и вошли внутрь. Собакин продолжал рассказывать.

 - Царь сам задумал и спроектировал эту башню и назвал «Сретенской по Земляному городу». В этом непростом деле ему помогал Яков Брюс, который писал Петру, что «огромная въездная башня со стороны Троицкой дороги должна уравновесить стороны города и поднять ещё выше Сретенский холм Москвы». Эта задача была выполнена. Башню построили к тому времени, когда Пётр Алексеевич вернулся из похода под Азов.  А народ стал называть её просто Сухаревой, по имени полковника стрелецкого полка Лаврентия Сухарева. Он был один из тех, кто со своими молодцами присягнул царю в Троице-Сергиевой лавре, куда молодой государь бежал от своей взбунтовавшейся сестрицы Софьи. Именно поэтому Сухарев со своим полком  первым и въехал в новую башню, где располагался до того времени, пока все стрелецкие полки были упразднены.

 - Царь решил построить такую громадную башню именно здесь, потому что это посоветовал ему сделать ваш предок? – поинтересовался Ипатов.

 - Идея построить новый въезд в город принадлежала царю. Сретенка  издревле была главной улицей столицы и центральным её выездом на дорогу, что ведёт в Троице-Сергиеву лавру. По ней в 1613-ом году в Москву торжественно въехал дед царя Петра, первый Романов , который был избран на царство после Смутных лет. Благодаря Сухаревой башне центральный въезд  стал весьма внушительным. Что касается Брюса, то он помог царю  обосновать постройку башни.  Времена-то были военные, а такая работа требовала немало средств. И, только спустя годы, Пётр сам изменил ориентир Первопрестольной: сделал главной улицей нынешнюю Тверскую, по которой идёт дорога в его северную столицу.

 Собакин заглянул в маленькую каморку на входе в башню и не найдя там ни души,  махнул рукой наверх.

 - Пойдёмте к водохранилищу. Надзиратель должно быть там. Так вот, – продолжал он, – лет шестьдесят назад, когда в Москве стало катастрофически не хватать питьевой воды, решили её брать из подмосковного села Большие Мытищи. Протянули оттуда  безнапорный водопровод до Сухаревой башни, подняли наверх, а здесь устроили из чугунных плит резервуары. Одну на семь тысяч вёдер, другую поменьше, тысячи на четыре. Сейчас вы их увидите. Заработала эта система в 1804-ом. С 30-х годов башня уже стала главным звеном городского водопровода: сама высоченная и имеет удобное расположение - на гребне одного из самых высоких холмов Москвы. Когда надо было подвести водопроводные трубы под башню, то никак не могли докопаться до её основания. Глубина фундамента оказалась огромная и прочность необыкновенная. А высота всей башни, от подошвы до герба - 64 метра.

 Собакин уверенно повёл Ипатова наверх. Ступеньки лестницы были крутые и сыроватые. Чувствовалась близость воды. На втором ярусе Александр Прохорович увидел два огромных помещения с высоченными потолками. Резервуары впечатляли: по чистейшей водной глади - хоть на лодочке катайся.

 - До водохранилища чего здесь только не было! В 1701-ом в башне открыли, как я вам уже говорил,  навигационную школу. Устроил её мой дед по указанию царя. Она стала готовить первых русских морских офицеров, инженеров, корабельных мастеров. Надзирателем над учениками и фактически их первым преподавателем был русский математик Леонтий Филиппович Магницкий, автор знаменитой «Арифметики», которую Ломоносов называл «вратами своей учёности». Ему на подмогу выписали, знающих морское дело, иностранцев. В школе училось до пятисот человек. Потом её перевели в Петербург и назвали Морской академией. До 1806-го года в башне помещалось присутствие Московской конторы Адмиралтейской коллегии. Она ведала заготовкой провианта и материалов для Балтийского флота. Здесь располагался  магазин и склад канатов, парусного полотна, сукон и мундирных материалов. В помещении, где мы сейчас с вами стоим, был фехтовальный зал для будущих морских офицеров. Здесь же устраивались  спектакли  заезжих иностранных актёров. Их слова  тут же, с лёту, переводили  зрителям на русский язык. Чаще других приезжали немецкие труппы из Данцига . Они представляла пьесы Софокла, Шиллера, Шекспира. А вон там, проходили заседания общества «Нептунов круг», куда входили только самые близкие люди царя Петра. 

 - Что это за общество такое? – поинтересовался Александр Прохорович.

 Вильям Яковлевич не успел ответить, как вдруг откуда-то сбоку раздались шаги и из какой-то малозаметной боковой двери в стене вышел пожилой человек в потёртом  форменном морском кителе, фуражке, при огромных усах и длинных бакенбардах. Бравая выправка выдавала в нем бывалого служаку.

 - А я думаю, кто там у меня ходит? - хрипло проговорил он – А это вы, Вилим Яковлевич! Здравия желаю!

 - И тебе не хворать, Кондратий Елизарыч! – откликнулся Собакин. – Извини нас, брат, что без спроса вошли. Да и не было тебя внизу, а дверь не заперта. Я вот своему новому помощнику хочу башню показать, не возражаешь?

 - Как можно-с! Милости просим. Вам, в любое время дозволено. Провожать вас ни к чему – сами всё лучше меня знаете. А я вниз пойду, дверь запру, а то не ровён час, кто лихой войдет. Надо же такому со мной приключиться: дверь не запер!

 И ушел, как пропал.

 - Пойдёмте-ка наверх, Ипатов, я покажу вам, где был кабинет «колдуна» Брюса. Оттуда вся Москва как на ладони.

 Они повернули к центру башни. Оттуда вверх, под самый герб, тянулась витая каменная  лестница. На первой площадке открылось помещение с большими слуховыми окнами-бойницами и выходом на крышу здания. Вильям Яковлевич повел Ипатова дальше, где Александр Прохорович увидел довольно запущенное помещение, действительно чем-то походившее на рабочий кабинет. Но это впечатление надо было домысливать. Кое-где в высоких, не наглухо закрытых окнах стёкол не было. С приходом людей с подоконников с шумом и уханьем разлетелись совы. Вдоль стен стояли намертво вделанные пустые дубовые шкафы, с открытыми или оторванными дверцами. Между ними были втиснуты массивные скамьи, выбеленные непогодой и временем. Плиточный узорчатый пол во многих местах был разбит. Было видно, что здесь даже пытались ломать стены.