Витаутас Петкявичюс - Дурнишкес

• Название: Дурнишкес
• Автор: Витаутас Петкявичюс
• Жанр: Публицистика

---

А потом, после буфетов, нам порой доводилось сталкиваться с такой мудростью, что рот разинешь. Когда я однажды пришёл предлагать на работу одного клерикала, но специалиста в своей области, тот же ''буфетчик спросил меня:

-    Скажи откровенно, что он за человек?

-    Чёрт его знает, - ответил я, - клерикал, слизняк, подхалим, но специалист в своей области.

-    Это хорошо, - просиял мой буфетчик. - Перед кем он теперь будет подхалимничать? Перед нами?

Мне нечего было ответить, только с тех пор я не ходил ни за кого ходатайствовать. Тот специалист действительно поменял свою специальность на подхалимаж буфетчику и живёт теперь неплохо, хотя на деле о его работах по специальности не слыхать.

Со многими подобными вещами пришлось нам сталкиваться и слышать призывы: "Пишите. Пишите. Почему не пишете? Американцев ждёте?". Это гадкое издевательство. оно оскорбляю и отталкивало. Те. кто ждал американцев, через гитлеровцев к ним и сбежали, а те. кто остался, а отступить труда не составляю, т.к. гнали насильно, решили во что бы то ни стаю жить со своим народом и никуда не отступать из своей страны. Поэтому с губ не одного из выживших тогда срывалось такое крылатое выражение: “Зачем я буду писать? За килограмм дрожжей я получу больше, чем гонорар за книгу! ”

Мы не писали, но по другим причинам. Одни из нас были ошарашены, подавлены, морально остолбенели, другие не успели найти себя, понять советский строй, обладая привычками и идеологией буржуазного периода. Как от всего этого избавиться и включиться в восстановительную работу? Не все способны вращаться подобно флюгеру от каждого дуновения ветра. Любому порядочному человеку требуется терпение и время, тем более - писателю, который в первую очередь должен перестроить себя, освоиться с новой идеологией, приобрести новые привычки, чтобы помогать другим переориентироваться и включиться в перестройку страны.

Но никто с этим не считался. Кто не успел, тот получал по голове и был отвергнут, как прокажённый. Справедливо ли, по-товарищески ли так поступать? Взять хотя бы и мой пример. Заходит ко мне женщина, которая во время войны растерялась, осталась без семьи, с пошатнувшимися нервами, не способная в тревожное время понять ход истории и запутавшаяся в тенётах буржуазных националистов со своей бессмысленной писаниной. Когда она попыталась меня просветить, я прервал: "Зачем ты читаешь мне эту чепуху"? Она ударилась в истерику, обозвала меня чуть ли не предателем, которого не трогают дела народа, и убежала. Я остаюсь в каком-то замешательстве, не зная, что делать. Мне жалко растерянную и вступившую на скользкую тропу женщину, тем более что это была не какая-то реакционерка, а женщина прогрессивная, которая в молодости даже состояла в комсомоле, только из-за своего характера и разных жизненных ситуаций свернула на кривую дорожку и теперь полностью запуталась во враждебной западне. Как это всё ей объяснить, как её убедить? Я молча ищу способ, чтобы вызволить её из этой путаницы.

А между тем она сама отыскала того, кто поможет её разобраться. Она зачитывает свои сочинения своей новой подруге, которая в буржуазное время была сторонницей Сметоны, вожатой в "Союзе шаулисов"’, интриганкой, вовремя войны была эвакуирована в тыч и вернулась настроенной по-советски. Она страшно перепугалась из-за этих сметоновских сочинений нового толка, посоветовала "никому не показывать ", а сама побежит в госбезопасность и сообщит о раскрытии ужасных вещей.

Потом всё пошло своим чередом. Ту растерянную женщину с её глупыми сочинениями осуждают, достаётся и мне, этому "предателю", который молчал и не знал, как поступить. Но зато превознесли бывшую "вожатую скаутов" и сделали из неё чуть ли не народную поэтессу (Лукаускайте и Вальсюнене).

Может быть, так и полагается. Только я сомневаюсь, что целесообразно. Хорошо, что та "вожатая скаутов" разобралась и поступила, как советская гражданка. Но хорошо ли, что та запутавшаяся женщина была осуждена и отвержена как враг народа? Разве нельзя было найти иной способ воздействия, чтобы она осознала свои ошибки и подключилась к культурной работе? Тем более что во сто крат способнее той, которая её сдала. Не слишком ли легко мы решаем трудные вопросы и разбрасываемся работниками культуры? Не стоит ли нам вспомнить великого зачинателя советской литературы Максима Горького, который в годы революции проявлял большую заботу о работниках русской культуры ? Если бы не его заботы, мы многого бы не увидели в русской советской литературе...

