Александр Зимин - В канун грозных потрясений: Предпосылки первой Крестьянской войны в России

• Название: В канун грозных потрясений: Предпосылки первой Крестьянской войны в России
• Автор: Александр Зимин
• Издательство: Мысль
• Жанр: История
• Год: 1986

Книга советского историка А. А. Зимина (1920–1980) посвящена последней четверти XVI в. — времени экономического и политического кризиса, в который ввергла Россию опричнина. Глубокое знание эпохи и источников, ее отразивших, позволило автору ярко осветить путь Бориса Годунова к власти, проанализировать закономерности формирования феодальной формации в России и проследить развитие предпосылок первого массового антифеодального движения начала XVII в.

Для историков, специалистов смежных наук, а также широкого круга читателей.

---

Заключение Ям-Запольского перемирия царь Иван отметил очередными казнями. Немецкий пастор П. Одерборн писал, что «Иоанн осудил на смерть 2300 воинов, которые в Полоцке и в других крепостях сдались неприятелю. По заключении мира… велел их всех казнить или ввергнуть в ужасную темницу; велел умертвить и некоторых мирных граждан»[291].

После завершения посреднической миссии Поссевино возвратился в Москву 14 февраля 1582 г. и провел с Иваном IV публичные диспуты о вере, состоявшиеся 21, 23 февраля и 4 марта. На беседе царя с папским нунцием 21 февраля присутствовало до ста человек знати. Царь решительно отказался спорить о вере, тогда как Поссевино поставил целью склонить его к унии с католической церковью. В результате настойчивости Поссевино произошла перебранка, которая, правда, закончилась мирно. Во время второй беседы царь даже счел необходимым принести извинения Поссевино за то, что назвал папу волком и хищником. Поссевино предложили изложить в письменной форме расхождения между православной и католической церквами. Он это сделал. 14 марта Поссевино вместе с русским послом в Империю Молвяниновым покинул Москву. Неожиданно для церковных иерархов на соборе, состоявшемся в начале 1582 г., архиепископ ростовский Давид заявил, что одобряет все положения о христианской вере, изложенные Поссевино. Тогда было созвано новое заседание собора, на котором Давида немедленно обвинили в ереси (в «хуле» на Христа и богоматерь) и отправили в заточение в один из монастырей. Собор подтвердил незыблемость основных догм православия. В полемическом сочинении «Собор на предложение папского посла Антония Поссевина» сохранилась публицистическая версия происходивших событий. В нем рассказывается, что через некоторое время состоялся третий собор, на который приведен был Поссевино, говоривший те же речи, что и Давид. На нем «папежины посланники» были якобы посрамлены[292].

В литературе нет единой оценки деятельности Поссевино в «Московии»[293]. Как Иван Грозный, так и Стефан Баторий подозрительно относились к папскому эмиссару. Если брать объективные итоги посредничества хитроумного иезуита, то, несомненно, оно в основном привело к удовлетворению польских претензий — Ливония перешла под власть Речи Посполитой. В подобном итоге переговоров, весьма тяжелом для России, повинен не только Поссевино, но и сам Иван IV, который стремился любой ценой и как можно скорее заключить мир с Баторием, тешась надеждой поправить дела за счет шведских владений в Прибалтике. Но здесь его интересы вступали в противоречие с интересами не только Швеции, но и Речи Посполитой.

Во время переговоров Баторий заявил (6 января 1582 г.), что его власть должна распространяться на всю Северную Эстонию. Претензии польского короля отверг Юхан III. Дело шло к открытому конфликту между Польшей и Швецией. Тем временем Юхан III дал распоряжение о начале похода на Россию. В феврале 1582 г. авангард русских под командованием кн. Д. И. Хворостинина на пути к Яму и Нарве заставил шведов отступить[294]. Этот успех не получил развития — войска вернулись в Новгород. 18 марта польский гонец П. Визгерд настаивал на том, чтобы Грозный не совершал похода под Нарву. Царь стерпел даже такое откровенное вмешательство в русскую политику и прекратил начатые было военные действия в Эстонии. Войска оттуда были переброшены на юг страны. Однако Грозный уклонился от попыток Батория втянуть его в союз против Швеции.

Влиятельные круги Швеции рассчитывали на продолжение войны с Россией. Их пыл поддерживался и успехами Батория, и итогами кампании 1581 г., и слухами о неурядицах в России. Весной 1582 г., например, распространилась весть о том, что в Москве вспыхнуло восстание, а царь то ли умер, то ли взят под стражу[295]. Осенью 1582 г. шведы начали наступление, целью которого было отрезать Россию от Балтики. Стремясь захватить все течение Невы, они осадили 1 сентября г. Орешек, но ни штурм его 8 октября, ни осада не дали никаких результатов. 7 ноября Делагарди вынужден был отойти от крепости. Но и в распоряжении царя не оказалось достаточно сил, чтобы вести успешную войну в Прибалтике. Восстание черемисов в Казанском крае зимой 1582 г. потребовало посылки туда значительного числа полков[296]. В такой обстановке правительство начало мирные переговоры со Швецией, в результате которых в августе 1583 г. на р. Плюссе заключено было трехлетнее перемирие. За Швецией оставались все захваченные земли (в том числе Корела, Ивангород, Ям, Копорье, а в Ливонии Нарва). Небольшая часть побережья Финского залива (от устья Сестры до устья Стрельны) с устьем Невы оставалась за Россией[297]. Борьба со Швецией еще предстояла.

