Диана Бейн - Глаза ночи

• Название: Глаза ночи
• Автор: Диана Бейн
• Издательство: ОЛМА-ПРЕСС
• Жанр: Эротика
• Год: 1996
• ISBN: 5-87322-169-3

С самого детства девушка с древним именем Бренвен Теннант, уроженка полного мифов и легенд Уэльса, слышит потусторонние голоса, умеет различать Хаос и Свет, видит себя и своих знакомых в их прошлой жизни. Это делает ее судьбу необычной, но делает ли счастливой?

Об этом вы узнаете, прочитав роман Дианы Бейн «Глаза ночи».

Смелость и необычный дар ясновидения помогают юной Бренвен Теннант вступить в борьбу с влиятельной секретной культовой организацией. Парапсихология и политика, любовь-страсть и любовь-дружба, леденящее душу злодейство и святое бескорыстие — со всем этим соприкоснется читатель, переносясь вместе с героями Дианы Бейн со скалистых берегов старой Англии в гущу жизни сегодняшней Америки.

«Глаза ночи» — первый роман писательницы, сразу ставший бестселлером и заслуживший одобрение взыскательных коллег.

---

— Пришли, — сказал Уилл. Его сердце гулко билось, а ладони заледенели. Он сунул руки в карманы. — Здесь мы остановимся и отдохнем.

— Ты привел меня к кому-то в гости?

— Да.

Он поднялся по ступенькам и достал ключ из кармана. Ему все труднее было притворяться, казаться небрежным. Желание читалось на его открытом лице.

— Я привел тебя в гости ко мне. Это мой дом, Бренвен.

— Но… но мы же договорились… — Голос Бренвен прервался. Вплоть до этого момента она даже не подозревала, что выполнение их безмолвного соглашения никогда не оставаться наедине было так же тяжело для него, как и для нее. И может быть, даже тяжелее.

— Пожалуйста, — хрипло сказал он, протягивая ей руку. Желание, горящее в его глазах, притянуло ее к нему вверх по ступенькам. Ее сердце заколотилось, когда их ладони встретились.

— Я знаю, — глубоким голосом сказал он, — я знаю, что делаю. — Он распахнул дверь и втянул ее внутрь. Дверь захлопнулась за ними с мягким щелчком. Он прижал ее руку к своей груди, бережно обнял, притягивая к себе до тех пор, пока ее голова не оказалась у него под подбородком. Он чувствовал, как мелко дрожат ее плечи, чувствовал шелковистую гладкость ее волос, чувствовал, что их сердца бились одинаково сильно.

«Я должна отстраниться от него, — подумала Бренвен. — Все это неправильно, после всех тех месяцев, когда мы так старались…» Но, оказавшись впервые в объятиях Уилла, она испытала необыкновенно приятное ощущение, рядом с которым все те запреты, которые они сами на себя наложили, обратились в ничто. Она прижалась к нему и свободной рукой обняла под пиджаком за талию.

Уилл шумно выдохнул, почувствовав, как исчезают тысячи ограничений. Он закрыл глаза и просто держал в своих объятиях женщину, которую любил. Наконец-то! Он так часто и так по-разному думал о подобном мгновении, что его уже просто тошнило от этих мыслей. Сейчас мысли остались в прошлом.

Бренвен услыхала долгий-долгий вздох Уилла и почувствовала, что его сердце стало биться медленнее. Ее сердцебиение тоже замедлилось, и она полностью отдалась новому для нее умиротворяющему ощущению телесной близости с мужчиной, с которым уже давно чувствовала огромную душевную близость.

Наконец Уилл шевельнулся и наклонился, чтобы прикоснуться губами к ее щеке. Бренвен повернула голову и подняла вверх лицо. Он поцеловал ее подбородок, другую щеку и шею под подбородком. Глаза молодой женщины закрылись, и темные густые ресницы легли черными полукружьями на белую, нежную кожу. Уилл взял лицо Бренвен в руки и медленно, мягко прижался губами к ее губам. Милым, любимым, таким мягким, таким сладким… Он почувствовал, что она отвечает ему, почувствовал легкую дрожь ее рта. С изысканной нежность он провел кончиком языка по внутренним изгибам ее губ. Она вздрогнула всем телом, и он закончил поцелуй. Он чувствовал себя как человек, который прошел огромное расстояние без единого глотка воды и вот нашел источник животворящей влаги и теперь должен сдерживаться изо всех сил, чтобы сразу же не выпить слишком много.

Для Бренвен поцелуи Уилла стали откровением. Она привыкла к тяжелой чувственности Джейсона, и нежность Уилла была для нее совершенно нова и непривычна. Каждое прикосновение его губ к ее коже, рту приносило ощущение тепла, разливающегося по всему телу, пока наконец прикосновения языка, так нежно и мягко возбуждавшие, не превратили это тепло во всепроникающий жар. То, что он остановился после одного поцелуя, изумило, но затем она поняла, что он должен был поступить именно так. Она обняла его обеими руками и прижала голову к груди своего друга. Никогда, никогда раньше ей не доводилось испытывать подобных ощущений. После одного-единственного поцелуя она ощутила гораздо более тесную близость с Уиллом, чем с Джейсоном после самого страстного полового акта. В этих объятиях она чувствовала себя в полнейшей безопасности. Как же назвать это ощущение? Не удовлетворение, нет. Счастье!

