Виктория Холт - Лорд-обольститель

• Название: Лорд-обольститель
• Автор: Виктория Холт
• Издательство: Книжный Клуб «Клуб Семейного Досуга»
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 2010
• ISBN: 978-966-14-3212-2

Талантливой художнице Кейт не суждено получить признание в викторианской Англии, потому что, по общественным представлениям, творцом может быть только мужчина. После множества потрясений судьба дает ей лишь один счастливый шанс: девушка знакомится с нормандским аристократом, бароном де Сентевиллем, и вскоре он уже восхищается ее талантом. А вот художницу отталкивают жестокость и высокомерие барона, привыкшего к беспрекословному подчинению. Чем закончится противостояние двух сильных натур?

---

— А тем временем ты будешь влачить полуголодное существование. В жалкой мансарде под прохудившейся крышей… В лучших традициях всех великих художников. Пойми, художник может преуспевать только в том случае, если на него существует мода. Люди как овцы. Им говорят: «Это гениальная картина». И они повторяют: «Это гениальная картина». Если не сказать, они об этом никогда не узнают… Неизвестность для них равна бесталанности.

— Я знаю, что это действительно так, но все же упорным трудом…

— Разумеется. Но только после смерти. Благополучно вы с малышом жить не будете. Ты не сможешь заработать даже на самое необходимое. Опустись на землю, Кейт. Впрочем… ничего страшного. Мы ведь с тобой будем вместе. Я обещаю никогда не вмешиваться в твою работу. Узаконю ребенка…

— Разве это возможно?

— Вполне. Мы станем жить вместе. Вместе выберем дом. Ты его выберешь. Мы созданы друг для друга. Я в этом уверен так, как еще никогда и ни в чем не был уверен.

— У вас большой жизненный опыт, — ответила на это я, — вы строите планы не только для себя, но и для всех окружающих. Однако вы так и не поняли, что, когда речь заходит о двух людях, всегда существует два мнения… две воли. Да, вам удается подчинять себе других людей, но это ведь не проходит со всеми подряд.

— Знаю, Кейт. Я это уже понял.

— Что-то вы становитесь чересчур покладистым… Это на вас никак не похоже.

— Часть того урока, который ты мне преподала, Кейт. Я многому научился… Честно говоря, никогда не думал, что буду так одержим какой-либо женщиной.

— Что, если причина кроется всего лишь в том, что вы не можете меня заполучить?

— Для меня не существует такого словосочетания, как «не могу».

— Увы, оно имеет место в жизни совершенно независимо от вашего желания.

Вдруг он схватил меня в объятия и страстно поцеловал. Это произошло так неожиданно, что в течение нескольких секунд я даже не сопротивлялась. В голове промелькнула мысль: мы здесь одни, я всецело в его власти. И хотя я честно попыталась остановить волну жаркого возбуждения, окатившую меня с головой, это, увы, не удалось.

Больше всего я боялась, что он почувствует мое подспудное желание быть изнасилованной им. Он ни в коем случае не должен был это почувствовать, иначе… Что? Иногда мне снилось, что я нахожусь в той спальне… в башне. И просыпаясь, я испытывала отнюдь не страх или отвращение, а напротив, жгучее желание вернуться туда.

В глубине души я понимала, что такое отношение к нему настоятельно требует как можно скорее покинуть замок, иначе мои чувства вырвутся из-под контроля и тогда…

А сейчас отстранилась, всем своим видом изображая возмущение.

— Полагаю, — медленно произнесла я, — что мне лучше всего уехать, причем… сейчас же… немедленно.

Он взял мои руки и поцеловал их.

— Нет, — прошептал Ролло, — не покидай меня, Кейт.

Я попыталась разозлиться.

— Вы же знаете, в каком положении я здесь нахожусь. Мне просто некуда идти. У меня есть ребенок, о котором я обязана заботиться, а потому вынуждена находиться здесь… Но я не имею ни малейшего желания становиться вашей любовницей… как… Николь.

Мой голос задрожал, а на глаза навернулись слезы.

Упоминание этого имени отрезвило нас обоих. Ее смерть повлияла на него гораздо сильнее, чем он это показывал. Я спрашивала себя, что могла бы она посоветовать мне сейчас, если бы осталась жива.

И высказала то, о чем думала незадолго до его прихода:

— Хотелось бы зарабатывать что-нибудь, находясь здесь. Я не хочу зависеть от ваших милостей. Вот если бы снова начать писать портреты… скажем, миниатюру Вильгельма.

— Вильгельма! Кому нужна миниатюра Вильгельма?

— Если бы у него были хорошие родители, такой вопрос был бы неуместен. Увы, взрослые пренебрегают этим несчастным малышом. Я хочу что-нибудь для него сделать. Хочу, чтобы вы попросили меня написать его портрет.

— Хорошо, — кивнул он, — сделай это.

— Мне придется работать в замке. Здесь недостаточно света.

