Роланд Харингтон - Золотая кость, или Приключения янки в стране новых русских

• Название: Золотая кость, или Приключения янки в стране новых русских
• Автор: Роланд Харингтон
• Издательство: Новое литературное обозрения
• Жанр: Современная проза
• Год: 2004
• ISBN: 5-86793-326-1

Захватывающий авантюрный роман с элементами игры, фантастики и эротики, повествующий о политических и любовных приключениях американского слависта в России. Действие происходит в многомерном художественном пространстве на протяжении пяти веков русской и мировой истории. Среди персонажей романа — реальные сегодняшние политические деятели, олигархи, киллеры, некроманты, прекрасные женщины и порочные дети, а также знаменитые завоеватели и правители от Ивана Грозного до Билла Клинтона.

Роланд Харингтон — американский славист русского происхождения, профессор Мадисонского университета, автор восемнадцати книг и более трехсот статей. В 1990 году удостоен приза Густава Фехнера за книгу «Венерические болезни в русском романе». Работал консультантом в трех администрациях, сопровождал Б. Клинтона и Дж. У. Буша на встречах в верхах с президентами России Б. Ельциным и В. Путиным. Р. Харингтон — член дирекции научного центра им. Президента Эндрью Джонсона, председатель американского общества почитателей Ивана Грозного, член Академии изящных искусств штата Иллинойс.

---

Студенты сглотнули слюну, а с ними и Матт.

День за днем, неделя за неделей я рассказывал и рассказывал, причем, что особенно потрясно, не по бумажке, а из головы. Мои свободные научные импровизации расширяли кругозор слушателей, открывали им глаза на особенности как России, так и других стран. Среди ребят распространилось мнение, что профессор Харингтон — гений. Матт не мог с этим не согласиться. Захваченный интересным предметом, он все глубже погружался в реалии русской литературы и истории. В течение пятидесяти минут лекции парень прилежно заносил мои слова в тетрадь, иногда по причине глухоты переспрашивая соседей, а затем приходил к себе в братство и зубрил учебный материал. Надо сказать, я выдавал его в таких огромных количествах, что Матт еле успевал все запомнить.

На первом экзамене юноша написал сочинение, свидетельствующее о том, что мои лекции не прошли для него даром.

ЗЕМЛЯ ЧУДЕС

Россия — это страна, где происходило много событий. Она существовала дольше, чем даже США. После основания России дела там шли не очень хорошо, поэтому местные люди пригласили группу шведов, с тем чтобы они разобрались что к чему. Местные люди хотели видеть у себя хорошее правительство, закон и порядок, как в Миннесоте. Шведы исполнили их желание, но тут пришли татары. Они были кочевниками, но говорили по-татарски. Они все развалили на 300 лет вперед. Теперь при демократическом правительстве Россия становится более западной, но в то же время развивает свои национальные особенности.

За эту работу я поставил парню «В—», то есть четыре с минусом (минус был за излишнюю лапидарность).

Благодаря лихорадочной работе интеллекта Матт усвоил, что в России — стране, чудесным образом находящейся одновременно к востоку и западу от коварной Канады, — в сказочные доисторические времена жили Базилиск Прекрасный, Владимир-Красноармеец Солнца и Иванушка-идиот. В последующие, уже исторические периоды на национальной культурно-политической арене действовали фигуры более реальные типа царя Бориса Гуда и крестьянского лидера Стефана Рейзина. В начале восемнадцатого века Петр Великий прорубил топором — национальным орудием труда и убийства — окно в Европу, и Россия прославилась на Западе своими писателями. Эти классики литературы описывали сложности человеческих отношений внутри и вне семьи, изумляя читателей вольными женскими и безвольными мужскими образами. Матту особенно запомнился следующий сюжет, который он изложил на втором экзамене. Очаровательная Лара Ларина, обливаясь слезами и щами, изменяет Евгению Онегину и его братьям Карамазовым из-за трагической любви к Омару Шарифу в роли доктора Живаго, расстрелянного Иосифом Грозным в первые годы перестройки. Она бросается под поезд «Москва — Петушки», но тут из облаков к железнодорожной трассе пикирует прекрасная Маргарита, выхватывает Лару из-под колес паровоза и успешно сватает ее к дяде Ване, он же Иван Никифорович, он же Иван Ильич.

На сей раз Матт получил В+ (плюс был за излишнюю детальность). Под отметкой я начертал комментарий: «Mad, but not bad».[222] Этими небрежно набросанными словами парень дорожил до дрожи в душе.

Как-то я рассказал студентам историю про святого по имени Василий.

Шубный шок — белый снежок

Однажды пятьсот лет тому назад Василий шел по одной из улиц столицы-голубицы. Дело было в декабре, но он чувствовал себя тепло и уютно, ибо на нем была лисья шуба, подаренная ему богатым патроном (в Московском царстве права животных охранялись плохо). Ходить одетым Василий не привык, так как предпочитал дефилировать нагишом, причем не только в теплое время года, но даже зимой. А стужи в средневековой России бывали почище никсонвильских!

(Смех в зале.)

