Алексей Павлов - Казак Дикун

• Название: Казак Дикун
• Автор: Алексей Павлов
• Издательство: Советская Кубань
• Жанр: Историческая проза
• Год: 2000
• ISBN: 5-7221-0311-X

В авторской документально-очерковой хронике в захватывающем изложении представлены драматические события в казачьей Черномории периода 1792–1800 гг. через судьбы людей, реально живших в названную эпоху.

---

— Добра он желал всем людям. И жизнь свою за то положил.

Большой интерес у походников вызвали вести о недавнем пребывании черноморской делегации во главе с Т. Т. Котляревским на коронации нового царя Павла I.

Уже находясь за пределами Бакинского ханства, при очередной дневке казаки, удобно расположившись под раскидистой чинарой, после всяких пересудов вновь вспомнили про коронацию. Подсевшему к ним командиру отряда Федору Филоновичу ими было задано немало вопросов. По той информации, которой он владел, Филонович выдал казакам такие сведения:

— Еще 24 декабря 1796 года из Санкт — Петербурга по всем губерниям, наместничествам и казачьим областям были разосланы курьеры с предписанием послать депутации в первопрестольную столицу — Москву, где надлежало проводить коронацию Павла I.

— А к какому сроку? — перебил кто‑то рассказ командира.

Филонович, не сделав замечания нетерпеливцу, осветил и этот, и другие моменты:

— К 15 марта нынешнего года. Притом непосредственно к князю Николаю Борисовичу Юсупову, ответственному за организацию церемонии. От всех названных в указе территорий и сословий депутации определялись в составе семи человек, в том числе и от нашего войска верных казаков Черноморских. Только от малороссийского дворянства разрешалось прислать десять человек.

Командир на секунду прервал повествование, затем довел его до конца:

— Но пока шли депеши и согласования, батько Чепега в Екатеринодаре, а судья Головатый на Камышеване умерли. Фарт посещения Москвы выпал на долю писаря Кот- ляревского. С ним ездили старшины Бурное, Бурсак, Жи- вотовский, Кухаренко, Малый, Сак, Ус. В войске за старшего оставался Гулик.

— А сейчас где войсковой писарь?

— Где ж ему быть: возвернулся в Екатеринодар.

Когда Филонович покинул компанию отдыхающих казаков, у них беседа еще не иссякла. Немало сетований на свое житье — бытье они высказали. Дикун тоже вставил свое слово:

— Начальства становится все больше, а казацких вольностей все меньше. Нам много обещали, да ничего, кроме тягот, не дали.

— И не дадут, — с уверенностью заявил его земляк, чернобровый крепыш Семен Дубовской. — На то она и власть.

Основной отряд Филоновича прибыл в Кизляр в конце мая. Здесь его уже поджидал полковник Чернышев со своей командой, в которой оказались дикуновы дружки Никифор Чечик и Андрей Штепа. Выбравшись в исходный пункт старой, уже давно обжитой терскими казаками кизлярс- ко — моздокской линии, черноморцы истово крестились на собор посреди городской площади, а на молении в его стенах местный священник желал участникам трудной экспедиции:

— Спаси и сохрани вас господь до самого возвращения домой.

Многие кизлярцы угощали утомленных путников ранней земляникой и черешней, зазывали во дворы попоить свежим молоком.

— Спасибо, братья, — искренне, от души благодарили черноморцы отзывчивых жителей прикаспийской окраины России, защищавших здесь ее интересы с ранних послепетровских времен. Кизлярцы помогли подлечить в своих приютах старшин и казаков, несколько ранее приведенных сюда Чернышевым, а теперь максимум заботы проявляли и. о подопечных Филоновича.

При встрече с Филоновичем, Авксентьевым и другими старшинами и казаками Чернышев распорядился:

— Отдыхайте с дороги. А я со своей группой отправлюсь в Каргалинскую, чтобы занять там место под лагерь. Подойдете вслед за нами, оттуда вместе отправимся в дальнейший путь.

Из прежнего второго полка Чернышева продолжало болеть восемнадцать казаков, их, нетранспортабельных, нельзя было трогать с места. Полковник вызвал к себе сотника Емельяна Лихацкого и дал ему наказ:

— Если считать больных и казаков по уходу за ними, то из второго полка в Кизляре остается двадцать четыре человека. Им нужен старший начальник. Вот вы и останетесь с ними до их выздоровления.

Емельян не ожидал такого предложения, настроился на путь — дорогу, потому возразил:

— Может, кого из старшин другого к ним приставите?

— Не могу. Вам доверяю.