— Кейт, ты можешь приходить в замок, когда вздумается.

— Спасибо. Я скажу Вильгельму, что вам понадобился его портрет.

— Мне?

— Да, вам. Это его очень обрадует. И быть может, пока я буду писать портрет, вы будете заходить в мастерскую и проявлять некоторый интерес к происходящему.

— Меня всегда интересовала твоя работа.

— Пожалуйста, проявите немного интереса к Вильгельму.

— Для тебя… все, что угодно, — кивнул он.

* * *

Вильгельм пришел в восторг, когда я сообщила ему, что собираюсь писать его портрет.

— Это будет совсем маленький портрет? — спросил он. — А у Кендала тоже будет такой?

— Возможно. У Кендала уже есть несколько портретов. Я часто писала его, когда мы жили в Париже.

— Покажите.

— Не могу. Когда мы покидали город, нам пришлось оставить там все свое имущество… А теперь для начала нужно будет узнать, сможем ли мы раздобыть все необходимые краски для твоего портрета.

Ролло помог мне и в этом. Он был знаком с одним художником, живущим неподалеку, и предположил, что тот сможет поделиться со мной красками. Правда, он сомневался, что у художника найдется слоновая кость для основы портрета. Я лишь вздохнула при мысли о том, сколько всего ценного нам пришлось оставить в Париже.

Ролло отправился навестить художника и вернулся с красками и пергаментом, поскольку слоновой кости и в самом деле не оказалось.

— Отличный материал, — заверила его я. — В конце концов, именно пергамент больше всего использовали в шестнадцатом веке. На нем написаны многие шедевры.

Мальчики пришли со мной в то помещение замка, где я когда-то писала портрет Ролло. Они наблюдали за тем, как я натянула пергамент на кусок твердого белого картона, приклеила края с обратной стороны, а затем все это положила под пресс вместе с листами белой бумаги.

Вильгельм заметно волновался. Я с радостью наблюдала за тем, как проясняется его личико. Теперь он смотрел на меня с доверчивой благожелательностью.

Это будет очень интересный портрет.

Я опять почувствовала прилив энергии и радостно приступила к работе, как в старые добрые времена, оставив все свои проблемы за дверями мастерской. Работая, я болтала с Вильгельмом. Кендал сидел рядом. Он тоже рисовал Вильгельма, который, казалось, стал выше ростом, впервые в жизни почувствовав себя важной персоной, на которой сосредоточено внимание сразу двух художников.

Я решила, что буду работать над портретом очень медленно. В конце концов, главным был не сам портрет. Прежде всего я пыталась вылечить больную душу маленького человека, с которым так несправедливо обошлись.

Уроки у мальчиков были днем, а я работала только утром. Передав детей Жанне, я отправлялась на прогулку, пешком или верхом. Гуляя пешком, было очень трудно потерять из виду замок. Идти приходилось довольно долго, поскольку он господствовал над всей окружающей местностью.

В замковой конюшне было много лошадей, и у меня всегда был выбор, но особенно полюбилась мне невысокая гнедая кобыла. Она была несколько беспокойной и требовала известной твердости в обращении, но я привязалась к ней, и казалось, она отвечает мне взаимностью.

Однажды, придя на конюшню, я увидела там Мари-Клод. Для нее седлали лошадь, которая имела репутацию необычайно спокойного и послушного животного.

— Добрый день, — несколько манерно произнесла она. — Вы решили покататься?

Я утвердительно кивнула.

— В таком случае, быть может, проедемся вместе?

Я ответила, что это было бы весьма приятно. Мы выехали из ворот и начали спускаться по склону холма.

— Не знала, что вы умеете ездить верхом, мадемуазель Коллисон, — заметила принцесса.

— Я научилась этому еще в Англии.

— Разумеется, ведь в Париже такой возможности не было. Как вы, должно быть, счастливы оттого, что вам удалось спастись…

— Это был поистине грандиозный эпизод моей жизни, но повторить его мне никак не хотелось бы.

— Должно быть, очень многие парижане думают так же… Но… как я скучаю по Парижу! По старому Парижу, разумеется. Кажется, я никогда не буду счастлива вдали от него.

— Увы, он сильно изменился, и не в лучшую сторону.

— Да. Эти убогие людишки и их войны!

Некоторое время мы ехали молча. Она — впереди, а я следовала за ней.

— Я никогда не уезжаю далеко, — бросила она через плечо. — Сильно устаю… Есть одно укромное место, где я спокойно наслаждаюсь пейзажем.

— Мы сейчас едем туда?

— Да. Мы могли бы привязать лошадей и… побеседовать. Невозможно поддерживать связный разговор, сидя верхом на лошади.

Я согласилась, и мы опять погрузились в молчание.

Оглянувшись назад, я убедилась, что замок потерялся из виду. Она заметила это мое движение и догадалась, о чем я думаю.