Генри Мортон - Англия и Уэльс. Прогулки по Британии

• Название: Англия и Уэльс. Прогулки по Британии
• Автор: Генри Мортон
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Путешествия и география
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-699-37177-8

Если хочешь по-настоящему узнать страну, ни в коем случае нельзя ограничиваться столицей и ее ближайшими окрестностями. Чем дальше от столицы, тем менее парадным и чопорным становится пейзаж, тем меньше столичного блеска и городской суеты, тем искреннее местные жители и неподдельнее эмоции.

Генри Мортон, певец Лондона и классик travel writing, предпринял путешествие, которое по аналогии с его знаменитой книгой об английской столице можно назвать путешествием в поисках Великобритании. Он объехал всю Англию — от Лондона до Адрианова вала и пограничною городка Гретна-Грин, он побывал в Уэльсе, посетил могучие валлийские заики, поднимался на гору Сноудон и спускался в шахту в окрестностях Кардиффа. Итогом путешествия Генри Мортона в поисках Великобритании стали книги, каждая из которых повествует не столько об истории той или иной местности, сколько о людях, ее населяющих, людях из глубинки, исконных обитателях этих мест, об их повседневной жизни, лишенной лоска крупных городов.

Приятных прогулок по Британии!

---

На стене норманнского зала, который сохранился от первоначального замка и датируется двенадцатым веком, богатейшая коллекция подков. Некоторые из экспонатов представляют собой подковы обычных размеров, другие изготовлены из металлических полосок длиной семь футов. Происхождение этой коллекции связано с давней традицией: всякий раз, когда какой-нибудь представитель высшей знати проезжал через Окем, он должен был подарить замку подкову. В случае отказа жители Окема оставляли за собой право конфисковать одну из лошадей высокопоставленного гостя (случись такое в наше время, окемцы, должно быть, прокололи бы шину роскошного автомобиля, и поделом!) Трудно найти достоверное объяснение этому странному обычаю, ведь корни его теряются в глубокой древности. Некоторые считают, что традиция родилась еще во времена норманнского завоевания, когда Окемский замок принадлежал Валькелену де Феррье, шталмейстеру самого Завоевателя. Другие относят ее возникновение к более позднему периоду.

Не одно поколение королей и королев вынуждено было платить этот своеобразный оброк. Две последние подковы являются подарками короля и герцога Йоркского, когда они приезжали в Окем поохотиться. В числе дарителей также королева Виктория, королева Александра, Эдуард VII и другие монархи. Одна из самых крупных подков — дар королевы Елизаветы. А Георг IV преподнес Окемскому замку подкову высотой семь футов. Она отлита из чистой бронзы и, по слухам, стоила пятьдесят фунтов — по тем временам немалые деньги.

Однако есть у жителей городка и своя трагедия: их безмерно расстраивает тот факт, что в коллекции отсутствует «взнос» от Георга V.

— Ах, какая жалость, что нам не удалось получить эту подкову! — сокрушался смотритель замка. — Причем известно, что Георг V как-то проезжал через Окем по железной дороге, но, к сожалению, это не считается. Помню, как король — тогда он еще носил титул принца Уэльского — посетил наш замок, осмотрел коллекцию и горестно воскликнул: «А где же отец?»

Любопытно, что в то время, как короли дарят подковы Окему, жители соседнего Кеттона (того самого, где располагаются каменоломни) на протяжении столетий вынуждены делать аналогичные подарки королевам. Эта деревушка и сегодня выплачивает короне ежегодную ренту в несколько шиллингов — так сказать, королеве на перчатки (pro ocreis Reginae)! Скорее всего, этот обычай сохранился с тех далеких саксонских времен, когда Ратленд находился в личной собственности королевы…

Я улыбался все время, пока ехал к границе графства. Я выехал на поиски Англии, и сотни раз мог с гордостью сказать, что мои поиски увенчались успехом. Сейчас, в Ратленде, это произошло в очередной раз.

Здесь, как нигде, силен дух старой доброй Англии. Найдется ли во всей стране другое такое место — где охота на лис является главной статьей дохода целого графства, где в самом центре города жители топят печи дровами, кроют крыши соломой и отправляются спать с первыми сумерками, где люди никогда не видели фабричного дыма и междугородних автобусов, где на протяжении столетий не случалось ни единого убийства (по крайней мере, так мне говорили) и где девушки заливаются краской и опускают глаза, если к ним обратиться с вопросом? Я пообещал себе, что когда-нибудь обязательно перееду жить в Ратленд. Буду разгуливать в розовом макинтоше и каждый вечер перед сном выпивать по бутылочке портвейна.

А какие тонкие комплименты делают вам в Океме! После того как смотритель замка продемонстрировал мне свою многовековую коллекцию подков, он бросил на меня лукавый взгляд и поинтересовался:

— Можем ли мы рассчитывать еще на один экземпляр — от вас, сэр?

Покидая это крошечное графство, я остановился на границе и снял шляпу перед золотыми плодородными полями Ратленда.

Глава одиннадцатая Город церквей

Земля северного народа. Я приезжаю в Норидж, брожу по печальным прибрежным болотам и шагаю по мертвой дороге. В этой главе описывается остров Или и люди, сохранившие искусство обработки кремня.

1

Отчаявшись самостоятельно разобраться в путанице норфолкских проселочных дорог, я обратился к проходившему мимо мужчине:

— Доброе утро!

Он молча посмотрел на меня.

— Доброе утро! — повысил я голос. — Скажите, это дорога на Норидж?

Мужчина продолжал сверлить меня взглядом. Выдержав изрядную паузу, спросил с подозрительностью в голосе:

— А зачем вам это знать?

