Михаил Погодин - Древняя русская история до монгольского ига. Том 2

• Название: Древняя русская история до монгольского ига. Том 2
• Автор: Михаил Погодин
• Издательство: Литература
• Жанр: История
• Год: 1999
• ISBN: 978-5-300-02725-4

Михаил Петрович Погодин — известный русский историк, археолог и журналист.

Погодин собрал ценнейшую коллекцию древнерусских рукописей и исторических документов, поэтому его исследования, основанные на изучении первоисточников, имеют большую научную ценность. Основу исторических взглядов Погодина составляло признание самобытности русского исторического процесса. Он полагал, что в основе русской истории лежит «вечное начало, русский дух» и полностью отсутствует внутренняя борьба. Наличие этой борьбы, как основной черты общественной жизни, Погодин признавал только для стран Западной Европы. Первоначально Погодин стоял на позициях свянофильства, но постепенно отошел от этих взглядов и выступил за необходимость сближения России с Западом. Изданная в 1871 году «Древняя русская история до монгольского ига», в которой Погодин обобщил свои исследования по древнерусской истории, стала заметным событием в русской исторической науке. За свой вклад в развитие исторической науки Погодин был удостоен многих научных и почетных званий.

---

Вот одно старинное описание свадьбы с явными следами язычества: «Се слышим некое небогоугодное дело, наипаче же мерзко и студно, яже творят христиане, от диавола научени суще. — Егда же убо у них брак совершается, и готовлена храмина бывает, жениху с невестою, идеже ложу быти, и постилают под них класы, рекше снопове с зернами… Как приидет жених по невесту, и свахи жениха с невестою вместе за навесом сажают, и с невесту снем шапку на жениха надевают, а мужскую шапку на невесту; и свещами со огнем волхвуют круг главы с четырех стран, и трижды к главе притыкают, и в зеркало смотреть велят. Да у того же жениха те же свахи гребнем голову чешут; да ины вражьи есть затеи: круг стола всем поездом ходят, а как крутят невесту, и покроют ее пеленою, и учнут хмелем осыпати. И как прийдет жених с невестою — и с поездом своим, так бабу поставят на кадь, и облекут на нее шубу выворотя (!)… и станет та баба всех людей хмелем осыпать, и в то время все шапки подставливают. Да от венчания жених приходит с невестою на подклеть, а не за стол, как не во истинных крестьянех ведется, по христианскому обычаю, а не по странному сему деянию. И тамо принесут им курицу жареную, и жених возьмет за ногу, а невеста за другую, и учнут тянути ея разно, и приговаривают скверно, еже несть мочно и писанию вдати. Тако враг научил действовати старых колдунов, баб и мужиков, и жених с невестою, по их научению, и неволею тако творят, и яди той зело ругаютца. Да еще к ним приносят тут же на подклеть каши, и они кашу черпают и за себя мечут. Все тое есть бесовское действо. Да когда жених с невестою пребывают, ино таково скверно и зазорно вельми зрети: понеже странно не токмо рещи, но и помыслити…»

Предложим несколько песен, замечательных, как по древности языка, так и по указаниям на обычаи, на нравственные отношения.

Со веном я хожу, С животом я хожу; Мне куда будет вена положить? Мне куда живота положить? Положу я вьюна, положу живота, Уж я Паве на поволоку, Свет Андреевне на паволоку, Красной девице на правое плечо. Чем мне вена выкупать? Чем живота выкупать? Уж я дам ли, уж дал за вена Три гривны серебряные, и проч.

Ты камочка, камочка моя, Ты камка мелкотравчатая! Не давайся развертываться, Ни по атласу, ни по бархату, Ни по аксамиту на золоте. Как аксамит-то волю взял, Хрущату камку развернул, Все узоры высмотрел, Все круги позолоченные. Ты Машенька Ефимовна, Не давайся насматриваться Ни купцам, ни чернавцам, Ни тому сыну боярскому. Как боярской сын волю взял, Он Машеньку за ручку брал, Он Ефимовну за белую, Он повел за дубовый стол, За скатерти браные, За яства сахарные.

