Журнал «Если» - «Если», 2012 № 10

• Название: «Если», 2012 № 10
• Автор: Журнал «Если»
• Издательство: Издательский дом «Любимая книга»
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2012
• ISBN: ISSN 1680-645X

Кидж ДЖОНСОН. МОСТ ЧЕРЕЗ ТУМАН

Через таинственную субстанцию, населенную загадочными существами, держат переправу Паромщики. Но скоро все изменится…

Джон ХЕМРИ. САБЛИ И СЁДЛА

Осенью 1870 года в канзасской прерии без следа исчезла кавалерийская рота капитана Улисса Бентона.

Стив Рэсник ТЕМ. ПОДЁНКА

Новое поколение выбирает…

Фелисити ШОЛДЕРС. АПОКАЛИПСИС КАЖДЫЙ ДЕНЬ

Конечно, можно разрушать мир ежедневно. Вопрос, стоит ли этим заниматься?

Алистер РЕЙНОЛДС. В «БУДОКАНЕ»

Рок-музыка, как неоднократно отмечали наши авторы, способна «зажечь» любое создание.

Антуан ЛАНКУ. ОХ УЖ ЭТА ДВЕРЬ!

Диктатура всегда остается таковой, даже если вызвана самыми благими намерениями.

Шон МАКМАЛЛЕН. ЭЛЕКТРИКА

Если бы не темпераментная жена сквайра, Англия получила бы искровой телеграф еще во времена Наполеоновских войн.

Дмитрий БАЙКАЛОВ. МАРС ПОЧТИ НЕ ВИДЕН…

…да и с пришельцами как-то неловко получилось.

Сергей ЦВЕТКОВ. ЧТО НАМ СТОИТ МИР ПОСТРОИТЬ

Новая форма или новый жанр?

ВИДЕОРЕЦЕНЗИИ

Байопики о фантастах — явление редкое; и жаль, что они не всегда удачны… А может быть, апокалипсис — только начало?.. Как найти настоящего друга?

Глеб ЕЛИСЕЕВ. ПОПАДАТЬ — ТАК ВМЕСТЕ!

В литературных «турагентствах» подобные коллективные путешествия пользуются неизменной популярностью. Правда. у читателей, а не у путешественников.

РЕЦЕНЗИИ

Где вы, благодатные времена многоцветья? Рецензионный блок как зеркало ситуации на книжном рынке.

КУРСОР

Ушел из жизни Гранд-мастер мировой фантастики, один из самых популярных авторов прошлого века…

Вл. ГАКОВ. МАСТЕР НА ВСЕ РУКИ

В этом месяце поклонники жанра празднуют юбилей уникального писателя, чьи произведения стали победителями сразу в трех «номинациях» творческой мысли.

ПЕРСОНАЛИИ

То, что все авторы этого номера — иностранцы, не означает, что нас финансирует Госдеп.

---

— Хотелось бы немного узнать о вашем прошлом, — сказала она.

И порхнула волшебными ресницами, что на человека, еще совсем недавно скитавшегося в далеких горах Иберийского полуострова, подействовало ошеломляюще.

— Да почти нечего рассказывать. Был капралом, стал офицером. Мне посчастливилось отличиться.

— В шпионаже?

— В математике… Представьте, она помогает воевать.

— Редкий капрал в красном мундире скажет «математика». Скорее от него услышишь «счет», в лучшем случае «арифметика». Вы, видимо, из хорошей семьи. Чем занимались до того, как пошли служить?

— Отец у меня приходской священник, сам я до войны был учителем.

— Готова побиться об заклад на сто гиней, что еще ни одну шлюху вы не удостоили улыбкой.

Да, это правда, но откуда о том знать леди Монике? Застигнутый врасплох, я взял паузу, чтобы собраться с мыслями. Да, я знал, как полагается вести себя в свете, но свет для меня был чужим.

— Я же не приказчик в лавке, чтобы улыбаться направо и налево.

— Рипост…[6] Мои поздравления.

— Почему вы готовы на пари?

