Елена Ларичева - Тара

• Название: Тара
• Автор: Елена Ларичева
• Жанр: Фэнтези

Страшная беда нависла над эльфийским королевством Варандэ: оно вырождалось. Все реже на свет появлялись девочки. А дети, достигнув зрелого возраста, не взрослели, не хорошели, оставаясь страшнее орков. Недолго радовались родители юной принцессы Тювериэль. Их дочь, прожив на свете 130 лет, так и осталась недозрелкой. Приговор чародеев гласил: сослать уродливое дитя в приют под охрану бессловесных големов, дабы не оказывала она негативного влияния на подрастающих эльфят (не стеб!!!).

---

Чтобы избежать встречи с ними, Настасье предстояло целых трое суток не выходить из избы, притворяясь хворой, пить заговорённую ведьмой воду и не интересоваться происходившем в деревне. А происходило там немало...

Едва доярка по приказу Тары отвернулась от своей любви и пошла домой, со спокойным сердцем, как агронома Евгения подхватил большой хоровод и поволок вокруг избы. Холодные пальцы сжимали ещё тёплые ладони агронома, расплывающиеся при пристальном взгляде фигуры пели прекрасную печальную песню.

Раз круг - агроном понял, что зря он в это село заехал. Два круг - он начал различать лица своих новых друзей. И те показались ему смутно знакомыми. Сейчас третий круг замкнётся... Да вот же дед Григорий! Он на войне погиб. И Мишка-однокурсник. Он после третьего курса в речке утоп. И Клава... А она когда и как сгинула? В волосах Клавы распускались ледяные цветы, розовое платье с гипюровыми рукавами покрывал иней. Клавдия улыбалась дружеской холодной улыбкой...

- Жека! Жека, где ты?

Голос Копытникова нарушил мелодию, разбил волшебство. Агроном плюхнулся лицом в снег за пустой собачьей конурой, тут же позабыв о произошедшем. Он заставил себя встать, и, увязая в снегу, побрёл на свет.

Ночь перед свадьбой Женька спал мертвецким сном. Наутро насилу добудились. Выходить из дома не хотелось. Стоило переступить порог, всё чудилось агроному - зовут его. А кто и откуда - понять не выходило.

Свадьбу отыграли шумную, весёлую. Всё село было, кроме захворавшей доярки. Да оно и понятно, сохнет горемычная с лета по молодому парню. Вот и стыдно людям на глаза показываться. Непростительно стара она для Женьки. Семь лет разницы для женщины не шутка. А вот Анфиса... Эх, девка хороша! Не одному жениху отказала, прежде чем себе подстать отыскала. Ученый, не урод. Городской, а села не чурается...

Поздравляли молодых, подарки подносили, много детишек желали... А жених сидел - ни жив, ни мёртв. И всё ему чудилось, будто жизненно важно выйти сейчас из избы, на зов далёкого голоса. За расписанными морозом стёклами словно маячили фигуры из хоровода. Весёлая Клавдия улыбалась из-под каштановой челки, прижималась лбом к узорчатому окну...

Не сдержался, не сумел справиться с искушением. Выскочил в метель... И больше не вернулся. Ни в тот вечер, ни на следующий день. Никогда!

Всем селом искали и в деревне, и в роще, и у реки... Что толку. Как сгинул.

Дед Яшка сразу сказал:

- Ведьма извела! Извела, чтобы своей спасительнице угодить.

Поползли по деревне слухи. И Валентин Игнатьевич не стал их пресекать. Уж больно ему дочь было жалко. Плакала Анфиса, убивалась...

Только через три дня, когда ветки яблони в кастрюле раскрыли появившиеся в первый же вечер бутоны, доярка вышла из избы, чтобы узнать всё это. Но не растерялась, мужественно снесла все нападки, отбила злые слова, заступилась за девочку. И плевать, что с тех пор к Настасье стали относиться насторожено, а Тару окончательно невзлюбили. Судьба исчезнувшего агронома доярку больше не волновала. Ничто не дрогнуло внутри, когда услышала она о его предположительной гибели, об обрывающихся в снегу следах...

И всё равно, в тот же вечер Настасья, возвратившись после вечерней дойки, потребовала от воспитанницы ответа.

- Ты знала, что он погибнет? - вопрошала она, глядя на пристроившуюся у печки девочку. - Отвечай, чурка с глазьями, знала?

- С Анфисой бы ему жизни не было! - хмуро возражала Тара, листая данный математиком городской журнал. - Он сам выбрал судьбу. Не сейчас бы, так позже. Весну бы не увидел...

- Тогда почему...

- Не предупредила? Он бы не поверил. Хуже было бы. А я тебя спасала. И только тебя. Какое мне до него дело?

- Ясно, - пробормотала доярка, и впервые в её глазах промелькнул страх по отношению к маленькой ведьме.

Так прожили они месяц с лишним. Каждая несла груз содеянного. Но если Настасье было жалко председателя, чья дочь овдовела в день свадьбы. То Тара с того момента осознала своё, как ей казалось, предназначение. И вот на излёте февраля, когда, теряя былую власть, зима особенно люто злится, девочка заявила своей благодетельнице.