Что Ефимов двор — море, Что Гавриловичев двор — море, Что круты берега — его тесаный терем, Что сильны ветры — его крепки стражи. А у него на море белая рыбица, Машенька Ефимовна. Ловили ловцы, Купцы молодцы; Те ловцы неудальцы: Невода у них не шелковые, Крючья у них не серебряные. Что Ефимов двор — море, Что Гавриловичев двор — море, Что круты берега — его тесаный терем, Что сильны ветры — его крепки стражи, А у него на море белая рыбица, Машенька Ефимовна. Ловили ловцы, Бояре молодцы; Те ловцы все удальцы: Невода у них шелковые, Крючья у них серебряные. Поймали они белую рыбицу, Поймали Марью Ефимовну, Поймавши, за стол сажали Со Петром да Петровичем.

Как у Ефима на дворе Выростало деревцо кипарисное, На то ли деревцо соловьям был слет, Молодым был слет. Как ко Ефиму во терем Был боярам съезд. Как у Ефима-то дитя, Марья, душа Ефимовна, Умное, разумное, Вежливое, приветливое. Поутру встанет ранешенько, Умоется белым-белешенько, Оденется чистым-чистешенько, Помолится Богу низешенько. Уж про то ли бояре прослышали, Уж про то ли проведали; Приехали ко Ефиму во терем, Ко Гавриловичу во высок, Хотят ее с собою взять: Не близко, не далеко, Во Божью церковь, С молодым князем рядом поставити, Со Петром Петровичем, Золоты венцы положити.

У Ивана у Петровича Новые сени разрешетилися, Новые крылечки понавесилися; Что из тех ли, из новых сеней, Вылетала пташечка, перепелочка, Перепелочка свет Аннушка, Златокрылая Ивановна и проч.

Стоит на горе бел шатер, Шатер бел полотнян, Во том ли во шатре спал-почивал Иван, господин Петрович. Его будили молодцы, Будили, побуживали: Ты встань, пробудись, Иван, сударь, Петрович! Как у нас ли на море, Как у нас ли на синем Корабль плывет, Корабль с чистым серебром. Ой вы, братцы молодцы, Вы товарищи мои! Этого добра много в доме у меня.

Стоит на горе бел шатер, Шатер бел, полотнян, Во том ли во шатре спал-почивал Иван, господин, Петрович. Его будили молодцы, Будили, побуживали: Ты встань, пробудись, Иван, сударь, Петрович: Как у нас ли на море, Как у нас ли на синем, Корабль плывет, Корабль с красным золотом. Ой вы, братцы молодцы, Вы, товарищи мои! Этого добра много в доме у меня.

Стоит на горе бел шатер, Шатер бел, полотнян, Во том ли во шатре спал-почивал Иван, господин, Петрович, Его будили молодцы, Будили побуживали: Ты встань, пробудись, Иван, сударь, Петрович! Как у нас ли на море, Как у нас ли на синем, Корабль плывет, Корабль с красной девицей, Машенькой, душой Ивановной. Ой вы, братцы молодцы, Вы, товарищи мои! Этого добра нет у меня. И мы встанем-те, пойдем-те, К себе в дом его переймем-те.

Не тесан терем не тесан, Только хорошо украшен, Разными красками расцвечен. Не учен Лука, не учен Иванович, Только хорошо снаряжен, Снаряжала его матушка, Отпускала его в гости к тещенке. Зелен-сосенка, желтый цвет! Почто тебя, Лука, дома нет, Почто тебя, Иванович, дома нет? Ждала я тебя день, ждала другой, Не бывал, писала б письмо, не умею, Послала б посла, не смею, Сама б я пошла, стыжуся, Родного батюшки боюся, Родной матушки кроюся. Ты заря ль моя, зорюшка, Ты душа ль моя, Просковьюшка, Ты душа ль моя, Андреевна. Городом прошла зарею, Ко двору пришла тучею, Ударила в ворота бурею, Пустила по двору сильный дождь, Сама поплыла уткою, На крыльцо взошла павою, Во новы сени лебедем, Во высок терем соколом, Садилась за стол с молодцом, Махнула платком во терем. Вы раздайтеся, бояре, Расступитеся, дворяне! Чем меня батюшка жалует? Небольшим даром — теремом. Чем меня матушка жалует? Ведь большим даром — женихом, Вековым дружком Лукой, Вековым дружком Ивановичем.