Длившаяся четверть века Ливонская война закончилась для Русского государства тяжелым поражением. Фактически Россия оказалась отрезанной от Балтийского моря и вынуждена была искать новые возможности для налаживания торговых сношений с Западом. Постройка Архангельска в 1584–1585 гг. должна была возместить потерю Нарвы. Причины поражения крылись прежде всего в условиях социально-экономической и политической жизни России времен Ивана Грозного. Для затяжной войны людские и финансовые средства страны оказались недостаточными. России приходилось воевать не только на западных рубежах, но и на севере и юге, где ее границы подвергались постоянным набегам крымцев и ногайцев. На ходе войны сказались и очевидные просчеты дипломатии Ивана IV. В результате России пришлось иметь дело не только с раздробленной Ливонией, но и с сильнейшими европейскими державами — Речью Посполитой и Швецией.

И все же Ливонская война стала этапом в борьбе России за выход к Балтийскому морю. В ходе ее был разгромлен Ливонский орден, а порабощенные им эстонцы и латыши часто обращали взоры к русским, в которых они видели освободителей от ига немецких феодалов. То, что не смог сделать Иван IV ввиду неблагоприятно сложившихся исторических условий, совершил в начале XVIII в. Петр I, когда Прибалтика вошла в состав Российской империи.

Последние годы Грозного

В последние годы правления Грозного происходили события более важные по историческому значению для судеб России, чем поражение в Ливонской войне. Речь идет о начале присоединения Сибири[298]. Включение Среднего и Нижнего Поволжья в состав Русского государства открыло дорогу в Сибирь. Здесь на развалинах когда-то могущественной Золотой Орды возникло Сибирское ханство, подчинившее целый ряд племен и государственных образований. Сибирский хан Едигер, теснимый бухарским правителем, в 1555 г. обратился в Москву с просьбой о принятии его в подданство. Вассальные отношения Сибирского ханства с Русским государством, сложившиеся при Едигере, некоторое время продолжались и при его преемнике хане Кучуме. Однако Кучум, воспользовавшись тяжелым военно-политическим и экономическим положением России, в 1573 г. отказался от уплаты дани. На восточных рубежах возникла реальная угроза нападения со стороны Сибирского ханства. Попытка урегулировать отношения на прежней основе натолкнулась на решительное противодействие Кучума. Отправленный к нему русский посол был убит.

Русское правительство, крайне заинтересованное в денежных средствах, торопилось с решением сибирской проблемы. Отказаться от драгоценной сибирской пушнины, существенно пополнявшей царскую казну, в условиях острого финансового кризиса было невозможно. Вероятно, в 70-е годы Грозный и его окружение задумываются над планом окончательного присоединения Сибири. Огромную помощь в этом оказали сольвычегодские солепромышленники Строгановы, владевшие бескрайними землями по Каме и Чусовой. Наряду с добычей соли они организовали производство железа, рубили лес, вели крупную пушную торговлю. Получив в 1558 г. первую жалованную грамоту на «камские изобильные места», к 1579 г. Строгановы стали владельцами 39 деревень с 203 дворами, городком и монастырем. Их население (в основном выходцы из центра и Новгорода) увеличивалось с невероятной быстротой. Каждый десяток лет оно удваивалось. Для охраны владений Строгановы получили право «прибирать» (нанимать) «охочих людей» — казаков. Силами последних, как и строгановских крестьян, воздвигались крепостцы на границах. К концу XVI в. линия острогов (Верхне-Чусовской, Нижне-Чусовской, Керчедан, Сылвенский) отделяла строгановские земли от непокорного Кучума[299].

Строгановы не переставали мечтать о расширении владений. На Обь отправлялись «рабы и слуги» Строгановых для скупки пушнины. В продвижении за Урал («Камень») Строгановы использовали два пути: старый — «чрезкаменный», шедший по Печоре и ее восточным притокам через перевал и по западным притокам Оби, и новый — вдоль побережья Ледовитого океана. Для плавания на восток на берегу Северной Двины Строгановы построили два корабля. Этапом в расширении строгановских владений за Уралом стала середина 70-х годов. 30 мая 1574 г., согласно новой жалованной грамоте, Строгановы получили земли по Туре и Тоболу. Им вменялось в обязанность «на Иртыше, и на Оби, и на иных реках, где пригодитца… крепости делати и сторожей с вогняным нарядом держати». Строгановы должны были опираться не только на казачьи силы, но и на недовольные правлением Кучума местные племена. Некоторые из них оказали поддержку казачьим отрядам Строгановых. Происхождение атамана этих отрядов Ермака Тимофеевича остается загадочным. По одному предположению, он был донским казаком, пришедшим с Волги. Согласно другому, Василий Тимофеевич Аленин (по прозвищу Ермак) в молодости был «работным человеком» Строгановых, затем бежал на Волгу и оттуда позднее вернулся к ним[300].