А. Мейкок - История инквизиции

• Название: История инквизиции
• Автор: А. Мейкок
• Издательство: ОЛМА-ПРЕСС
• Жанр: История
• Год: 2002
• ISBN: 5-224-03167-2

Дух средневековья, возникновение ереси, Лангедок и крестовый поход, инквизиция в Европе – от установления до «великого раскола», главные виды наказаний – это и многое другое вы найдете на страницах нашей книги.

Это исследование средневековой инквизиции – именно исследование, а не история инквизиции, исследование определенной проблемы – средневековой ереси и средств борьбы с нею. Членство в еретической секте считалось преступлением в глазах государства и грехом в глазах Церкви. В результате этого, с одной стороны, появилось множество светских законов, предписывающих карать ересь смертной казнью, а с другой – возник церковный трибунал, названный инквизицией, целью которого было определять, что такое ересь и кто такие еретики. Инквизиция – одно из наиболее интересных явлений в истории. Автор попытался сделать его не только интересным, но и понятным.

---

Эту точку зрения мы принять не можем. Во второй главе мы дали описание альбигойства и на протяжении всей книги то и дело обращали внимание читателя на то, что альбигойство – это полностью охваченная коррупцией система этики и верований, триумф которой мог угрожать европейской цивилизации. Мы признали, что было бы полным абсурдом верить скандальным историям, связанным с поведением еретиков, – к примеру, историям о безобразных оргиях, устраиваемых в темных комнатах, и так далее. Между прочим, подобные россказни всегда ходят о любом тайном обществе. Однако мы утверждали, что в основном ортодоксальные средневековые авторы, пишущие об альбигойстве, недалеко ушли от истины в своих описаниях. Поэтому считаю, что будет недурно привести тут один-два примера, подтверждающих их правоту.

Во-первых, во всем, что касается наиболее важных пунктов еретической практики и верований, средневековые авторы с XI до XIV века пишут практически одно и то же, причем их утверждения не противоречат утверждениям апологетов средневековой Церкви. В автобиографии знаменитого аббата Гюйберта из Ноджента мы встречаем живое описание наказания еретиков в Суассоне в 1114 году. Причем любопытно, что автор описывает новые манихейские верования в тех терминах, которые вполне могли бы выйти из-под пера Бернара Гуи в его книге «Practica». В 1177 году граф Раймон V Тулузский с отчаянием пишет, как на его семейную жизнь повлияло распространение ереси, и эти его слова словно эхом отзываются от святого Афанасия и Папы Льва I. Все, пишущие о ереси, начиная от Пап Римских утверждают, что альбигойские верования весьма напоминали верования манихеев старой империи. В этом согласны абсолютно все, а потому альбигойцев даже часто называли современными манихеями.

Следующий пример более важен. Говорить, что вся наша информация, касающаяся альбигойцев, исходит от людей, которые ненавидели ересь, – правда лишь наполовину. Или, точнее, в некотором роде это всего лишь часть правды. Потому что мы обладаем огромным количеством информации, содержащейся в инквизиторских документах. Все эти записи велись официальными представителями Святой палаты. И никто никогда не говорил, что записи были фальсифицированными или что к ним кто-то впоследствии приложил руку. В этих документах мы видим точные записи слов еретиков. В каждом деле также есть показания полудюжины свидетелей, которые говорят о действиях или речах обвиняемого человека. Мы видим, как человек, защищая себя, утверждает: «Я не еретик, потому что у меня есть жена, с которой я живу. И у нас есть сыновья». По сути, инквизиторские документы предоставляют нам полную информацию об альбигойских церемониях и верованиях – ее совсем нетрудно получить, если внимательно читать их. Давайте рассмотрим парочку соответствующих примеров.

У нас есть полная запись процедур, проводимых Бернаром из Ко и Жаном де Сен-Пьером в период между 22 августа и 1 декабря 1247 года, против известного еретика Петера Гарсиаса.[192] Свидетели, чьи показания дополняются и подтверждаются одно другим, клятвенно заверяют, что Гарсиас часто и публично делал следующие заявления:

что Христос, Святая Дева и святой Иоанн-евангелист спустились с небес и не были существами из плоти;

что святой Иоанн Креститель был одним из самых злейших дьяволов, когда-либо живших на земле;

что правосудие ни при каких обстоятельствах не может приговорить человека к смертной казни;

что брак – это прелюбодеяние (purum meretricum) и что никто, имеющий жену, не сможет спастись;

что все проповедники, участвующие в Крестовых походах, были убийцами.