Пойду млада по двору, Взгляну млада по морю: Какой по морю рай плывет, По синему раюшка плывет? Ах, ты, Анна Петровна свет! Сойди же ты с терема высокого, Поймай, поймай раюшка дружка. На что же мне раюшка? У меня есть ладушка, Свет сударь, Иван Андреевич.

Соболем Прасковьюшка все леса прошла, Крыла леса, крыла леса черным бархатом, В путь катила, в путь катила золотым кольцом, Прикатила, прикатила ко синю морю, Всвистнула, взгаркнула громким голосом: Кто у нас на море перевозчиком? Кто бы меня, кто бы меня, девицу, Кто бы меня перевез на ту сторону? Где ни взялся, где ни взялся Иван господин. Я тебя, Прасковьюшка, перевезу на ту сторону; Я за тобою, за тобою корабль пришлю, Корабль пришлю, судно крепкое, колыхливое. Не присылай за мной судна крепкого, колыхливого: Я у батюшки дитя пугливое, торопливое. Я за тобою, я за тобою сам прилечу, Сам прилечу, под крылом унесу, и проч.

Уж как по морю, морю, По синему морю Хвалынскому, Что плыла сера утица, За собой вела селезня, Молодого, хохлатого, Хохлатого, мохнатого. Уж как ей утушке завидовали, Уж и ей, серой, завидовали: Ай да наша утушка! Ай да наша серая! Вот какого нашла себе селезня, Селезня молодого, хохлатого! А и тут говорит утушка, А и тут говорит серая: Не завидуйте, утушки, Не завидуйте, серые! И у вас будут селезни, Селезни еще лучшие. Уж, как по терему, терему, Шла-прошла Машенька, Шла-прошла свет Ефимовна, За собой вела молодца, Молодца хорошего. Как ей девушки завидовали: Добро тебе, Марьюшка, Добро тебе, свет Ефимовна: Что нашла себе молодца, Молодца хорошего! А и тут говорила Машенька, А и тут говорила Ефимовна: Не завидуйте девушки, Не завидуйте красные! И вам будут молодцы, Молодцы еще лучшие. Тогда вам не позавидую, И позавидовать не вздумаю, А порадуюсь радостью, Поеду за вами в поезжаные.

Долго по долгу сокол не летит, Знать что сокол за лес залетел. Долго по долгу к нам Петра нет. Едет Петр-то, едет Петр-то, Едет Васильевич на вороном коне. Конь под ним словно зверь лютой, Грива у коня златом перевита, Хвост у коня как лютая змея, Сам на коне, сам на коне, Как сокол на руке. Разыгрался, разыгрался Петров-то конь, Разыгрался, разыгрался Васильевичев конь, Он перескочил через тын в зелен сад, Переломил, переломил, Переломил он железную тынь, Отломил он у яблони сук, Отломил, отломил, Отломил у кудрявой сук. Возговорит свет Василий господин. Возговорит свет Васильевич: Кто без меня в зеленом саду был? Кто железную тынь переломил? Кто без меня у яблони сук сломил? Кто без меня у кудрявой сук сломил? Возговорит свет Петр господин, Возговорит свет Васильевич: Я без тебя во зеленом саду был, Я без тебя железну тынь сломил, Я без тебя у яблони сук сломил. Я без тебя у кудрявой сук сломил. Долго по долгу сокол не летит, Знать что сокол за лес залетел; Долго по долгу к нам Петра нет. Едет Петр-то, едет Петр-то. Едет Васильевич на вороном коне, Конь под ним словно зверь лютой, Грива у коня златом перевита, Хвост у коня, как лютая змея, Сам на коне, сам на коне, Как сокол на руке. Разыгрался, разыгрался Петров-то конь, Разыгрался, разыгрался, Разыгрался Васильевичев конь, Расшатал дубовы вереи, Разогнал красных девушек, Душу Пашеньку с собою взял. Возговорил свет Василий господин, Возговорил свет Васильевич: Кто без меня в доме был? Кто без меня вереюшки расшатал? Кто без меня красных девушек разогнал? Кто без меня Прасковьюшку взял? Возговорит свет Петр господин, Возговорит свет Васильевич: Я без тебя в доме был, А мой конь вереюшки расшатал, Я без тебя красных девушек разогнал Я без тебя Прасковьюшку душу взял.