Александр Новиков - В небе Ленинграда

• Название: В небе Ленинграда
• Автор: Александр Новиков
• Жанр: Биографии и Мемуары

---

"Да, фигуру я тогда заложил! - подумал Мациевич.- Сам не пойму, как она получилась и что это за фигура. А вышла удачно. Надо будет попробовать ее в спокойной обстановке. Это отличный уход от атаки".

- Все в порядке,- сказал техник, вылезая из-под самолета.

В кабине Мациевич почувствовал себя лучше. Здесь все было привычно, сразу настраивало на твердую и четкую волну боевого задания. Из кабины только один путь - в небо, в бой. Под крышей, в тепле, среди товарищей он мог еще дать себе послабление, но сев в самолет и ощутив всем телом его грозную силу, Мациевич мгновенно сливался с ним в одно целое и отрешался от всего, что могло мешать в полете. Натренированная воля позволяла быстро справляться с физической усталостью и с апатией, которая нет-нет овладевала им. Правда, не в воздухе, а на земле, но все равно это было скверно - рано или поздно такое могло произойти и в воздухе. Поэтому Мациевич раз и навсегда взял за правило: если сел в самолет - взлетай, а взлетев - думай только о враге. Все остальное оставляй на земле, иначе долго не навоюешь. Этому он учил и своих подчиненных.

Старший лейтенант привычно одним взглядом окинул приборы и включил зажигание. Набрав по спирали высоту, Мациевич полетел к Финскому заливу. Стрелка высотомера показывала около пяти тысяч метров. Дальше не пускала облачность. Минут через десять внизу смутно зачернели северные окраины Ленинграда. Среди черных квадратов кварталов приметно выделялись более светлые рукава Невы. Мациевич взял правее и вышел к заливу около Лахты. У Кронштадта сделал плавный разворот и лег курсом на Ленинград. Над заливом машину стало трепать. Иногда истребитель зарывался в облака. Мациевич понял, что облачность неровная по своей нижней кромке, и несколько снизился.

Над морским портом Мациевич ввел истребитель в плавный разворот и, пока выполнял его, смотрел вниз на город. Ленинград затаился и молчал. Во тьме разбегались улицы и проспекты, в тревожном блокадном сне забылись сотни тысяч людей. Но даже этот напряженный сон в любую минуту мог быть прерван пронзительным воем сирен, а для многих стать и последним, если он, Мациевич, упустит ночного врага.

До сих пор старшему лейтенанту никак не удавалось сбить противника ночью. Несколько раз он встречался с "хейнкелями" и "юнкерсами", но они, моментально освободившись от бомб, уходили. В конце концов это было главное, и все же Мациевич досадовал на себя. Ему требовалась настоящая победа - уничтоженный враг. Нужно было хоть раз испытать радость от такой победы в ночном бою, чтобы увереннее чувствовать себя в кабине самолета и ночью. Только такое, физическое ощущение поверженного врага могло утвердить Мациевича как воздушного бойца и в ночном небе. Он твердо знал это. Так было с ним и тогда, когда он сражался днем. Лишь увидев, как от его очереди задымил первый фашистский самолет, Мациевич по-настоящему почувствовал себя летчиком-истребителем, поверил в свое мастерство и в самого себя.

Последующие победы к этому чувству мало что прибавляют. Они только шлифуют мастерство и укрепляют волю. Для утверждения же себя в собственных глазах как боевого летчика главная победа - это первая победа. Она, как первый удачный аккорд в музыке, настраивающий слушателя на нужный лад.

Однажды при разборе одного боя Мациевич сказал своему ученику Диме Оскаленко, что для молодого летчика-истребителя обязательно хоть раз почувствовать такой аккорд. Только тогда родится настоящее чувство победы, а с ним - вера в себя.

Но вот этого-то чувства победы, необходимого для утверждения себя как и ночного пилота, именно и недоставало Мациевичу при встречах с пиратствующими "юнкерсами"-ночниками. Нужно было, чтобы победный аккорд прозвучал и в ночном небе, и тогда на смену торопливости, которая, вероятно, и портила ему до сих пор все, придут выдержка, хладнокровие и расчет.

Мациевич посмотрел на часы: минуло три четверти часа, как он в воздухе. Глянул вниз. Далеко во тьме еле-еле просматривались очертания острова Котлина, и Мациевич вдруг вспомнил, как в прошлое дежурство он вот так же, глядя на Кронштадт, заметил яркую вспышку, появившуюся где-то в районе Стрельны.