Эти слова Гарсиаса приводятся множеством свидетелей, и их показания занимают двадцать пять страниц. В журнале инквизитора Жоффрея д'Абли отмечено, что осужденный еретик говорит: «единственный брак – это лишь брак между Господом и душой. Огромный грех – ложиться с женой или другой женщиной, поскольку это делается открыто и без стыда». В присутствии Бернара Гуи еретик Пьер Отье утверждал, что «акт брака всегда греховен, и обязанности супругов не могут исполняться без совершения греха», и что «таинство брака не было благословлено Господом». То же мнение было высказано (только в несколько иных словах) Петером Раймоном, приговор которому был вынесен 30 апреля 1312 года.[193]

Разумеется, весьма спорно, что такие экстравагантные точки зрения, как приведенные выше, высказывались всего лишь некоторыми экстремистами. Большое число еретиков, которые были допрошены на Церковном соборе в Ломбере в 1176 году, яростно протестовали против утверждения, что они осуждают брак. Однако по вынесенному Церковным собором суждению «все они привыкли учить тому, что мужчина и женщина, познавшие плотские отношения, не смогут спастись». На это еретики ответили весьма специфично: они заявили, что брак не сам по себе греховен. Епископ, председательствующий на заседании Собора, сухо поинтересовался, что заставило их произнести подобное утверждение – страх перед Господом или перед людьми. Как бы там ни было, они отказались подтвердить свою веру, дав клятву очищения, а потому Церковный собор не стал менять свое суждение.[194] Великий ученый Алан Лилльский утверждает, что альбигойцы осуждали брак. Они говорили, сообщает он нам, если бы не существовало брака, то не было бы и измен в браке.[195] Судя по всему, осуждение брака было, с точки зрения альбигойцев, вполне логичным и основывалось на принципе дуализма. Кстати, похоже, что в тех районах, где альбигойская ересь была наиболее могущественна и распространена, подобные этические утверждения высказывались без опаски и безапелляционно. Ересь была безобидной до тех пор, пока ее не начинали принимать серьезно.

Потом нельзя забывать об endura – «варварской практике, – по замечанию мсье Танона, – в существование которой мы едва ли поверили бы, если бы о ней так часто не говорилось».[196] Она, по сути, являлась обычаем совершать самоубийство под эгидой религии. Иногда, разумеется, она обретала форму смерти от голода, последовавшей после ареста инквизицией. Однако самоубийство всегда осуществлялось как отдельное, исключительно добровольное действие, одобряемое «идеальными» и оцениваемое как высокая добродетель. Мы уже обсуждали эту церемонию (Глава 2), но сейчас здесь необходимо повторить уже сказанное нами. Достаточно лишь сказать, что endura – самоубийство – часто совершалось людьми, совершенно здоровыми. В одном из описаний судебных процессов, проводимых Бернаром Гуи, отмечено, что «consolamentum» проводилось по отношению к маленькой девочке. Матери строго запретили ухаживать за малышкой, и та через несколько дней умерла.[197]

Нам следует обратить внимание на то, с какой ненавистью люди повсеместно относились к ереси. Еретиков-альбигойцев презирали буквально все. Их наиболее безжалостным врагом был император Фридрих II. Даже еретики-вальденсы не вызывали столько возмущения; в начале XIII века ареста альбигойцев добивались с немалым рвением. С тех пор, как они впервые появились в Европе, на альбигойцев везде смотрели как на врагов общества и соответственно обращались с ними.

Кстати, следует отметить, что в их учении было немало и привлекательного. Ни одной, подобной альбигойству философии (столь же антисоциальной и абсолютно ошибочной), не удавалось обратить на себя внимание такого количества людей. Дуализм решает множество проблем, занимающих людские умы в течение многих веков. Однако он представляет собой слабый, хрупкий цветок, который может расцвести лишь в парниковой атмосфере чувств, благочестивых эмоций и ленивого иррационализма. Когда его выносят на дневной свет, когда прожектор логики и разума направляет на него свой яркий свет, он отвратительно изменяется. Он превращается в нечто остроугольное, искореженное. Он напоминает огромную гору, которая с расстояния так и манит своими мягкими очертаниями, вызывая у путника желание подняться на ее высоты. Однако сделав эту попытку, путешественник обнаруживает, что не все так приятно: на него могут свалиться и задавить огромные валуны, ему некуда поставить ногу, и к тому же его окружает атмосфера страха и отчуждения.

Стало быть, можно заключить, что альбигойская ересь была идеальной и логической дуалистической философией – не больше и не меньше. Она была одной из наиболее разумных религий, когда-либо возникавших в человеческом обществе. Материальное, заявляла она, было злом, созданным злым Богом. Таким образом, разрушение материального было уничтожением зла. Человеческое тело материально – таким образом, самоубийство – это добродетель, а зачатие детей – грех. Альбигойская ересь была настолько обоснованной, насколько могла. И она была одним из наиболее сильных ядов, когда-либо впрыснутых в кровоток общества.

Примечания

1

О. Гирке. Политические теории средних веков. (Пер. Ф. У. Мейтленда). – С. 10–11.