Дело было на святках, и по пути Василий повстречал ряженых. Те вздумали приколоться к богато одетому прохожему. Один из них лег на заснеженную мостовую и притворился трупом, а его товарищи обступили святого и стали просить у него денег на похороны. Василий спросил, мертвец настоящий или поддельный. Когда ряженые соврали, что настоящий, он размашистым фольклорным жестом скинул с себя шубу, укутал ею лежащего и сказал:

— Буди отныне мертв навеки.

Тепло одетый ряженый и вправду скончался.

— Заруби этот урок себе на носу, — сказал Василий мертвецу, а затем спокойно и обнаженно пошел туда, куда надо.

* * *

По классу пробежал шумок: студентам показалось, что святой был злой.

— Василий не имел чувства юмора, — объяснил я.

Студенты ойкнули. Один только Матт не ойкнул, а обрадовался, ибо тоже не обладал этим чувством.

Но самое главное, из лекции парень усвоил, что Василий был юродивым, с которого взятки гладки — святки или не святки. Как я объяснил ахающей аудитории, «юродивый трудолюбив, ленив, разумен, безумен, он благолепно кощунствует на стыке церковной и народной культур, умиляет и возмущает зрителей, ставит их своими парадоксами в тупик и, таким образом, направляет на ложный путь истины».

Моя мысль поразила воображение юноши, и он старательно занес ее в блокнот.

После лекции Матт подошел ко мне. Вокруг моей высокой мускулистой фигуры сияла стайка симпатичных студенток. Парень дождался, пока я раздам всем автографы, и взволнованно спросил: может ли американец из Иллинойса, не знающий русского языка и не верящий в Бога, стать юродивым?

Серьезный вопрос, заданный этим краснощеким здоровяком, мне понравился. Я погладил подбородок характерным жестом и сказал:

— И может, и не может.

— Я не понимаю, профессор.

— Я тоже. Впрочем, отрадно видеть молодого человека с кругозором, простирающимся за пределы штата, а то и Штатов.

Парень польщенно побледнел: в университете я был известен как взыскательный преподаватель, не кидавший комплиментов на ветер.

— Жаль, что юродство не существует в наших краях, — сказал юноша, когда его лицо вновь приобрело обычный кирпичный оттенок.

Я кивнул. Мне понравилось, что студент так близко принял к сердцу тему лекции.

— А ведь этот феномен, — Матт произнес научное слово с особым смаком, ибо выучил его лишь недавно, — мог бы помочь Иллинойсу стать духовным центром Среднего Запада, а то и подымай выше — всей страны!

— Даже если юродство еще не внедрилось в Иллинойс, Иллинойс можно внедрить в юродство, — отозвался я.

У Матта упала челюсть.

— Ух ты!

— История учит, что Божьим человеком мог стать не только подданный Московского царства, но даже чужеземец.

— Профессор, скажите мне, что вы не шутите!

— О нет — то есть да. Вот пример. Один из предшественников св. Василия, св. Прокопий Устюжский, в молодости был вовсе не Прокопием, а немецким купцом. Как-то в конце тринадцатого века он приехал в Новгород, чтобы делать феодальный бизнес, но тут, вернее там, его озарило. Прокопий стал иноком, юркнул в юродивые и утек в Устюг. В этом городе он обличал местных жителей в многочисленных пороках на неплохом русском языке.

— Ух ты!

— Конечно, подавляющее большинство юродивых были коренными московитами, но дискриминации по национальному принципу ни в старой царской, ни в новой демократической России в этой сфере никогда не наблюдалось.

Ошеломленный юноша раскрыл рот и попытался что-то сказать, однако у него ничего не получилось. Но если язык студента был парализован, честные черты его пришли в движение и выразили непонятную ему самому радость.

— Кстати, как вас зовут? — спросил я, с интересом наблюдая за мимикой собеседника.

— Матт Уайтбаг.

Я приветливо посмотрел на парня.

— У вас хорошее, честное имя. Носите его с гордостью, ибо оно созвучно русскому слову «мать».

Под воздействием нашего разговора с юношей начали происходить необратимые изменения умственного и духовного порядка. Он теперь постоянно чувствовал некое внутреннее беспокойство, некую тягу к чему-то далекому и истерзанному. Студент продолжал посещать занятия на сельскохозяйственном отделении, но без прежнего увлечения. Он стал реже ходить к телкам. Хотя забойная музыка группы «S.C.A.T.» продолжала громыхать у него в наушниках, парень уже не балдел от ее бита. Песни «Му Girlfriend Is a Doggie Stylist»[223] и «Hey Но’ and a Bottle of Cum»,[224] которые когда-то заставляли Матта дрыгать членами и уходить в сказку, теперь оставляли его со странным чувством неудовлетворенности. В голове у него вертелись мои слова: «Mad, but not bad».[225] Юноша нередко ловил себя на том, что в мыслях он далеко-далеко, в чудесной и экзотической земле к востоку-западу от Канады, нагой, босой, косматый, волочащий цепи и болтающий какую-то тарабарщину, причем на чистом русском языке. Другими словами, его все больше тянуло к альтернативному стилю жизни уличного или площадного юродивого.

А на заветном плакате Анна Курникова по-прежнему огладывалась на него, зазывно и иностранно…