— О лейтенант, мужчинам, которые пользуются услугами шлюх, свойственна самоуверенность. Они вообще всех женщин считают продажными, допуская лишь, что одни стоят дороже других. В вас же учтивости больше, чем самоуверенности.

— Вы мне льстите.

— Безусловно. И это повод для ответной лести, но вы им, конечно же, не воспользуетесь.

И тут мне вспомнилось предостережение майора Джордана.

— Лесть в мои обязанности не входит, мэм.

— Да что вы говорите? Но вам не по себе в моем обществе, особенно когда я улыбаюсь, и это льстит мне.

— Скажите, вы помогаете сэру Чарлзу в работе над сингальными устройствами? — неуклюже попытался я сменить тему.

— Вы, конечно, шутите? Чтобы я, да интересовалась проводами, искрами и паровыми трещотками? Помилуйте, о его увлечениях я вспоминаю, только когда он уезжает испытывать свои игрушки, оставляя на меня заботу о Баллард-Хаузе и наших сторожах — бравых солдатах и галантных молодых офицерах.

С этими словами она покинула кресло. Я тоже встал и откланялся.

— В десять вечера разделите со мной ужин? — спросила леди Моника.

— Сожалею, мэм, но я уже собираюсь почивать.

— Так ведь сейчас всего шесть, даже солнце еще не зашло.

— Я просто с ног валюсь от усталости. В последний раз мне удалось поспать на корабле.

Она плавной походкой двинулась к двери.

— Доброй ночи, мэм, — сказал я вдогонку.

В проеме она обернулась.

— Доброй ночи, мой бравый и галантный молодой офицер, — промурлыкала хозяйка усадьбы и на прощание выразительно качнула бедром в мою сторону.

* * *

В ту ночь я спал мертвым сном, но, как и всякий солдат в военное время, проснулся еще затемно. Атаки часто случаются на утренней зорьке, поэтому я обзавелся привычкой встречать восход одетым и готовым ко всему. Найти сэра Чарлза не удалось, поскорее свидеться с леди Моникой не входило в мои планы, так что я направился за пределы усадьбы, в лагерь, где меня встретил юный капитан Хартуэлл. В первых лучах рассвета мы обошли расположение.

— Ну как, вы удостоверились, что Баллард-Хауз — не гнездо французских шпионов? — спросил он.

— К сожалению, я ни в ком пока не уверен.

— Ни в ком? Что, даже хозяин у вас под подозрением?

— Хозяева порой раскрывают секреты своим леди в постели. Или вы считаете, что леди подозревать нельзя?

Хартуэлл промолчал — возможно, не нашелся с ответом. Мы прошли еще с дюжину шагов, прежде чем он снова подал голос.

— В моем взводе есть ветеран сражений в Португалии и Испании, он слышал о вас. Говорит, вы из солдат, сумели отличиться.

— Да, сэр, это так.

— Видно, совершили нечто поистине героическое.

— Вы мне льстите. Ничего особого я не совершил.

— Пожалуйста, расскажите! Сгораю от любопытства! Разве вы еще не поняли, как скуп на развлечения Дорсет?

Тут я заподозрил, что в Баллард-Хауз капитана перестали пускать как раз по причине его чрезмерной тяги к развлечениям: юнец волочился за хозяйкой. С другой стороны, он старше меня по чину, а с такими людьми невредно поддерживать добрые отношения.

— Я немного говорю по-португальски и довольно сносно владею испанским и французским. Поэтому, едва сойдя с корабля, я получил капральское звание. Мне дали в помощь двух испанцев из нерегулярных войск и отправили в глубь неприятельской территории.

— Истреблять французских офицеров? — предположил взволнованный Хартуэлл.

— Зарисовывать укрепления, считать солдат, повозки снабжения. Однажды нам встретились двое французских шпионов, занимавшихся, в сущности, тем же, что и мы. Последовала короткая и грязная драка, и живым оттуда ушел только я.

— Ага, так вот за что вы получили второго лейтенанта!

— Ну, подобное там в порядке вещей. Однако на трупе француза я обнаружил секретную депешу, она оказалась крайне важной.

