Николай Скабаланович - Византийское государство и Церковь в XI в.: От смерти Василия II Болгаробойцы до воцарения Алексея I Комнина: В 2–х кн.

• Название: Византийское государство и Церковь в XI в.: От смерти Василия II Болгаробойцы до воцарения Алексея I Комнина: В 2–х кн.
• Автор: Николай Скабаланович
• Издательство: «Издательство Олега Абышко»
• Жанр: Религия
• Год: 2004
• ISBN: ISBN 5–89740–107–4

Николай Афанасьевич Скабаланович (1848–1918) — профессор общей и церковной истории Санкт–Петербургской Духовной академии, доктор богословия, один из самых талантливых русских церковных историков. Его основополагающая работа «Византийское государство и Церковь…» — это настоящая энциклопедия по Византии, непревзойденный во многих отношениях даже по настоящее время научный труд, в том числе и по своим литературным достоинствам. В приложении даются статьи «Византийская наука и школы в XI в.», «О нравах византийского общества в Средние века», «Разделение Церквей при патриархе Михаиле Керулларии» и другие, позволяющие с большей полнотой и вниманием остановиться на конкретных вопросах как внутренней истории Византийской империи в целом, так и истории Византийско–Вос–точной церкви в частности.

Для всех интересующихся историей Церкви и историческими судьбами Православия.

---

18) Анналы Ламберта Герсфельдского,[352] писателя второй пол. XI в., обнимающие время от сотворения мира до 1077 г., получают важность только с 1040 г., и в этой последней части, письменные источники которой не могут быть указаны, так что оригинальность едва ли можно оспаривать,[353] читаются интересные для нас сведения о сношениях папского двора с Константинополем. Впрочем, сведения не во всех своих подробностях отличаются фактической верностью.

19) Хроника Сигеберта Гемблурского († 1112),[354] обнимающая время с 381 по 1111 г., направленная не столько к изложению событий с возможной подробностью, сколько к распределению их в хронологическом порядке, потеряла свой прежний авторитет после того, как разоблачена неверность многих хронологических данных и фактическая часть разложена по источникам, из которых заимствована.[355] Из нашего периода в ней читаются сведения, относящиеся к истории падения византийского владычества в Италии, царствования Мономаха, сношений Римской церкви с Константинопольской и нападений турок на Армению и Сирию.[356] Неточность хронологических данных заметна и в этих сведениях, вообще же они отличаются поверхностностью, никаких новых подробностей не привносят. Исключение составляет только рассказ о столкновении Церквей, но и он не представляет большой важности, так как целиком взят из докладной записки папских легатов.[357]

20) Церковная история Ордерика Виталиса,[358] сент–эврульского монаха, писателя первой пол. XII в., имеющая важность для истории норманнов и крестовых походов (до 1142 г., до которого доведена), заключает некоторые интересные для нас отрывки в 3–7–й книгах, где автор рассказывает о судьбе норманнов в Италии, о Роберте Гвискаре и обстоятельствах вступления на престол Вотаниата и Алексея Комнина. Показания Ордерика об утверждении норманнов в Италии дополняют сведения, заимствованные автором у Готфрида Малатерры,[359] подробностями о том, как одновременно с наплывом норманнских рыцарей происходил наплыв в Италию норманнских монахов. Сведения о византийских делах почерпнуты автором, по–видимому, из устных рассказов и страдают отчасти неверностью и легендарностью.

21) История крестовых походов и иерусалимского королевства Вильгельма Тирского,[360] писателя второй пол. XII в., доведена до 1184 г. Следуя своей методе[361] возвращаться к прошлому для того, чтобы яснее изложить предмет в настоящем, и освещать дело по совокупности обстоятельств, имеющих к нему отношение, Вильгельм рассказывает историю разрушения и возобновления храма Воскресения в Иерусалиме, а также историю турок–сельджуков и их приобретений за счет Византии,[362] причем говорит о сношениях византийских императоров с египетскими халифами и иерусалимскими христианами, о борьбе Романа Диогена с турками и успехах турок. Хотя автор не указывает своих источников, однако же можно догадываться, что сведения об отношениях византийского правительства к халифату и к иерусалимским христианам он заимствовал из греческого сочинения, сходного с тем, которым пользовался Скилица, дополнив заимствования показаниями местного происхождения (иерусалимского); сведения же о турках, их столкновениях с Византией при Романе Диогене и его преемниках почерпнуты из венецианского источника, который известен был Андрею Дандоло.[363]

22) История славян Пресвитера Диоклейского (XII в.),[364] названная так потому, что она переведена со (славянского) подлинника на латинский язык неизвестным по имени священником Диоклейской церкви, заключает много ошибочных, спутанных и легендарных показаний о славянских князьях и королях, не может поэтому сама по себе пользоваться большим авторитетом. Но при сопоставлении с другими достоверными показаниями и документальными данными не лишена значения и способствует, между прочим, выяснению вопроса о степени византийского влияния в славянских землях и о судьбе сербской, болгарской и белградской фем в XI в.

