Кармен Посадас - Прекрасная Отеро

• Название: Прекрасная Отеро
• Автор: Кармен Посадас
• Издательство: ACT, Транзиткнига
• Жанр: Современная проза
• Год: 2006
• ISBN: 5-17-031332-2

Каролина Отеро.

Самая знаменитая куртизанка конца XIX века.

Идеал «роковой женщины», к ногам которой падали президенты, короли, восхищались императоры Японии и России.

Она обладала легендарным состоянием и потрясающей коллекцией драгоценностей.

Из-за нее покончили с собой семь мужчин, разорились десятки.

Ее портреты писали самые гениальные художники мира. Ее именем назван самый дорогой ресторан в Каннах.

Завораживающая книга о завораживающей женщине.

---

Через несколько месяцев после отъезда Каролины Джургенс, обвиненный в растрате, был вынужден покинуть США, он встретился с Каролиной в Лондоне и сопровождал ее во время гастролей. Она выступала в Париже, Брюсселе, Амстердаме и Берлине; но успех был довольно посредственный; и лишь после гастролей в Санкт-Петербурге в 1892 году ее имя приобрело мировую известность» Все это время Джургенс находился рядом, снося новые измены и наблюдая новые романы, столь же громкие, как и в Нью-Йорке. Однако некоторые события, произошедшие в этом 1892 году (о них я расскажу несколько позже), заставили его наконец оставить свою «малышку» и исчезнуть.

В течение нескольких лет, в то время как слава артистки все росла и росла, Каролина ничего не знала о человеке, приведшем ее к успеху. Но однажды на Рождество накануне 1896 года Джургенс появился в Париже и поселился в скромном отеле в бедной части города. Согласно некоторым версиям, все это время он жил кое-как и даже работал официантом в марсельских или парижских ресторанах; и, если его узнавали, отрицал, что он именно тот самый Джургенс. В то Рождество неизвестно что подтолкнуло его к дому Отеро – он позвонил в дверь. Белла рассказывает в мемуарах, что он попросил у нее пять тысяч франков, она же предложила ему в два раза больше и пообещала найти работу, но Джургенс отказался. По другим свидетельствам, основанным на признаниях Каролины непосредственно после этой встречи, Джургенс, выглядевший как бродяга, явился в ее дом за двадцать четыре часа до того, как она должна была отправиться на пароходе в Нью-Йорк (Белла заключила контракт с конкурентом «Эден мюзе» – мюзик-холлом «Костер и Билз»). «Моя служанка уже легла спать, поэтому я открыла дверь сама, – рассказывает Каролина, – и была ошеломлена, увидев несчастного Эрнеста. Но у меня был в гостях один господин, и поэтому я попросила Эрнеста вернуться попозже, заверив, что тогда обязательно его приму. Он ничего не ответил, повернулся и пошел прочь. Тогда мне пришло в голову, что, возможно, ему нужны деньги, и я попросила его подождать немного, пока схожу за сумочкой. Я отсутствовала недолго, но, когда вернулась, Эрнеста уже не было, и я его никогда больше не видела».

На следующий день дежурный администратор гостиницы, где поселился Джургенс, почувствовал запах газа из его комнаты и, войдя, нашел его мертвым. Из одежды у бывшего импресарио имелся только костюм, что был начнем, и ничего ценного – всего несколько сантимов в. кармане. Джургенс не оставил прощальной записки, но полиция сочла его самоубийцей и закрыла дело. Узнав эту печальную новость, Белла Отеро сказала в интервью журналисту газеты «Телеграф»: «Мне сообщили о бедном Эрнесте лишь через несколько дней после приезда в США. Очень грустное, ужасное известие, и мне жаль Эрнеста и его семью. Но не думаю, что я смогла бы как-то предотвратить это».

«Сирена самоубийств»

Джургенс не был первым мужчиной, покончившим с собой из-за Беллы Отеро. Некоторые хронисты подсчитали, что не менее семи мужчин добровольно расстались с жизнью, не перенеся ее равнодушия. В связи с этим пресса, прежде всего американская, стала именовать ее «сиреной самоубийств». Однако не все так однозначно. Для понимания этого странного феномена следует знать, что самоубийства (или их инсценировка) были тогда довольно распространенным явлением, вполне в духе «бель эпок». Разорение, измена, бесчестие… любое несчастье этого рода могло привести к самоубийству. Однако наиболее частым и, без сомнения, самым достойным с романтической точки зрения мотивом являлась несчастная любовь.

Первым мужчиной, покончившим с собой из-за Беллы, был молодой и очень красивый итальянец, с которым она познакомилась в то время, когда во второй раз брала уроки у маэстро Беллини, перед дебютом в Лондоне. Шел 1891 год, и Каролина только что вернулась из Нью-Йорка. Юноша был артистом труппы, известной как «Семья Д'Онофри». Несмотря на свою недавнюю женитьбу, он всеми способами, даже насильственными, пытался добиться, чтобы Каролина бежала с ним. Она пригрозила, что расскажет об этом его жене. Итальянец убежал, а на следующий день его тело было найдено в Сене.