Проходя мимо штабной палатки, возле которой офицеры вели разговор, Федор Дикун из слов Чернышева понял, сколь нелегко ему приходится. Пятидесятитрехлетний полковник, сподвижник Чепеги и Головатого по многим баталиям, вызывал у него даже какое‑то чувство жалости. «Достается ветерану лиха по самую завязку», — размышлял он. Но в тот же миг эта мысль сменилась иной, бескомпромиссной: «А что он сделал для нас, рядовых, чтобы хорошо одеть, обуть, накормить, выплатить положенные деньги за партикулярные работы? Ничего».

О поручении полковника Лихацкому и собственном настроении Федор поведал Семену Дубовскому и незама- евцу Осипу Шмалько. Ребята укладывали свои нехитрые пожитки в солдатские оклунки, собирались в дорогу.

— По оплате, — сказал Семен Дубовской, — вина на Чернышеве меньше, чем на более высоких начальниках. Позапутали и понаврали с целый короб.

Шмалько уточнил:

— Вот и пора во всем разобраться, как положено.

Как и в движении по Прикаспию, казачья воинская

часть не составляла редкого исключения. По пыльному шляху в станицу Каргалинскую шли, ехали, громыхали снаряжением многие полки регулярной армии, по приказу свыше оставившие кровью и мирной дипломатией завоеванные позиции. Обсуждение абсурдной ретирады продолжало иметь место и среди черноморцев. Причем у них она, пожалуй, дебатировалась острее. Те же Дикун,

Дубовской, Шмалько, Чечик, Жома, Ковбаса и другие казаки на пути в Каргалинскую не без горечи подтрунивали над своим возвращенческим маршем:

— Идем как калики перехожие. Не с дела великого, а по нищенской судьбе.

На окраине степного притеречного селения команду Филоновича встретили Чернышев и его офицеры. Фило- нович привел 384 человека, у полковника было 118, всего стало 504.

— Вот теперь в полном сборе, — с удовлетворением произнес полковник.

Он повернулся вполоборота к армейскому офицеру, стоявшему рядом с ним, и показал на него:

— Майор Заболоцкий, из здешнего гарнизона. Он нам отвел прекрасный уголок в сторону гор под наш лагерь. Это две версты отсюда к селению Кордюкам. Ведите туда людей.

Произошло это 2 июня, в яркий солнечный день. Устроившись в лагере уже совместным объединенным отрядом, черноморцы набирались сил на дальнейший бросок к станице Гладковской. Каждый занимался, чем мог. Кое- кто уже спроворил самодельные удочки и сидел на берегу озера, увлекшись рыбной ловлей.

— Хоть тут нам повезло, — расслабившись от походной амуниции, добродушно сказал Федору Дикуну Семен Дубовской. — Наловим рыбки и ушицы заварим.

— Если она поймается, — улыбнулся Дикун. — А то просидим, как на Сальянах впустую — и конец нашим мечтаниям.

Переключились на завтрашний день. Федор сказал:

— Слышал от ребят, что пятеро казаков с нами дальше пойти не смогут.

— Что с ними?

— Хворь свалила.

— Значит, в Кордюках задержатся на лечение.

Уже более месяца, как черноморцы удалились из лен- коранских пределов с их нездоровым климатом, а болезни, подхваченные у болот острова Сары, в низовьях Куры, все еще навещали многих молодцов, обессиливая их на возвратном походе.

В отличие от первоначального маршрута на восток, навстречу солнцу, теперь движение совершалось по ходу солнца, на запад. С притеречного шляха перед станицей

Гладковской и дальше нее у Моздока черноморцы по утрам видели, как поверх голубой воздушной дымки над увалами и долинами где‑то вдали громоздились высокие Кавказские горы с их вечными снеговыми вершинами, днем же зрелищность панорамы увеличивалась и прояснялась.

Увы, не прояснилась только их жалоба на действия старшины при расчетах за разного рода работы с прошлого по нынешний год, расходы, понесенные из личных средств казаков при пользовании прошлогодним транспортом после того, как с полпути, из крепости Александровской были возвращены на Кубань казенные волы и фуры. И еще нашлось немало конкретных исков к командованию. С ними в Гладковской по — настоящему и подступили подчиненные к полковнику Чернышеву.

— Братцы, — взмолился он, — так ведь не от меня зависел денежный расчет с вами. Были старшие начальники Федоров, Апраксин, Головатый. Они поумирали. В Астрахани ведал нашими делами ныне здравствующий генерал Ахматов. К нему надо обращаться.

— Вы тоже были командиром полка и сейчас наш начальник, — неслись отовсюду гневные голоса. — У нас денег нет совсем. С чем домой заявимся, как жить будем?

Чернышев сочувствовал казакам, видел, какую они нужду терпят. Ему даже ведомо было, как в Кордюковс- ком лагере Дикун и его односумы, наскребя у себя по полушке да по копейке, покупали для Осипа Шмалько у местного казака ношеные, но еще крепкие чоботы и кафтан. Иначе Осипу пришлось бы продвигаться дальше, как ощипанному гусаку с голыми ногами.