Феликс Аксельруд - Испанский сон

• Название: Испанский сон
• Автор: Феликс Аксельруд
• Жанр: Эротика

Роман не относится к какому-то определенному жанру. В нем примерно в равной степени присутствуют приключения, эротика и философия. Действие происходит в разных странах и временах, в городе и деревне, в офисах, катакомбах и высоких слоях атмосферы. Развитие сюжетных линий происходит по тем же законам, что и в любом другом романе. Задачей автора было, чтобы почти каждый читатель, в меру своего вкуса и интеллекта, нашел в нем что-то интересное для себя.

---

Когда Корней Петрович появился на кухне, она спала, положив голову на исписанные страницы. Он отнес ее в спальню, раздел и уложил в постель, намереваясь затем вернуться на кухню и прочитать то, что она написала. Но это пришлось отложить наутро, потому что она уже не дала ему уйти. Не просыпаясь, как сомнамбула, она вцепилась в него двумя руками, и единственное, что он с трудом сумел сделать перед тем, как лечь рядом с ней — это раздеться, да и то не полностью.

* * *

На следующий день Корней Петрович отнес письмо. День был похож на предыдущий — снова она ждала его дома, готовила еду, ждала и переживала, снова, как собачка, радовалась, когда он пришел, снова они сидели и ужинали, и он обстоятельно описывал свое свидание с Отцом и как Отец читал то, что она Ему написала.

— Теперь — что? — спросила она, натешившись рассказом.

— Теперь ждем, — сказал адвокат.

— Я должна привезти Ему вещи.

— Какие вещи?

— Всякие… Белье, книги… Еду…

— Про книги забудь. Насчет остального — я скажу, когда будет можно.

— Но там кормят? Там тепло?

— Да, да…

Она успокоилась.

Они пили кофе. Опять он в кресле с трубочкой, а она — на ковре у журнального столика. Так возникают привычки, подумала она и почувствовала, что нуждается в отдыхе, в ласке. Она заслужила отдых и ласку.

— Ты мне еще кое-что обещал. Позавчера.

— Да?

Он недоуменно потер лоб.

— Хм.

— Про Ольгу, — подсказала она. — Продолжение.

Он крутанул головой и усмехнулся.

— Смотри-ка. Мне показалось, ты так хотела спать…

— Нет, я все помню. Ты замечательный рассказчик.

— Наверно, дело не в том, какой я рассказчик. Просто ты правильно понимаешь мои ощущения…

— Да.

Она видела, что он не готов. Но она не хотела длинных философских разговоров. Ей все острее хотелось ласки. Сладкий час требовал своего.

— Я помню все, что ты рассказывал, — медленно произнесла она, возвращая его к теме. — Напомнить?

Он прищурился.

— Попробуй…

— Ты остановился на… на подмышке…

— Я на ней остановился?

— Позавчера — да… а на самом деле…

— Расскажи мне, — предложил он, — как было на самом деле.

— Но это же было с тобой, — заметила она.

— Ну немножко. Пофантазируй, прошу.

— Хорошо, — согласилась она запросто. — Знаешь, как морские улитки ползут по камням? Они втягивают в себя все, что находят, чтобы обсосать это или проглотить. Так же ползли ваши рты, твой и Ольги. Твой рот полз по ее подмышке и втягивал в себя пахучие и соленые волоски. Ее же рот полз по ноге, забрызганной твоею спермой… Тебе нравится такая фантазия?

Она увидела, как он зажмурился на секунду. Как задрожали его руки, занятые трубочкой.

— Ты меня будто в воду столкнула. На дно морское…

— Тебе нравится?

— Да… прошу тебя, продолжай…

Она помолчала, внимательно глядя на его лицо — так же, наверно, смотрела на него Ольга в его кабинете.

— Змей вошел в тебя.

— Да…

— Ты захотел второго оргазма… как тогда, в кабинете…

— Я понял, что он будет…

Его голос стал хриплым.

— И ты…

Она замолчала. Он пару раз бесцельно щелкнул зажигалкой, глядя ей в глаза и ожидая продолжения.

— И ты?.. — настойчиво повторила она.

— Я захотел ее очень сильно. Мы были уже настолько близки… я хочу сказать, что мы с ней как будто были любовниками уже целую вечность, а между тем наши органы еще ни разу даже не соприкоснулись.

Он наконец сумел закурить.

— Не то, что у нас с тобой, — добавил он и посмотрел ей в глаза с некоторым вызовом.

Она почувствовала, что краснеет, и продолжала молчать.

— Представляешь ли ты позу женщины, касающейся губами пальцев на своей ноге? Видно, представляешь… ты все представляешь… Ее орган был открыт, насколько возможно, и звал меня к себе сильным и резким запахом. Этот запах был сильнее того, который исходил от ее подмышки. Я поднялся над ней и разделил руками ее губы и ступню; держа в правой руке ее ступню, я впервые поцеловал ее в губы — и в тот же момент наши органы наконец соединились.

Он крупно вздрогнул, вспоминая.