Он, как и сейчас, в такой же липкой тьме подлетал к Кронштадту. Впереди по курсу вдруг посветлело. Мациевич инстинктивно обернулся, и тут же за спиной его возник глухой раскатистый гул. Мациевич сразу понял: по городу стреляет тяжелое осадное орудие. До этого дня фашисты со стороны Стрельны не вели огонь по Ленинграду. "Теперь и отсюда станут бить. Надо накрыть их",- подумал старший лейтенант. Над Стрельной вновь озарилось небо и затем где-то в городе сверкнул багровый отсвет. Повинуясь первому чувству, Василий ввел самолет в крутой вираж, но тут же взял себя в руки - покинуть боевой пост в небе он не имел права. Но и невыносимо было оставаться безучастным свидетелем этого варварского обстрела, и Мациевич дал себе слово добраться до гитлеровских артиллеристов.

Воспоминание это разожгло сердце летчика. Не долетев до Кронштадта, он развернул машину и повел ее к Стрельне. Неудержимо потянуло пройти над местом, где, задрав к небу тупорылое жерло, пряталась вражеская мортира. Но сегодня она молчала. От Стрельны Мациевич повернул к морскому порту. Истребитель несколько раз встряхнуло.

Вдруг справа и чуть выше появился и исчез багровый отсвет - след от раскаленных струй выхлопных газов. Это был враг. Он крался под самой кромкой, крался к спящему городу, как тать. Зашел со стороны моря, рассчитывая, что над заливом легче подойти к городу незамеченным.

"Уже с оглядкой действует, щель ищет",-подумал Мациевич и слегка потянул ручку управления на себя. "Ишачок" послушно полез вверх. Снова блеснула багровая струйка выхлопного газа немецкого бомбардировщика. Старший лейтенант прибавил оборотов винту. Он решил пристроиться в хвост противнику, присмотреться и ударить наверняка. Но тут машину встряхнуло, и след врага пропал. Мациевич чуть высунулся за борт, в лицо ему ударило резким колючим холодом, и он понял, что влез в облака. Он не успел подумать, как рука сама собой отжала ручку управления, и истребитель вывалился под нижнюю кромку облаков. Мациевич решил ловить врага снизу: рано или поздно, но бомбардировщик выйдет из облачности, подставит свое брюхо и тогда все будет зависеть от того, сумеет ли он быстро обнаружить бомбардировщик, пристроиться к нему и точно поразить цель. "Только бы не проскочить вперед",- подумал Мациевич. Он посмотрел на приборы. Скорость была великовата, и летчик уменьшил ее. Насколько позволяли привязные ремни, он весь подался вперед, до боли в глазах всматриваясь во тьму. И вдруг не столько увидел, сколько ощутил темную громаду бомбардировщика. Бомбардировщик висел почти над самым И-16, из-под левой плоскости его вырывалась мерцающая багровая струйка выхлопных газов единственная путеводная ниточка, готовая оборваться каждую секунду. Струйка качнулась и взмыла вверх. Мациевич понял, что командир экипажа вводит машину в правый разворот со снижением.

Все решали секунды. Нужно свалить врага одним ударом, иначе он сделает маневр и уйдет. Сбросит бомбы куда попало и улизнет. И опять полупобеда, опять ожидание новой встречи в ночном небе, опять молчаливые сочувствующие взгляды товарищей и подавленный вздох Димы Оскаленко. Ведь не утаишь свою встречу с врагом, не скажешь, что ее не было.

Какие томительные изматывающие секунды! У Мациевича от напряжения взмокли ладони и лоб покрылся испариной. Пора действовать, пока еще не оборвалась жиденькая светящаяся ниточка, связывающая его с противником.

Мациевич нацелился носом "ишачка" под центроплан бомбардировщика и прибавил скорость. Бомбардировщик еще надвинулся на истребителя, и тогда Мациевич нажал кнопку. Под плоскостями И-16 вспыхнули яркие огоньки, самолет слегка встряхнуло - это со своих направляющих соскользнули реактивные снаряды. Узкие и длинные, они двумя тройками понеслись к бомбардировщику. Каким-то шестым чувством Мациевич уловил, что эресы поразят цель и, чтобы взрывом не разнесло и его самолет, до отказа выжал левую педаль, стремясь по крутой спирали уйти из опасной зоны. Но не успел. Эресы взорвались разом, все шесть. Вероятно, они угодили в бензобаки, так как из "хейнкеля" вырвалось яркое огромное облако, и в тот же миг над головой советского летчика будто бы раскололось небо. Мощная взрывная волна точно перышко подхватила легонький истребитель, закрутила его в своем огненном водовороте, перевернула вверх колесами и швырнула в темную бездну. Мациевич больно ударился головой, но сознания не потерял, только на какое-то время притупились чувства и по телу разлилась слабость.

Мациевич долго и безуспешно пытался вывести машину из беспорядочного падения. "Ишачок" упорно не слушался рулей и стремительно несся к земле. Мациевич ловил вырывавшийся из рук и больно бивший по ним рычаг управления.