Виктория Холт - Лорд-обольститель

• Название: Лорд-обольститель
• Автор: Виктория Холт
• Издательство: Книжный Клуб «Клуб Семейного Досуга»
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 2010
• ISBN: 978-966-14-3212-2

Талантливой художнице Кейт не суждено получить признание в викторианской Англии, потому что, по общественным представлениям, творцом может быть только мужчина. После множества потрясений судьба дает ей лишь один счастливый шанс: девушка знакомится с нормандским аристократом, бароном де Сентевиллем, и вскоре он уже восхищается ее талантом. А вот художницу отталкивают жестокость и высокомерие барона, привыкшего к беспрекословному подчинению. Чем закончится противостояние двух сильных натур?

---

А Ролло постоянно изыскивал возможности остаться со мной наедине.

Я говорила себе, что, когда мы поселимся в Хижине, все будет проще. Затем мне вдруг показалось, что будет еще хуже. Я вообще не должна туда переезжать. Мне следует безотлагательно покинуть замок. Но куда я поеду? И как же Кендал? Он опять станет худым и изможденным.

— Вы жестоко обращаетесь с Вильгельмом, — упрекала я Ролло. — Почему вы ведете себя так, будто он вовсе не существует?

— Так мне легче терпеть его присутствие.

— Вымещаете свою мелочную ревность на ребенке? Мне это кажется низким.

— Милая Кейт, я не могу делать вид, что мне нравится этот ребенок. Каждый раз, когда я его вижу, то вспоминаю, кто он. Ублюдок Л’Эстранжа. Вы не можете требовать от меня, чтобы я обращался с ним, как с собственным сыном.

— Могли бы сделать вид…

— Я плохой актер.

— Уверена, что вы можете преуспеть в чем угодно, стоит только захотеть.

— Только не в этом. Единственное, чего бы я хотел, так это чтобы он никогда не попадался мне на глаза.

— А теперь все стало еще хуже. На днях я видела, как Вильгельм наблюдал за вами и Кендалом. Потом он подбежал к вам, а вы продолжали разговаривать с Кендалом так, будто бы кроме вас двоих никого не существовало в целом мире. Разве вы не видите, что с ним происходит?

— Я его вообще не вижу.

— Но мальчик буквально боготворит вас.

— Значит, я правильно с ним обращаюсь.

— Он был бы счастлив, если бы вы хоть изредка уделяли ему внимание.

— Ты слишком впечатлительна, Кейт. Направь свои сантименты в более достойное русло.

— И вам еще непонятно, почему я вас не люблю! Если бы вы внимательно на себя взглянули, то поняли бы, что вас никто не может любить.

— Ты сама себе противоречишь, Кейт. Всего минуту назад ты говорила, что мальчишка меня боготворит… Но почему, оставшись наедине, мы тратим драгоценное время на разговоры о нем?

— Потому что он мне интересен.

Он подошел и взял меня за руку.

— Мне очень тяжело, Кейт, — тихо проговорил Ролло. — Каждую ночь… ты рядом… но не со мной.

— Завтра я переселяюсь в Хижину.

— Все равно я буду думать о тебе по ночам.

— А мне, быть может, стоит подумать об отъезде в Англию. Там, наверное, все считают, что я все еще в Париже. И беспокоятся, конечно же. Разумеется, до них доходят новости из Франции.

— Я полагаю, об осаде Парижа известно всему миру.

— Возможно ли отправить в Англию письмо?

— Думаю, что да. Но не знаю, что сейчас творится в портах. Обстановка весьма сложная. Насколько мне известно, коммунары Парижа нынче сражаются против новой республики. Они не желают мира и порядка. Похоже, грядет новая революция. Слава Богу, мы успели вовремя убраться из Парижа. В царстве этой обезумевшей черни с нами могло бы случиться все, что угодно. Они продолжают бесноваться и громить все подряд. Это похоже на разрушение ради самого разрушения. Как будто Париж и без того недостаточно пострадал…

— Наверное, я уже никогда не смогу вернуться домой.

— Сможешь, но не скоро.

— Уверена, что мачеха переживает обо мне. После известия о смерти отца, а это было как раз накануне осады, я больше не получила от нее ни одного письма. Бедная Клэр! Она такая кроткая, мягкая… И совершенно не способна о себе позаботиться. Я очень хотела бы сообщить ей, что нахожусь в безопасности.

— Вот как мы поступим. Напиши письмо, а я передам его своему человеку. Он поедет на побережье и разузнает, как там обстоят дела. Не знаю, курсируют ли сейчас через Ла-Манш пакетботы. Очень может быть, что курсируют. Пиши свое письмо. Если удастся его отправить, что ж, тем лучше. Если нет… попробуем еще раз, попозже.

— Вы очень добры.

— Ах, Кейт, ты могла бы получше узнать, насколько я добр, если бы только…

— Это запретная тема.

— Скажи мне только одно. Если бы я был свободен…

— Вы не свободны. Пожалуйста, не говорите так. И не можете освободиться. На этом все. Если бы я могла уехать в Англию и какое-то время пожить у своей мачехи, пока не определилась бы с тем, что делать дальше…

— В таком случае мне, наверное, не стоит отправлять это письмо. — Он рассмеялся. — Нет, Кейт, иногда ты воспринимаешь меня чересчур всерьез. Разумеется, я отправлю письмо, если только это возможно. Я не из тех людей, которые могут испугаться какой-то мачехи.

