Леонид Осипенко - Атомная подводная эпопея. Подвиги, неудачи, катастрофы

• Название: Атомная подводная эпопея. Подвиги, неудачи, катастрофы
• Автор: Леонид Осипенко
• Издательство: Издательство А/О “БОРГЕС”
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1994
• ISBN: 5-85690-007-3

Книга, написанная профессиональными моряками (Л.Г. Осипенко, Л.М. Жильцов, Н.Г. Мормуль), посвящена началу строительства атомного подводного флота, его офицерам, старшинам, матросам, а также нелегким проблемам аварийности подводных лодок и экологии.

---

Обнаруженные предметы, комплекты запчастей, куски трубопроводов с номерами лодки «Трешер» и фамилией рабочего, выполнившего монтаж, дали возможность достоверно определить место ее гибели. Лодка затонула в точке с координатами 41°43' с.ш. и 64°57' з.д. Однако причины гибели, как и в большинстве случаев, когда речь идет о катастрофах на подводных лодках, с точностью установить так и не удалось.

Комиссия, опубликовавшая свои заключения полтора года спустя, высказала следующие предположительные причины:

– акт саботажа или диверсия;

– поступление воды в прочный корпус из-за повреждения коммуникаций;

– разрушение прочного корпуса на глубине, близкой к предельной (хотя в процессе эксплуатации за год «Трешер» сорок раз погружалась на предельную глубину);

– провал подводной лодки за предельную глубину из-за неправильных действий личного состава.

Моральную вину за катастрофу материалы комиссии возлагают на высших военных руководителей США. В условиях гонки вооружений качество оборудования отходило на второй план, предпочтение отдавалось увеличению боевой мощи. Кроме того, сдача подводной лодки в установленный срок поощрялась наградами, повышением по службе и премиями как конструкторам, так и ответственным работникам ВМС.

Уже на следующий день после гибели лодки в адрес командования ВМС посыпались упреки — перед выходом в море у многих членов экипажа были сомнения в подготовленности лодки к предстоящему плаванию.

Катастрофа с американской атомной подводной лодкой неоднократно анализировалась и в СССР. В этой связи можно отметить серьезные и весьма полезные для подводников исследования, проведенные инженерами Г.Лисовым и А.Нарусбаевым («Тайна гибели “Трешера”»). Институт ВМФ СССР издал специальную брошюру с красноречивым названием «Гибель подводной лодки “Трешер” заложена в ее проектировании». Разумеется, обе книги в достаточной степени политизированы.

Продолжим список аварий, произошедших на американских атомных подводных лодках.

В 1963 г. на серийной строящейся лодке «Флешер» (типа «Трешер») возник пожар. Трое рабочих погибли, двое получили тяжелые ожоги.

Пять лет спустя после гибели «Трешера», в 1968 г. затонула атомная подводная лодка «Скорпион», из 99 членов экипажа также никому не удалось спастись.

Атомоход водоизмещением 3100 т под командованием Ф.Слеттери вышел с военно-морской базы Норфолк для участия в учениях 6-го американского флота. На обратном пути «Скорпион» на 27 миль отклонился от курса и оказался юго-западнее Азорских островов. Командир сообщил об этом по радио 21 мая 1968 г. Больше сообщений с лодки не поступало.

Прибытие ее в Норфолк ожидалось 27 мая, но она так и не появилась. Была создана следственная комиссия под председательством вице-адмирала Б.Остина, который участвовал в расследовании причин гибели «Трешера». Комиссия завершила работу в середине июля, опросив 65 свидетелей. Ее заключение: атомоход превысил предельную глубину погружения и затонул «по неизвестной причине».

Однако участвовавшие в расследовании эксперты отметили, что из-за недостатка средств на «Скорпионе» не произвели существенные переделки, которые в обязательном порядке должны были быть реализованы после гибели «Трешера». В частности, не отремонтировали систему аварийного продувания цистерн главного балласта. Кроме того, на «Скорпионе» не был установлен аварийный радиомаяк, автоматически всплывающий при превышении предельной глубины погружения.

Через несколько месяцев батискафу «Триест-2» удалось обнаружить и сфотографировать останки «Скорпиона». Как и после гибели «Трешера», подъем лодки не предусматривался из-за значительной глубины затопления — 2 500 м.

Гибель этой лодки стала последней в ВМС США, хотя тяжелые аварии происходили и позднее. Так, на лодку «Патрик Генри» рухнула запущенная с нее же баллистическая ракета. «Джордж Вашингтон», следуя в подводном положении на перископной глубине, протаранил японский сухогруз «Ниссиомару», потопил его и скрылся, не оказав помощи терпящим бедствие морякам.

