Виталий Люлин - Когда усталая подлодка...

• Название: Когда усталая подлодка...
• Автор: Виталий Люлин
• Жанр: Биографии и Мемуары

Много за последние годы сказано о Вооруженных Силах СССР, великой державы, канувшей в лету волею истории и руками политиков. Снята завеса многих тайн, окружавших армию и флот, особенно самые современные и мощные их отряды. А когда стало можно обо всём говорить, оказалось, что обличать и поливать грязью прошлое — легче и доходнее, чем рассказывать о жизни, как она есть, не возвеличивая заслуг, но и не впадая в прокурорский тон.

---

— Ну так что, штурманец, по вине штурманской боевой части в прошлый раз мы сели верхом на кабель? Как это понимать? Ты же утверждал, что в этом месте нет кабеля?… Что у тебя сейчас на карте?…

Показываю четвертинку карты, но уже с красной зигазугой корректуры о подводном кабеле. Он идет по дну сначала вдоль одного берега бухты, потом пересекает ее поперек и утыкается куда-то в скалы.

— И когда он тут появился?…

— По извещениям мореплавателей, более года тому назад… Перелопатил все извещения, и обнаружил, что корректура карт не производилась…

— Ты флагманскому штурману что-нибудь об этом говорил?…

— Нет, тащ командир. Штурман приедет, пусть сам об этом докладывает. Корректуру я сделал по всем извещениям, до последнего…

— Это ты правильно поступил, как с флагштуром, так и с корректурой. Набирайся опыта, как надо и как не надо служить. Оторвать яйца нашему штурману — будет мало. Он у меня дождется…

— Командир! Всплывай!… — пробасил комбриг, вылезая из рубочки акустиков. Даже жалко было, что беседа с командиром прервалась. Механик погнал воду из носовой дифферентной цистерны в кормовую, создавая дифферент лодки на корму. Он медленно пополз к отметке в три градуса на корму.

В это время в первом отсеке начали выбирать якорь-цепь и якорь. Лодка легко оторвалась от грунта и начала медленно всплывать. Скоро дифферент с трех градусов на корму резко «клюнул» на нос и замер у нулевой отметки, не меняясь. Это якорь оторвался от грунта.

Из первого отсека следуют спокойные доклады о количестве метров еще не выбранной якорной цепи и, наконец,

— На клюзе — ноль! Якорь — в клюзе!…

— Наложить стопора!…

— Есть наложить стопора!…

— Оба мотора — малый вперед!… — И тут же:

— Боцман, всплывай! — дирижирует процессом всплытия командир..

Лодка все быстрее рвется наверх. С подходом к глубине в 25 метров:

— Продуть среднюю! Стоп оба мотора! — и он начинает поднимать перископ. Несколько секунд, и лодка в позиционном положении. Командир тут же выскакивает на мостик. ВрИО-СИО штурмана, то бишь я, незамедлительно пользуюсь правом штурмана подняться на мостик следом за командиром.

Комбриг остается в радиорубке. Принимает доклады с мостика и начинает устанавливать связь по УКВ со своими «эсочками».

* * *

Отрабатывая моторами для удержания лодки в точке всплытия, наблюдаем за поверхностью бухты. Через несколько минут, как на фантастической картинке, водная гладь стала дырявиться пучеглазыми штырями перископов. Их промытые линзы испускали солнечные зайчики. День был тихим и солнечным, от того и перископы бликовали. Следом за перископами с шумным клекотом вылетали пузыри воздуха, и из гейзера пузырей, как рыбацкий поплавок после поклевки, высовывались рубки «эсочек».

— Вот где музыка подводного бытия, мичманец! Как думаешь, а?… — вдруг спрашивает командир.

— Так точно, тащ командир! Я в восторге! — отвечаю ему, и в самом деле очарованный этой картинкой.

— Да разве может быть служба лучше подводной?!.. — домысливаю свой восторг, но стесняюсь сказать это командиру.

— На подводном флоте стоит служить хотя бы для того, чтобы ощущать каждый момент всплытия. Он всегда нов и всегда непередаваем. Он как первый поцелуй!… — заявляет кавторанг, не первый год командующий «эской», татарин, восточный мудрец возраста Аллаха.

— Мы в своем штурманском классе поклялись друг другу, что если будем служить, то только на подводных лодках… — пораженный откровением командира, заявляю в свою очередь.

— Вот и правильно! Это настоящая работа настоящих мужчин. Желаю тебе успехов на этой службе. А теперь — хватит лирики, будем работать… — тут же посуровел командир.

«Эсочки», продувая концевые группы цистерн главного балласта воздухом низкого давления, побухивая и подымливая дизелями, устремились в одном направлении — к плавпричалам.

Наговорившись с командирами «эсок» и со штабом на УКВ, комбриг и сам поднялся на мостик. Мощная фигура комбрига источала уверенность, силу и добродушие, заполнив маленький мостик до отказа. Сигнальщик уселся на кормовой срез рубки, чтобы высвободить место на мостике.