— Как хорошо, что это был не первый оргазм! Если бы первый, он произошел бы немедленно. Им, этим нашим устройствам, было так хорошо вместе. Они будто были созданы друг для друга — по размеру, по форме, по всему. Мы перестали быть ведущим и ведомым. Ты понимаешь, что я хочу сказать? Ведь с самого первого момента в кабинете я был как бы подчинен. Я исполнял ее волю. В момент нашего соития это все исчезло. Она была просто моей женщиной, а я был ее мужчиной, и нам обоим было хорошо. Движения наши были очень просты. Ничего особенно интересного… никаких фокусов из тех, что показывают в кино… даже не знаю, чем тебя порадовать…

— Ты уже порадовал, — сказала Марина, ощущая влажный зов близ Царевны. Она внезапно поняла, что в ее жизнь входит новое явление — чужая любовь, волнующее и упоительное прикосновение к этому. До сих пор чужая любовь была для нее лишь вымыслом, информацией из книжки или с экрана, позволяющей задуматься, помечтать, а если даже и возбудиться, то лишь самую малость — она всегда отчетливо сознавала искусственную природу этого возбуждения. Теперь это было настоящим — еще одно, за что следовало благодарить адвоката. Она все больше была у него в долгу. Она знала, какая благодарность была бы наилучшей. Только — не случится ли, как позавчера? Она так хотела, чтобы не случилось!

Но на этот раз она даже не сумела к нему приблизиться. Она нарочно не стала полностью раздеваться — чтобы в случае неудачи позор ее не был столь откровенен. Она спустила повлажневшие трусики и подползла к нему задом, чтобы поза была новой для нее, не такой, как под забором… нужно, чтобы ничего не напоминало забор… Протянув руки за спину — ведь под забором было совсем не так! — она помогала ему обнажиться… под забором никому не помогала… ее пальцы обрадовались его змею, коротко приласкали его… те, под забором, были отвратительны… а этот… а те…

Она не смогла. Чем сильнее, чем разнообразнее пыталась она отринуть, забыть проклятый забор, тем страшней и реальней вставал он перед ее мысленным взором — и настал момент, когда эти две упорно разводимых ею противоположности, забор и журнальный столик, закружились вокруг нее, замельтешили, нераздельно слились в одно, мрачное, непостижимое, а тщетность ее попыток осушила Царевну и наполнила влагой глаза. Она встала на колени, и руки ее бессильно упали; она грязно выругалась, чтобы не зарыдать в три ручья. Ее только и заботило теперь, не рассердится ли Корней Петрович окончательно. Ведь она сама затеяла это. Он не хотел сегодня… не был готов, не подавал никаких признаков… Динамо, так это называлось у любителей деревенских дискотек. Она просто дрянь, и он будет прав, если изобьет ее… Хорошо еще, если изобьет, а то как бы не выгнал…

— Бедная девочка, — сказал неожиданно адвокат. — Как же ты дальше-то? Ведь это просто синдром.

Она тихонько заплакала.

— Ничего, — решил он. — Вначале спасем Отца. А потом… может, и тобой займемся… Это все психология. Поменьше думай об этом.

Он погладил ее по голове, а она схватила его руку и стала целовать ее; она целовала ее долго-долго, и он, к счастью, не забирал ее, не мешал ей хотя бы так выразить свою любовь, благодарность и преданность.

— Я люблю тебя, — вымолвила она наконец. — Милости прошу в Царство Наше…

Он поцеловал ее в темя.

— Спасибо, милая…

— Такие слова никому еще не говорились — вообще никому, понимаешь? Прежде я открыла тебе Царство… а теперь и ввожу тебя в Него…

— Я понимаю. Наверно, я должен быть как-то посвящен?

— Мне кажется, ты уже посвящен… Не знаю.

— Наверно, нужно спросить Отца, — предположил адвокат.

Она насторожилась.

— Ты же не думаешь, что это… замена… Ты понимаешь, что Царство начинается с Отца?

Он улыбнулся.

— Успокойся. Я все понимаю.

— Может быть, тебе плохо будет спать со мной? — спросила она печально. — Может быть, тело твое хочет только таких наслаждений? Я могу спать где угодно… хоть на полу…

— Ну что ты, — сказал он, но как-то не очень уверенно.

Она протянула руку, чтобы нежно погладить его Царя, и с ужасом почувствовала змея под пальцами. Все это время он хотел. Она плакала, он утешал ее, она целовала его руки и принимала его в Царство, а змей все это время был здесь.

Она не могла принять от него такой жертвы.

— Ведь там, рядом, есть и другая дырочка, — пробормотала она и посмотрела на него с робкой надеждой.

Его зрачки хищно расширились.

— Позволь мне… я могу принести из ванной крем?

Он кивнул. И снова совершились ее движения. Опять она подползла к нему задом… протянула руки за спину… Она делала это без вожделения, только ради него, и Царевна бесстрастно наблюдала за ними обоими. Змей — или зверь? неизвестно… — вошел в ее плоть медленно, нежно, стараясь не причинить боль; начал свой танец… ускорился… потом замедлился…