Второго самоубийцу Белла даже не знала. Итальянец по имени Меркато выпрыгнул с четвертого этажа гостиницы, предварительно положив в карман такую записку: «Поскольку вы не желаете видеть меня, я не желаю жить дальше». По зловещему совпадению, всего несколькими часами позже польский граф Рупиевский,[34] с которым, согласно ее показаниям, Каролина ужинала несколько дней назад, застрелился перед ее домом в Париже на улице Пьер Шарон, положив заранее у входа букет цветов. Если верить свидетельствам, комментарий Беллы, сделанный по этому поводу, звучал так: «Как неприятно! Каждый раз, когда я поднимаюсь по лестнице, у меня едва не случается нервный припадок. Граф действительно плохо поступил со мной».

Следующим в списке самоубийц был французский аристократ, имя которого удалось скрыть. Он застрелился в туалете казино Монте-Карло, оставив прощальную записку: «Я убиваю себя, потому что уже ничего не могу тебе подарить».

Еще одной жертвой, о которой писала пресса, был Жак Пайан, искатель приключений и исследователь, предложивший Белле 10 000 франков за ночь с ней и получивший высокомерный ответ, что сеньорита Отеро не принимает милостыни. Он выбрал для самоубийства Чайный домик в Булонском лесу.

Далее последовала еще одна смерть, произведшая на Беллу намного большее впечатление, чем предыдущие, и упоминаемая во всех рассказах о Каролине Отеро. Героем этой истории стал бедный юноша, студент факультета искусств, по имени Эдмонд, которого Белла пригласила однажды к себе домой и даже в свою спальню. «Мне было ужасно жаль видеть его день за днем перед моим домом, умирающего от голода и холода, – рассказывала она впоследствии. – Перед уходом он сказал, что может подарить мне только одну вещь. Я думала, что это картина, и даже представить не могла, что он говорит о собственной жизни». Через несколько дней Эдмонд бросился под колеса ее экипажа, когда она прогуливалась в Булонском лесу.

До конца своих дней Каролина упоминала этот случай как самый трагический в ее жизни. Возможно, благодаря ее способности сознательно забывать, которой Каролина хвасталась в старости, называя это «признаком здравого рассудка», смерть Эдмонда помогла ей стереть из памяти другую трагическую смерть – Эрнеста Джургенса, человека, – создавшего Беллу Отеро.

Пробуждение после сиесты

Ницца, 9 апреля 1965 года, б часов вечера

Нет, это не лицо Джургенса я вижу из своей кровати среди висящих на стене фотографий. Это невозможно. Я знаю их все наперечет, хотя с годами стала видеть на них не фигуры и лица, а некие тайные сообщения…

Вещи – данном случае фотографии, – слишком долго находящиеся на одном месте, теряют свою индивидуальность и превращаются в часть стены, как щели на штукатурке или этот комар, давным-давно попавшийся в паутину, уже долгое время свисающую с гвоздя, где раньше находилась дорогая картина. Благодаря этому обезличивающему феномену я могу жить без ностальгии, в окружении лиц умерших любовников, страстных памятных надписей и улыбающегося лица той, кем я уже никогда не буду. «В скромной гостинице на рю Де Англетер, где страсть к игре обрекла Беллу Отеро прожить последние двадцать лет жизни, – напишут газеты после моей смерти, – нашли лишь несколько десятков пожелтевших фотографий, приколотых к стене. На многих изображена сама артистка в молодости, на других – знаменитые исторические персонажи, бывшие ее любовниками. Мебели же в комнате немного. Под фотографиями стоит кровать, днем служившая диваном. Старая шелковая шаль, будто небрежно накинутая на стоящий слева стул, скрывает истершуюся обивку. Справа находится фальшивый камин, а за ним – плитка с двумя конфорками, служившая престарелой даме для разогревания пищи. Убогая комната разделена двумя занавесками. Первая скрывает от взглядов туалет и биде, а вторая образует прихожую, отделяя входную дверь от остальной комнаты. Кроме того, мы могли убедиться, что дверь запиралась на четыре замка, дабы никто не мог проникнуть в эту неприступную крепость. Неприступную не из-за хранившегося в ней имущества (его стоимость, как выяснилось после продажи с аукциона, едва достигала восьмисот франков), а из-за того, что сеньорита до конца дней старалась сохранить ореол таинственности вокруг своей персоны и пыталась уверить соседей, что в этой комнатке не более двадцати квадратных метров, за которую она порой «забывала» платить, было скрыто какое-то сокровище, оставшееся от дней былой роскоши…»

Ах, пускай говорят что угодно, уже и так слишком много сказано. Я ни в чем не раскаиваюсь. Совершенно ни в чем. Даже в своем отношении к Джургенсу… К чему раскаяние? Разве можно что-нибудь исправить или смягчить боль? Могут ли возвратить Джургенса к жизни мои слезы? Если бы это было так, я бы плакала бесконечно. Бесчисленное множество раз за прошедшие годы я пыталась оправдаться перед самой собой, говоря, что это был грех молодости, что виной моего эгоизма было ослепление, случающееся со всеми в двадцать лет, когда жизнь полна планов и нет времени подумать, на что (или на кого) мы наступаем, чтобы подняться немного выше… Но сейчас нет смысла рвать на себе волосы. Раскаиваться на склоне лет – все равно что подмигивать Провидению, надеясь на его снисхождение. Это совершенно бесполезно – Провидение не задобришь подмигиванием.