В) Восточные памятники

1) История Аристакеса Ластивертского,[365] армянского писателя второй пол. XI в., составляет как бы продолжение истории Стефана Асо–хика, рассказ начат с похода в Армению Василия II Болгаробойцы и доведен до смерти Романа Диогена в 1071 г. Интерес рассказа сосредоточен около двух пунктов: подчинения армян византийскому влиянию и разорения Армении турками. Тон сочинения элегический, автор оплакивает падение своей родины.

Источниками для автора, по собственному его заявлению,[366] служили: собственный опыт и наблюдение, сообщения других лиц и сочинения писателей. Как очевидец, автор говорит о событиях, происходивших в Армении; это самая важная часть истории. Сообщения о византийских императорах, времени их царствования, личных особенностях и обстоятельствах их домашней жизни автор, надо полагать, делает на основании свидетельства других лиц и сочинений писателей; эта часть уступает по важности первой, однако же отличается достоверностью; показания Арис–такеса совпадают с показаниями современных ему греческих историков, может быть, даже у него были те же письменные источники, которыми пользовались греческие историки.

История Аристакеса заключает ценный материал. Кроме данных, о которых мы знаем из современных Аристакесу греческих историков, у него есть данные, не встречающиеся у этих последних, например, о Константине VIII, Константине Мономахе, Михаиле Стратиотике, не говоря уже об интересных, не известных из других источников подробностях касательно Армении, Грузии и турок. Достоинство данных Аристакеса относительно Византии умаляется отчасти лишь тем, во–первых, что автор не везде относился внимательно к своим источникам, не позаботился сравнить разнородные показания, вследствие чего впадает в противоречие с самим собой[367] и допускает хронологические неточности,[368] во–вторых, тем, что в выборе и освещении материала он несколько тенденциозен. Рассчитывая тронуть читателя описанием бедствий, обрушившихся на Армению от коварных и бесчеловечных врагов, он вносит в свое повествование подробности, которые пригодны для его цели, ярче рисуют бедствия армян, коварство греков, жестокость турок; в передаче подробностей, не идущих прямо к цели, он чрезвычайно краток. Изображая качества греческих императоров, Ари–стакес находится под влиянием симпатий или антипатий, обусловленных отношением того или другого императора к армянам: если император был благосклонен к армянам (Константин VIII), то и дурные стороны его характера под пером автора сглаживаются, если же император был немилостив к армянам (Роман III, Роман IV), то и на светлые черты его характера налагается мрачный колорит.

2) Хроника Матвея Эдесскогоармянского писателя конца XI и начала XII в.,[369] обнимает время 952–1136 гг. Из 253 глав, на которые она разделена, к периоду от 1025 до 1081 г. относятся гл. 38–119. Здесь Матвей, следуя хронологическому порядку, применительно к армянской эре, излагает главным образом историю Армении, ее царей и католикосов; говорит также о столкновениях турок с армянами и греками, об отношениях к армянам византийского правительства. Видное место отведено в хронике известиям о Византии, помимо ее отношений к армянам, говорится о преемственности византийских императоров, их судьбе, делаются краткие характеристики некоторых императоров, сообщаются сведения о некоторых византийских бунтах и об успехах византийского оружия не только на Востоке, но и на Западе, в борьбе с болгарами, печенегами и узами. Все сведения заимствованы Матвеем, по мнению его переводчика, исключительно из армянских источников, из историй и мемуаров, написанных в XI в. современниками и до нас недошедших, или из подлинных документов; два документа он списал в хронику буквально.[370]

Достоинство данных, сообщаемых в хронике, неодинаково — есть данные вполне достоверные, и есть такие, которые не находят себе оправдания. Наиболее достоверные сведения сообщаются о событиях, совершившихся в Малой Азии и имевших отношение к Армении. Но что касается сведений о внутренних делах Византии и о делах в европейских областях византийского государства, то между ними есть некоторые заведомо неверные или возбуждающие сомнение.[371] Очевидно, источники Матвея для известий, выходивших из сферы местно–армянской истории, не всегда были надежны. Кроме того, показания источников могли получать у Матвея своеобразную окраску. Он, как замечает знаток армянской литературы Дюлорье,[372] был вполне человеком своего времени, того времени, когда и литература, и национальность армянская находились в упадке; и в стиле, и в убеждениях, и в симпатиях это армянин XI—XII в. Он пишет языком безыскусственным, вульгарным, он прост и легковерен, разделяет все предубеждения своей нации. Как противник Халкидон–ского собора, он ненавидит греков, как христианин и патриот — не может равнодушно вспоминать о турках, не щадит и франков, занявших часть армянской территории. Отсутствие образования, легковерность и религиозно–патриотическое настроение не могли не отразиться на содержании хроники. И вот видим, что автор неумело отдает предпочтение тем или другим фактам, распространяется в описании событий неважных, но затрагивающих национально–религиозные интересы, и с крайней сжатостью передает о событиях важных, обнаруживает пристрастие к легендарным подробностям[373] и любит приводить их в доказательство того, что божественный Промысл покровительствует армянам, как народу православному, в его столкновениях с неправомыслящими греками и безбожными мусульманами. Естественно, что под влиянием пристрастного отношения к грекам и туркам повествование о них должно было получить несколько утрированный, может быть, и несогласный с действительностью оттенок.