- Прости, тёть Настя. Уйти мне надо в другую избу. Я тебе мешать буду, и ты мне тоже.

- Ты чего дуришь? - для порядка возмутилась доярка, которая после отворота слушалась девочку беспрекословно.

- А то, что тебе свою жизнь устраивать надобно, а мне свою. Работа меня ждёт большая, не взыщи.

Настасья расспрашивать не стала, кивнула, села на скамью, по привычке замяв широкими рабочими ладонями край подола.

- Куда пойдёшь?

- Изба на окраине свободна...

Тара прислонилась спиной к стене, покосилась на пёстрые фотографии актрис и актёров слева от буфета. Она их старательно вырезала из журналов всю осень, мечтала быть похожей на киногероев... И поняла, что ни одну из них с собой в новую жизнь не возьмёт. "Однажды они сами ко мне все придут, а не я о них думать буду. Так правильнее", - вдруг подумалось ей. Прежняя жизнь в который раз таяла, оказавшись миражом. Сейчас же девочке чудилось, она проживает не свою судьбу, а чужую. И сиротка Маша ей только снится. А на самом деле...

Что на самом деле, она сформулировать не сумела. Но чувствовала грядущие перемены. А к добру или к печали они - знать не знала.

Так в советском колхозе Красная Победа на окраине деревни проявилась ведьма Владленовна. Пришлые величали её исключительно по отчеству. Откуда взялось такое? Настасья помнила, что кого-то из родственников покойного мужа Владленом звали, вот и записали сироту Тарой Владленовной Тихоновой...

Стараньями языкастых односельчан приобретя славу в окрестных деревнях, девочка принялась за нелёгкий ведьмовской труд, уже не обижаясь на шепотки в спину и на заявления в лицо.

- Да, ведьма, - гордо отвечала она, окидывая злопыхателя презрительным взглядом. - А будешь язык распускать, наколдую, колючки вырастут. И на языке, и ещё кое-где. Там, кстати, в первую очередь.

Дом её был с высоким фундаментом, с добротными некрашеными стенами, с ещё приличной крышей, с широким просторным крыльцом. Внутри, правда, сильно запущен оказался, но маленькая чертовка слишком быстро и без построенней помощи привела его в приличный вид, такой, что и не стыдно чужих пригласить.

Первыми пожаловали гости из соседних колхозов. Приезжали, стесняясь, осторожно выспрашивали, где тут у вас чудо-девочка поживает. А выяснив, шли на поклон - кто с хворью, кто с вопросом, кто ради праздного любопытства. Были и такие, кто пытался вразумить глупую: не по коммунистически себя так вести - людям голову дурить. На что Тара задавала заранее заготовленные вопросы:

- А что, в нашем колхозе с моим появлением молоко у коров стало киснуть? Хвори новые пошли?

- Не слыхали, - честно признавались злопыхатели.

- Я вас к себе силком приволокла или чарами своими колдовскими?

- Не-е-ет, - терялись гости.

- Выходит вы по доброй воле ко мне пожаловали?

- Выходит, - кивали головами правдоборцы.

- Я никого не зову к себе. Люди сами идут. Как вы сейчас. Их дело - верить мне или нет. Раз вы пришли, значит, верите в мои ведьмовские силы. То есть ведёте себя не по заветам партии. А я вас у себя принимаю только как гостей. И всё. В чём беда, скажите? Чаю с баранками налить?

На такие аргументы возражений обычно не следовало, и разоблачители либо тут же выходили из избы, хлопая дверью, либо задерживались, беседовали с не по возрасту мудрой девушкой. А, покинув её, долго терзались размышлениями об устройстве мира и природе справедливости.

Председатель не раз делал попытки прекратить стихийное паломничество в дом чудной девицы, но в полную силу заняться ею ему не позволял тот факт, что Настасья теперь жила одна. К тому же доярка после исчезновения агронома оказалась куда более сговорчивой и ласковой к стареющему председателю.

Со временем осмелели местные. Вначале после заката робко скреблись в стекло. Потом и белым днём навещать принялись. Подумаешь, ведьма. А польза от неё какая-то есть. И не заносчивая. В школу даже иногда ходит, в колхозе за любую работу берётся... Сам Валентин Игнатьевич успокоился. Ещё бы, весна близилась, неся с собой множество забот. Не до таких мелочей стало.

Только неугомонный цыган Яшка да злопамятная Анфиса, чувствовавшая сердцем вину Тары, по-прежнему тыкали в девку пальцем.

4.

... Всё было хорошо в жизни Тары: уютный дом, верная Куся, перебравшаяся к ней от Настасьи. Средств на жизнь хватало за счет щедрых подношений гостей. Несли больше едой: кто полмешка картошки, кто баночку солений, кто саночки дров, а кто и деньгами. Даже трудодни за работу в сельском клубе шли. Тара стала художником. Рисовала она не ахти, но больше никто за "мазню" браться не желал. Только не спокойно было на душе у ведьмы.