— Будем подходить последними. Кажется, пока все идет нормально. Стоп! А у тебя что, вместо штурмана стажер? А где штурман?… — спросил комбриг у командира.

— Он в Ленинграде, тащ комбриг. На общефлотских соревнованиях. Через пару дней должен вернуться. Мы обходимся пока без него.

— Да? А я хотел его лично поблагодарить за инициативу с покраской якорного хозяйства. Дело не в покраске, а в проверке якорь-цепи. Это хорошее дело. Так что, выходит, это твоя инициатива, мичманок?

— Никак нет, тащ комбриг. Это мне старпом приказал…

— Ну да ладно. Все равно — хорошо. Как проходит стажировка — с пользой или как?

— Все великолепно, тащ комбриг…

— Насчет великолепия ты подзагнул. В море бы вас потаскать, да боюсь, что сейчас привяжемся не меньше, чем на месячишко. На береговых помойках не настажируешься. Но флот, к счастью, быстро растет. Находитесь в море досыта… — источает добродушие комбриг.

— Штурман! Дай-ка мне пеленг на осветительную мачту, слева по носу, градусов десять… — делает свое дело командир.

Обращение «штурман» обволакивает сердце легкой истомой. Не какой-то там мичманец, мичманок, а Штурман!

— Пеленг пять градусов!

— Боцман! На румб пять градусов!…

Через пятнадцать минут коснулись корпуса уже стоящей у причала «эсочки» и подали носовой конец. Нежно проползли вдоль борта первой лодки и замерли легким уступом относительно причала. Комбриг быстро сошел на причал. На мостик поднялся старпом.

— Так будем стоять, старпом!… — распорядился командир и тоже сошел на плавпричал.

Старпом занялся дальнейшей швартовкой лодки по-штормовому, а на корне плавпричала собрались командиры, что-то докладывая комбригу и получая от него указания.

* * *

Вечером состоялось подведение итогов работы инспекции. Проводилось оно в матросском клубе, с участием всех офицеров подводных лодок и курсантов-стажеров. Докладывали руководители направлений проверки и много чего наговорили и хорошего, и плохого. Все внимательно слушали, теряясь в догадках о конечном результате. Выводы сделал руководитель инспекции удивительно коротко и веско:

— И на Солнце есть пятна. Замечания до вас доведены. Они не криминальны, но вам есть еще над чем поработать. Я хочу поблагодарить комбрига и всех подводников за высокий профессионализм, за стойкость и любовь к службе и нашей Родине. За высокую боеготовность бригады. Оценка — хорошо. Спасибо вам за ратный труд. Поздравляю вас с наступающим праздником — Днем Победы….

Зал грохнул аплодисментами. Руководителем инспекции был заместитель командующего Северным флотом вице-адмирал Петелин Александр Иванович. Герой Советского Союза. Подводник высочайшего класса. Инспекция тут же выехала в Североморск на автобусе, а комбриг повел совещание дальше, но тоже был краток.

— Завтра предпраздничный день. Наведем порядок на наших «эсочках», на берегу и в казармах. В девятнадцать часов здесь, в клубе, вечер отдыха подводников и их семей. Девятого мая — празднование Дня Победы в режиме свадебной лошади. Результаты зимнего периода обучения и инспекции обнародуем в приказе, на торжественном собрании. Офицеры свободны!…

Робертино Лоретти

Вечер отдыха офицеров, сверхсрочников и их семей был удивительно доброжелательным и веселым. Звездой вечера стал… — Роберт С….в. Робертино Лоретти бригады.

* * *

В пятидесятые годы прошлого, ХХ века, голос итальянского мальчонки — жаворонка преодолел железный занавес нашей страны и очаровал всех слушателей, от младенцев до старцев. Его песни были переведены на русский язык и исполнялись юными талантами во всех уголках необъятной страны. Очень популярны были: и Робертино, и его последователи.

 Кличка штурмана, у которого я должен был стажироваться — Робертино Лоретти — основывалась не только на некотором сходстве имен, но и… популярности. Я его еще не видел, но о популярности уже был наслышан. Имя у него было Роберт, с ненашенским наполнением фамилии на букву «С». Сохраню ее в тайне, не ради него, а ради первоосновы его популярности.

Лейтенант Роберт С…..в громко заявил о себе на весь гарнизон тем, что произвел на свет сразу двойню, двух девчушек. Во всех уголках бригады и всего небольшого гарнизона это событие было преподнесено им, как нечто необычное, самим Робертом выстраданное. Судьбой двойняшек очень скоро озаботил свой экипаж, соседний по этажу казармы, да и весь гарнизон с его медслужбой и женсоветом. Тем и стал популярен. Дальше — больше. Роберт обладал талантом энтузиаста-зачинателя. Где бы, что бы и кем бы не зачиналось, Роберт — тут как тут. И уже в передовиках. Вся система нашей жизни, с бесконечными зачинами-починами, была в расторопных руках Роберта, как игровое поле настольного футбола. По этой части его популярность была никак не меньше, чем у Робертино Лоретти. Отсюда и кличка. Не без сарказма.