— Спасибо.

На следующий день мы с Кендалом и Жанной переселились в Хижину.

* * *

В Хижине нам с Жанной понравилось больше, чем в замке. Здесь было гораздо уютнее. Небольшой домик было легко обогреть, а высокие стены замка надежно защищали его от холодных ветров.

Было решено, что уроки будут проводиться в замке, потому что там к Жанне и Кендалу мог присоединиться Вильгельм. Мы с Жанной отмечали, что в последнее время Вильгельм заметно изменился к лучшему. Он стал гораздо менее нервным, а достижения в учебе позволили ему обрести элементарную уверенность в себе. Кендал теперь держался с ним достаточно уважительно, поскольку мы постоянно объясняли ему, что он не должен быть резок и заносчив. Вильгельм, как мы заметили, был за это признателен Кендалу, и мальчики становились настоящими друзьями.

Но в целом существующее положение сильно беспокоило меня. Мне не нравилось до такой степени зависеть от гостеприимства Ролло. Будь я одна, то непременно попыталась бы добраться до Англии, но из-за Кендала не могла решиться на такой рискованный шаг. Совсем еще недавно он был изможден и слаб, так что преступно было бы подвергнуть ребенка еще раз чему-либо подобному. Я очень опасалась того, что осада подорвала его здоровье, хотя, судя по внешнему виду, оно было в полном порядке. Как бы то ни было, я не могла допустить, чтобы ребенку довелось еще раз пройти через подобные испытания. Так что мне волей-неволей пришлось переступить через свою гордость и ради Кендала смириться с реалиями нашего бытия.

Я была не слепа и прекрасно понимала, насколько взрывоопасны эти реалии. Ролло явно что-то задумал, а я на собственном опыте знала, как далеко он способен зайти, чтобы добиться своего. Его страсть ко мне возрастала, и он становился все нетерпеливее.

Барон и не собирался скрывать, насколько он гордится Кендалом, и меня все сильнее тревожила необходимость жить под одной крышей с ним и его женой. Хотя я и находилась в Хижине, тем не менее мое жилье определенно являлось частью замка.

Я должна уехать… Я должна уехать… По сто раз на день повторяла я эту фразу. Но как? Куда? Это было главной проблемой моей жизни. И абсолютно неразрешимой.

Я жадно читала газеты. Париж по-прежнему был охвачен беспорядками. До нас доходили слухи о готовящейся в Бордо сессии Национальной Ассамблеи. В Версале проходили бесконечные совещания. А в это время везде царил хаос. Немногие счастливцы укрылись в глуши, но уединенных и безопасных мест, подобных нашему замку, не могло быть достаточно много.

Поэтому я не имела права спешить и совершать необдуманные поступки. Следовало смириться с этой экстраординарной ситуацией, пока не удастся найти выход из нее.

Если бы я не лукавила сама с собой, то была бы вынуждена признать, что не хочу никуда уезжать отсюда. Мне, так же, как и всем остальным, было необходимо отдохнуть и восстановить силы, растраченные во время этой страшной осады. Поэтому оставалось только одно — ждать. И я даже испытывала некоторое облегчение от того, что обстоятельства вынуждали меня поступать именно таким образом.

Ролло явился уже в первое утро моего пребывания в Хижине. Жанна и Кендал ушли в замок на уроки, так что я была одна.

Было видно, насколько его обрадовало это обстоятельство. Судя по всему, он именно на него и рассчитывал.

— Итак, — произнес Ролло, — как ты находишь это место?

— Здесь хорошо.

— К тому же мы будем совсем рядом. В каком-то смысле так даже удобнее.

— Удобнее? — переспросила я.

— Проще… уединиться. — Он не сводил с меня глаз. — Что же мы с тобой будем делать, Кейт?

— Делать? Мы? Нам с Кендалом придется пожить здесь какое-то время, пока я что-нибудь не придумаю.

— А я уже сейчас могу придумать что-нибудь весьма приятное.

— Могу вернуться в Париж или уехать в Англию. Последнее, пожалуй, было бы разумнее, поскольку вы сами говорили, что Париж еще не скоро вернется к нормальной жизни.

— Что ты собираешься делать в Англии?

— Писать портреты.

— Тебя там никто не знает.

— Зато хорошо знали моего отца.

— Ты — это не твой отец. Я помог тебе устроиться в Париже. И все заказчики приходили к тебе исключительно по моей рекомендации.

— Теперь мне это известно, но все же нужно попытаться. Талант в конце концов должен взять свое.

— А тем временем ты будешь влачить полуголодное существование. В жалкой мансарде под прохудившейся крышей… В лучших традициях всех великих художников. Пойми, художник может преуспевать только в том случае, если на него существует мода. Люди как овцы. Им говорят: «Это гениальная картина». И они повторяют: «Это гениальная картина». Если не сказать, они об этом никогда не узнают… Неизвестность для них равна бесталанности.