Объективности ради следует отметить и тот факт, что в ВМС США основной ударной силой являются не подводные лодки, как в ВМФ СССР, а авианосцы. Именно с этими кораблями, а с 1942 г. их построено 187, и связаны крупнейшие аварии в американском флоте. Достаточно сказать, что со времени взрыва на авианосце «Беннингтон» в 1953 г. и до недавней аварии на «Айове» погибло около пятисот человек. После гибели «Скорпиона» командование ВМС США принимает организационно-технические меры, в том числе прекращает почти на пять лет арктические походы как наиболее опасные. Надо считать эти меры эффективными, так как уже в течение четверти века американским подводникам удается избегать катастроф.

Первая авария ядерной установки в море на советском атомоходе

Трагический список потерь советского атомного подводного флота начнем с аварии на «К-8» — третьей атомной лодке, построенной на стапелях Северодвинска. Вступила в состав ВМФ в 1959 г. (первый командир — капитан 2 ранга В.П.Шумаков, командир БЧ-5 Е.П.Бахарев). Первая авария ядерной установки в море произошла на ней в октябре 1960 г. Экипаж справился с аварий, и лодка самостоятельно вернулась на базу.

Привожу воспоминания командира дивизиона «К-8», ныне контр-адмирала в отставке Л.Б.Никитина[14].

«Дату аварии — 13 октября 1960 г. — помню хорошо, так как это и день моего рождения.

Лодка готовилась к подледному плаванию, отрабатывая в полигонах боевой подготовки отдельные элементы управления, специфические для плавания в Арктике.

Как раз при вручении мне командиром праздничного торта в кают-компании из центрального поста прозвучала команда, вызывавшая меня в турбинный отсек. Пробегая через центральный пост, узнал от вахтенного инженер-механика А.Н.Татаринова о большой потере запаса питательной воды. В турбинном отсеке, оценив обстановку, я со старшиной 1 статьи Т.Г.Шевченко приступил к ликвидации аварии. Работа подходила к концу, когда, находясь глубоко в трюме среди работающих механизмов, мы поняли, что наверху что-то случилось — по беготне и большому количеству команд по боевой трансляции.

Послав Шевченко наверх для руководства личным составом отсека, я устранил неисправности и вышел наверх. В отсеке было пусто. В это время из пульта управления ГЭУ стали поступать команды, связанные с выводом обоих реакторов и турбин из действия, что мне и пришлось выполнять. Объясняясь с пультом управления ГЭУ, я с ужасом обнаружил значительное изменение условий прохождения звука в отсеке и догадался, что это связано с выходом в турбинный отсек вместе с паром второго контура газа из компенсаторов объема первого контура (в то время использовался гелий). Очевидно, произошел разрыв парогенератора. Сразу же предложил Е.П.Бахареву начать проливку реактора для предотвращения перегорания стержней урана, но это не дало положительных результатов, о чем мне через некоторое время сообщил Бахарев. Как потом выяснилось, в штатном трубопроводе оказалась заглушка, поставленная туда при строительстве корабля (видимо, для проверки систем на герметичность). Меня к этому времени вывели в центральный пост. Концевые отсеки интенсивно вентилировали в связи с большой радиационной загрязненностью. Я предложил смонтировать нештатную систему проливки реактора, что потом и выполнил вместе с Шевченко и Фурсом — старшиной трюмных реакторного отсека. Система оказалась эффективной, температура реактора стала быстро падать. Для пролива использовали и пресную воду.

Подводная лодка между тем шла в базу. Почти у всех наблюдались первичные признаки лучевой болезни — рвота, головная боль. Корабельный врач выдал облученным лекарство.

В базе быстро отправили всех отдыхать, остался только личный состав первого дивизиона, которым я командовал, для приведения в исходное состояние систем ГЭУ и проведения периодического расхолаживания установки. Оценить в море загрязненность концевых отсеков не могли, так как приборы зашкаливали. В базе оценку сделали, но она была уже не первичной. Знаю только, что после приведения систем ГЭУ в исходное состояние нас на контрольно-дозиметрическом пункте отмывали около трех часов. В результате такой «отмывки» у меня на спине почти не осталось кожи. На другой день прибывший из Москвы специалист по радиационной медицине отобрал по внешним признакам группу из 13-ти человек, в которую вошел и я. Нас отправили в Полярный, в госпиталь, где спешно открыли специальное отделение. Там кроме меня прошли лечение А.Н.Рубайло, Н.Д.Скворцов, В.Бондаренко, Тимошин, Т.Г.Шевченко, Фуре, М.Б.Джанзаков (остальных не помню). Прошли скорее обследование, чем лечение. Никаких отметок в медицинских книжках, кроме регистрации, у нас не было. Однако меня, например, не допускали к работе с ионизирующими и радиоактивными источниками три года. Нам лишь сообщили, что мы получили по 180-200 бэр, но это не очень много, и обнадежили: все пройдет.