Уилл гладил ее волосы. Неясная мысль мелькнула у Бренвен в голове: должно быть, так чувствуют себя кошки, когда мурлычут. Она сказала, не отрывая голову от удобного места на груди Уилла:

— Ты для этого привел меня к себе домой?

Уилл ткнулся носом в ее волосы.

— Да, хотя и не думал, что это произойдет, как только мы сделаем пару шагов от входной двери!

Бренвен тихо рассмеялась и наконец отошла от Уилла.

— Я не думала, что это вообще когда-либо произойдет!

— Хмм. Да. Я думаю, мы… э-э… расчистили для себя какой-то новый путь. — Внезапно Уилл ощутил неловкость, вслед за которой пришла настойчивая потребность двигаться, чтобы разрушить нависшие над ним чары. — Поскольку ты уже здесь, давай я покажу тебе дом. Я ведь вырос в нем, он не только реально существует, но и живет в моих воспоминаниях.

Они начали с верхнего этажа, с комнат, которые были детской и комнатой его няни. У него была няня-англичанка, объяснил Уилл. И младшая сестра.

Может быть, это случилось из-за того, что все преграды между ними рухнули, а может быть, это произошло спонтанно, как несколько лет назад в Лланфарене, но по какой-то причине Бренвен, осматривая дом Уилла Трейси, видела комнаты не такими, какими они были сейчас, а такими, какими они были в прошлом. Уилл что-то говорил ей, и она отвечала, но везде перед ее глазами представал Уилл-мальчик. В детской был милый, светловолосый, счастливый малыш, который задавал слишком много вопросов и легко плакал. В коридоре она увидела его уже шестилетним, озадаченным быстрой сменой настроений своей маленькой сестры и готовым отдать ей что угодно, лишь бы та снова заулыбалась. В комнате, стены которой были увешаны трофеями школьных лет, находился подросток, поглощенный чтением: он сидел на подоконнике, положив книгу на свои худые коленки. В подвале внизу был легко поддающийся переменам настроения юноша, неуклюжий, стыдящийся своих невероятно длинных рук и ног; он постоянно шутил, ибо обнаружил, что, заставив людей смеяться, сам получаешь облегчение.

Все эти видения, так быстро сменявшие одно другое, отняли у Бренвен массу энергии. В кухне она поняла, что ей необходимо присесть, и попросила стакан воды. Уилл принес воды и сел рядом за кухонным столом.

— С тобой все в порядке? — спросил он. — У тебя внезапно стал какой-то больной вид.

«Мне просто нужно несколько минут, чтобы прийти в себя», — хотела она сказать ему, но Уилл ничего не знал о психологической, интуитивной стороне ее жизни. В Америке никто не знал об этом, кроме Гарри и, конечно, Джейсона, для которого это в любом случае не имело никакого значения. Она испытывала большой соблазн рассказать Уиллу о том, что она только что видела, кадры домашнего фильма, картины тех счастливых дней, которые он провел в этом доме. Но она не сделала этого. Из увиденного она узнала о нем очень многое, и ей хотелось обдумать все это позже, наедине с собой. Сегодня еще не время, им нужно будет поговорить о других очень важных вещах.

— Все нормально, — сказала она просто и посмотрела прямо на него, с потрясающей, буквально электризующей ясностью увидев мужчину, которым стал Уилл-ребенок. Нет, не лицо и тело, она видела самое душу: прямую, сильную и сверкающую чистотой, на которой не было ни следа коварства, ни намека на притворство.

— Бренвен, почему ты на меня так смотришь?

— Я просто задумалась, как тебе удалось вырасти в этом городе и работать здесь при том, что ты всегда говоришь то, что думаешь. Как тебе удалось выжить в Вашингтоне, ведь у тебя нет скрытых, тайных намерений, как у всех остальных?

— Ну, — сказал он, пожав плечами, — с раннего детства я понимал, что не похож на окружающих. Если принять сей факт как должное, то через некоторое время окружающие тоже понимают это. — Он улыбнулся и подмигнул ей. — К тому же если твой отец сенатор…

— И король Кентукки! — подмигнула ему в ответ Бренвен. — А твой отец, он не возражал против того, что его сын, если можно так выразиться, идет по жизни несколько в другом ритме? Или твоя мать?

— Какой интересный вопрос! Веришь ли, меня никто никогда не спрашивал об этом. — Уилл одновременно и был, и не был удивлен. Он хотел, чтобы Бренвен оказалась в его доме не только для того, чтобы он мог прикасаться к ней, обнимать и целовать, но и для того, чтобы их дружба продвинулась на новую, более высокую ступень. И она так естественно сейчас сделала это — открывала его для себя и для него самого, и он был рад этому.

Она улыбнулась ему и выжидающе посмотрела.

Уилл заговорил медленно, задумываясь иногда на какое-то время:

— Мой отец, казалось, не возражал, чтобы его сын был непохожим на окружающих. А мать, возможно, просто ничего не замечала. Я говорил тебе, что она умерла от рака несколько лет назад. Понимаешь, мама была особенным человеком, и я понял это только после ее смерти. У нее была репутация легкомысленного создания, доброго и безалаберного, но она не была такой, вовсе нет. Очень часто от нее можно было услышать настолько глубокие суждения, ее чутье, умение понять суть проблемы говорили о незаурядном уме и тонкой интуиции… Думаю, по-своему она тоже была непохожа на других.