Мы революционные годы испытали в послевоенное время. Много было противоречий, шла массовая борьба, не один работник культуры оказался там, где и следовало... У нас не было (и нет) своего Максима Горького, многих мы без разбора оттолкнули от себя, а могли бы привлечь и получить более мощный отряд литературных работников.

Не пора ли теперь, когда в Литве победил социалистический строй, и весь Советский Союз движется к коммунизму, пересмотреть дела наших тружеников литературы? Произвести переоценку их ошибок, которые привели их к преступлениям и за которые они в общем порядке были осуждены, как враги народа? Не слишком ли легко и быстро всё решалось? Всем нам известно, что в те ряды врагов народа попали не какие-то реакционеры, сметоновцы и им подобные, а только бывшие в буржуазное время прогрессивными писателями, такими, как П. Юодялис, Г.Лукаускайте, В.Катилюс, Янкаускас, Якубенас, А.Билюнас и другие, даже меня какое-то время относили к ним.

Одни из них погибли, другие возвращаются после отбытия наказания и, возможно, осознав свои ошибки, но отстав от жизни, утомлённые, растерянные, измученные. Что будем с ними делать? Распределим по приютам, не давая возможности вернуться к культурной жизни? Это было бы большой ошибкой, и тем более не простительной, раз уж мы живём в иное время, не в 1944-1945 гг. Мы можем быть более заботливыми и снисходительными. Мы можем создать условия и тем, кто ошибся в годы перелома, чтобы они вернулись к нашей культурной работе. Это, как мне кажется, не повредило бы большевистской принципиальности, а только бы показало благородную и прекрасную заботу советского строя о человеке.

Давайте, покончи.м со старыми личными недоразумениями, нас ждут большие и прекрасные дела.

Но если вы будете поступать с ними так же, как и со мной, то лучше бы им не возвращаться, но вам придётся оправдываться перед историей литовской литературы, отвечать, куда в послевоенные годы пропал целый ряд талантливых и способных писателей. Почему они не были вовлечены в литературную работу и отброшены во враги народа, хотя раньше они таковыми не были? Как вы это объясните? Всю беду свалите на их головы? Никто вам не поверит, только обнаружат, что вы были бессердечными, что вам не достало понимания и любви к человеку. История не всегда ценит только тех, которые были героями дня, она оценивает и тех, которые по тем или иным причинам были перемолоты жерновами той же истории.

1957 год.

Скажите, кто в нынешнюю пору "свободы и независимости" смог бы так защитить своих товарищей по творчеству от осуждающих их бюрократов и перевертышей? Кто смог бы пойти за них в тюрьму и, выстрадав свою долю, с честью выйти победителем? Кто? Полуамериканец, полуразведчик, советник и человек Украины В.Адамкус? Стукачок КГБ Вэ.Вэ. фон Ландсбургас, стыривший предназначенную литовскому народу премию? А.Паулаускас, который из-за пары метров забора отказался от совести блюстителя закона, или Бразаускас, захлёбывающийся в море взяток? Кто из 141 патриота, выбившего для себя лицензию на право любить родину за приличное вознаграждение, взойдёт за такие вещи на крест? Нет таковых, поэтому я учусь у тех, кого уже нет, и сегодня делается всё, чтобы о них забыли.

Записки К.Боруты (1955 г.)

О последствиях культа личности мы все знаем, но молчим даже перед лицом таких фактов, когда возвратившийся из гитлеровского лагеря Балис Сруога слишком рано с нами расстался, когда какой-то проклятый бериевец посмел пытать нашего настоящего народного поэта Казиса Якубенаса и нагого выбросить за городом, когда многие, не я один, должны были пройти после войны через страшные тюрьмы, в которых бесчинствовали бескрайний террор и цинизм, и после этого каким-то чудом остаться в живых.

Мне особенно тяжело говорить об эпохе культа личности, будучи одним из тех, кто был вынужден исчезнуть или работать под псевдонимом.

Культ личности навредил нам гораздо больше, чем теории бесконфликтности. В чём они у нас выразились, я даже не знаю. А в общем, что ж, искусство позолотчиков и лакировщиков было и останется. Но это не велика беда.

Культ личности подорвал доверие к нашей прогрессивной литературе. Это, товарищи, дело серьёзное. И скрыть это невозможно. Не какие-то осколки буржуазии, а молодёжь смеётся над нашими классиками. Почему ? Не скажу, что они писали хуже Жямайте, но у них не было совести Жямайте, лгали в глаза. Вот с ложью нужно покончить, как с пережитком глупого (как иначе назвать это в эпоху социализма) культа личности.