— Выходит, вы совершили подвиг, но получили награду не за него, а за грязные тайны, в которые вляпались ненароком? — разочарованно проговорил Хартуэлл.

— Сэр, при всем моем уважении замечу: на войне секретные депеши зачастую куда опаснее пуль. Если вам доведется побывать на поле боя, вы поймете, чего стоит неведение о следующем шаге противника.

— Отдаю должное вашему опыту, лейтенант, но сам я предпочел бы шпионским играм честную драку.

Та депеша оказалась шифрованной, и я, пока возвращался в расположение наших войск, каждую свободную минуту только и делал, что пытался разгадать код, и наконец справился с этой задачей. В сообщении говорилось, что в штабе генерала Уэлсли засели двое вражеских агентов. Вопреки моим ожиданиям, их не разжаловали с позором и не расстреляли как собак; просто однажды они погибли в мелкой стычке. Что ж, понятно: в штабе генерала Уэлсли не может быть предателей. Вскоре после этого начальство сочло свежеиспеченного второго лейтенанта Флетчера слишком ценным офицером, чтобы подвергать его опасности на полях сражений. Меня перевели в квартирмейстерскую службу и поручили разбираться с французскими шифрами.

Мы уже подходили к конюшне. Я обратил внимание, что над ее крышей поднимаются две трубы; из одной валил дым. Слышался размеренный стук.

— Там паровой двигатель, — сообразил я.

— Терпеть не могу грязную тарахтелку, — проворчал Хартуэлл. — Как и все эти дурацкие поделки.

— Для чего он служит?

— Ни для чего путного, уж поверьте.

— Все же я не откажусь взглянуть.

Я увидел батрака, хлопотавшего у машины высокого давления; вроде тех, что с недавних пор позволяют конкам избавляться от лошадей. Здесь изобретение Ричарда Тревитика вращало ось электростатической машины*[7], чьи стеклянные диски терлись о фетровые накладки, а образующееся при этом электричество снималось тонкими серебряными щетками и по клавесинным струнам, обмазанным нутряным жиром и пчелиным воском и натянутым между деревянными столбами, поступало в Баллард-Хауз.

По словам кочегара, конструкция эта работала в течение дня; в сумерках ее глушили, а потом чистили и налаживали. Мы с Хартуэллом уже собирались уходить, и тут мальчишка-батрак спросил, не угодно ли нам взглянуть на «ночную машину». Услышав мое «да», он отворил дверь в помещение, где стояла такая же точно пара механизмов.

— Отсюдова в дом листрический хлюид текёт, вот уж два года как, и хоть бы раз запнулся.

— Постоянный источник электричества? — удивился я. — И для чего же он потребен?

— Сэр, про то хозяину ведомо, а нашенское дело — пар в котле держать. Пар — это будущее, во как! Оченно надеюсь на нем богачество сколотить, с Божией помощью.

— Ненавижу эти гнусные машины! — брюзжал Хартуэлл, когда мы выходили из конюшни. — Известно ли вам, что на некоторых угольных шахтах они уже заменили лошадей?

Передо мной встала новая загадка: для чего в Баллард-Хауз все время поступает заряд? Искровые семафоры работают от вольтовых столбов, значит, электростатические машины нужны для чего-то другого. И это «что-то» бесперебойно действует вот уже два года.

— А что находится вон там, на втором этаже, куда ведут провода? — указал я на дом.

— Моника эту комнату называет вороньей, — ответил Хартуэлл.

Моника? Судя по такой фамильярности, Хартуэллу тоже достались лестные слова от хозяйки поместья. А если учесть, что с некоторых пор он там персона нон грата, эти слова не проскользнули мимо ушей сэра Чарлза.

— Вороньей? А почему?

— Сэр Чарлз держит там ворону.

— Вот как? Настоящую, с перьями, крыльями и клювом?

— Один клюв, два крыла и уйма перьев.

— И зачем, как вы думаете?

— Не иначе для компании. Не будь он владельцем этого поместья, прожил бы заурядную жизнь деревенского дурачка.