Ну знаете, подобная манера вести разговор кого хочешь выведет из себя. Я, однако, постарался придать своей физиономии максимально приветливое выражение (которое обычно приберегаю для званых чаепитий) и ответил:

— А затем, мой дорогой ’бор, что я собираюсь попасть в Норидж.

Слабое подобие улыбки скользнуло по его изрезанному морщинами лицу. Тем не менее ответил мужчина не сразу. Помолчал и неохотно буркнул, глядя в сторону:

— Ну, допустим, что на Норидж!

Человек, не знакомый с теми краями, попросту не поверит в подобную историю.

Увы, в Норфолке живут самые недоверчивые в Англии люди. Если в Девоне и Сомерсете вас при встрече сердечно хлопают по плечу, то здесь кажется, будто местные жители очень даже не прочь надавать вам оплеух — по крайней мере, пока не познакомятся с вами поближе. И тому есть объяснение. Видите ли, на севере Восточной Англии люди за долгие столетия привыкли, что если они встречают незнакомого путника на глухой дороге, то это вполне может быть отбившийся от своего отряда викинг (их длинные хищные ладьи нередко посещали здешние берега).

— Доброе утро, ’бор! — говорит викинг. — А как пройти к церкви?

— А зачем тебе это знать? — хмуро отвечает житель Норфолка.

— Да вот, понимаешь, надумал ее сжечь!

Как только вы осознаете, что недоверчивое отношение к чужакам у жителей Восточной Англии является застарелым комплексом, выработанным в результате многовековой горькой практики, то это перестанет вас раздражать. На самом деле, поверьте: они не держат на вас зла. А уж коли дело дошло до того, что уроженец Норфолка назвал вас «’бор» (как я понял, это обращение представляет собой усеченное «нейбор», то есть «сосед»; или же, возможно, переделанное «бой» — парнишка), — можете смело считать это комплиментом. В Восточной Англии все люди делятся на соседей и викингов. И если вам посчастливилось быть принятым в сообщество соседей, вы можете рассчитывать на любое благодеяние со стороны местных жителей. Кроме заема денег, естественно. Ибо когда дело касается того, чтобы прижать свои денежки, любой норфолкский фермер заткнет за пояс сразу трех йоркширцев.

Словечко «бор», пожалуй, самое популярное в норфолкском диалекте. Поспорить с ним может лишь «мотер», что в переводе означает «девушка». Оно и понятно, ведь в здешних краях полным-полно крепких, симпатичных «мотер» с красивыми плечами и великолепными руками. Некоторые из них укладывают свои льняные косы этакими баранками на ушах — ни дать ни взять юные Брунгильды! Тут поневоле вспомнишь о тех викингах, что когда-то приплыли в Восточную Англию, да так здесь и осели, обзавелись хозяйством и нарожали детишек. Кстати сказать, знаменитая Боудикка была типичнейшей «мотер» — пока не ударилась в политику.

Мой путь пролегал между живых изгородей по плодородной земле. Стояла пора сбора урожая. Я не знаю более прекрасного зрелища, чем поле созревшей пшеницы. Сплошное колосящееся золото, великолепные высокие стебли тянутся вверх, как золотые стрелы. Меня завораживает вид колышущегося безбрежного поля — здесь бугорок, там впадина, волны набегают и отступают. Мне нравится наблюдать, как легкие порывы ветра наметают пыльцу с колосьев в крохотные сугробы, затем походя уничтожают их и торопятся дальше.

Норфолкские церкви не имеют себе равных. Здесь, как нигде, развито искусство использования кремня в строительстве. Сотни тысяч маленьких — размером всего в несколько дюймов — кусочков камня замешиваются в серую массу раствора. В результате получается гладкая, будто полированная стена — твердая, как сталь, и такая же прочная. Эффект достигается в высшей степени необычный. Если вы когда-нибудь пытались расщепить кусочек кремня, то знаете — это самый сложный, капризный и непредсказуемый минерал на свете. И вы с особым почтением взираете на эти церкви, возведенные из кремня.

Должен сказать, что именно здесь, в норфолкской глуши, я столкнулся со своей первой свиньей. Коровы мне встречались повсюду, фактически в каждом английском графстве — от Сомерсета до Камберленда — я наблюдал этих спокойных, флегматичных животных. Со свиньей же, как я уже сказал, мне пришлось иметь дело впервые. Я миновал поворот на довольно большой скорости и обнаружил, что моя машина несется на хрюшку, которая разлеглась прямо посреди дороги, решив, очевидно, встретить там свою судьбу. Это была всем свиньям свинья — огромная prima donna, ярко-розового цвета, с налитыми кровью глазами и маленькой, аккуратной закорючкой хвоста. Мое внезапное появление, видимо, ее разбудило, но не внесло окончательную ясность в мысли. Пока я отчаянно давил на тормоз, свинья вскочила с ошалелым видом, подпрыгнула на месте — и понеслась мне навстречу. Вначале мне показалось, что она просто перепутала направления, но затем я осознал свою ошибку. На самом деле это животное обладает крайне развитым инстинктом. В данный момент инстинкт гнал ее домой, а попасть туда можно было лишь мимо меня. Противиться инстинкту свинья не могла, посему лихо тряхнула парой батских щечек, выдала серию истеричных, по-бабьи визгливых воплей и — понадеявшись на помощь всех своих свинячьих богов — ринулась вперед. С некоторой долей оторопи я смотрел, как на меня неслись двести фунтов первоклассного бекона: непривычные к подобным упражнениям, до смешного короткие ножки лихорадочно работали (наверное, свинье казалось, что она делает не менее пятидесяти миль в час).