Уистан Оден - Стихи и эссе

• Название: Стихи и эссе
• Автор: Уистан Оден
• Жанр: Публицистика

УИСТЕН ХЬЮ ОДЕН (WYSTAN HUGH AUDEN; 1907–1973) — англо-американский поэт, драматург, публицист, критик. С 1939 года жил в США. Лауреат Пулицеровской и других литературных премий. Автор многих поэтических сборников, среди которых «Танец смерти» («The Dance of Death», 1933), «Гляди, незнакомец!» («Look, Stranger!», 1936), «Испания» («Spain», 1937), «Век тревоги» («The Age of Anxiety», 1947), «Щит Ахилла» («The Shield of Achilles», 1955), «Избранные стихи» («Collected Shorter Poems», 1968).

---

16. Герой

Он от прямого уходил ответа:
"Что государь сказал?" — "Не торопись, чудак."
"А видел ты восьмое чудо света?"
"Средь нищих человек — Ничто, когда он сир и наг."

"Он к славе не готов," — шел шепоток зловещий —
"Видать, для куража рискует головой."
"А сам лицом ну что твой бакалейщик."
И перестали называть, как прежде, "Наш герой."

От тех, кто жизнью никогда не рисковал,
Он отличался. Невзирая на ухмылки,
В деталях точен был, к порядку призывал,

Любил газон подстричь и захмелеть слегка,
И жидкости сливать из бутылей в бутылки,
И сквозь осколки их смотреть на облака.

17. Авантюра

Иные к левым прибивались. До сих пор,
Из-за протестов. "А, поди все прахом!" —  —
Законом изгнанный, отчаявшийся вор
И прокаженный — обоюдным страхом.

Теперь никто не обвиняет в грабеже
Или болезни. Вслед им с сожаленьем
Друзья глядят — "Смотри, они уже
Уходят в онеменье и забвенье."

Чернь ставит на во всем себе подобных,
Кто рвется к финишу, но с детства им знаком,
На с четным номером, в упряжке, жеребца.

И Безымянное понятней несвободным;
Счастливчики скорей рискнут всем кошельком,
Чем встретят взгляд Слинявшего Творца.

18. Авантюристы

Путем Неправедным — туда, где Сушь. От зноя
Они вращалися волчком, и искушал их бес,
Шли у пустых пещер, в виду пустых небес
Оставив память, как помои, за собою.

К забвенью призывала монстров стая,
Рожденная из этих смрадных луж.
Красотки избегали их, к тому ж
Они упрямо славили Абсурд, от жажды умирая.

И в чудеса они извергли семя веры,
Чтоб образы гротескных искушений
Художников иных воспламеняли гений.

И жен бесплодных сонм и чахлые девицы,
В надежде, что найдут их кавалеры,
Пришли к ним ледяной воды колодезной напиться.

19. Воды

Шутник, оракул и поэт,
В самопознанья глядя пруд,
Ждут на дурной вопрос ответ —
Притянет ли с наживкой леса
Искомый вектор интереса,
И об улове ночью врут.

Но буря топит то и дело
И хрупких допущений плот,
И праведника, и лицемера.
Их тянет феномен на дно —
Страдальцев — и уж заодно
Ко дну страдание идет.

И воды жаждут дать ответ
На правильный вопрос, но нет.

20. Сад

За этой дверью путь к началу всех основ;
Мерцает белое сквозь зелень, но без страха
Играют дети здесь в серьезных семь грехов,
И в смерть хозяина поверит здесь собака.

Здесь отроки торопят числа, но
Здесь время кольцами на камне проступает,
Здесь плоть и тлен извечно заодно,
Когда живых согласье раздражает.

Здесь путешествиям конец. И в сумрачной аллее
Здесь одиночество печальной старой леди
Величье роз скрывает как плащом,

Здесь старцы, искушенные в беседе,
Краснеют под звезды пронзительным лучом
И чувствуют, как воля их слабеет.

БЛЮЗ РИМСКОЙ СТЕНЫ[183]

Над вереском ветер. Сыч воет в лесу,
Вши под туникой и сопли в носу.

Дождь барабанит, дырявя мой шлем,
Я страж на Стене, но не знаю зачем.

Туман подползает сюда из низин,
Подружка в Тангрее, я сплю один.

У дома ее ошивается Авл,
И морда его мне противна, и нрав.

Пусть молится рыбе бедняга Пизон,
Конец поцелуям, коль будет спасен.

Колечко я в кости продул — не везет,
Хочу мою девку и плату за год.

Когда б одноглазый я был ветеран,
Я бил бы баклуши, плюя в океан.

СОНЕТЫ ИЗ КИТАЯ[184]

1

Дары валились — выше головы,
Вцеплялся тут же в лучший каждый год:
И улей счастлив под десницею пчелы,
Форель всегда форель, а персик — сочный плод.

Успешным был уже их первый шаг,
Хоть вся наука — руки повитух,
Согласие с собой им укрепляло дух,
И каждый знал зачем, и что, куда и как.

Пока, в конце концов, не вылупилась тварь,
Года в нее вгрызались, как в букварь,
Фальшивая насквозь, ни лев, ни голубица,

Кого бросало в дрожь, едва зачнет сквозняк,
Кто истине служил, но попадал впросак.
Ну, как в такое не влюбиться!

2

Ну что с того, что райский плод запретен?
Ну что здесь нового? Сей мудростью горды,
Они все знали наперед. Конечно, не заметив
Того, ктo их журил из облачной гряды.

Так и пошли. Их путь лежал во мраке —
Слабеет память, смутен смысл речей —
Их отказались понимать собаки,
Не с ними разговаривал ручей.

Рыдали, ссорились, свобода не давалась,
И, словно от подростка горизонт,
От них упорно зрелость удалялась,

И страшно, что ответ держать придется.
Но издали их ангелы хранили от
Законодателя и стихотворца.

3

Лишь только запах выражает чувства,
С пути не сбиться — только глаз и дан.
Фонтанов речь неясна. Птиц искусство
Бессмысленно. И так сложился план

Охоты на слова — уже не до съестного.
Зачем ему гортань? Вот главный интерес!
Он целовал невесту ради слова
И мог послать слугу за звуком слова в лес.

Они покрыли мир, как саранча.
А он — он жалок был ввиду такой напасти
И, собственным творениям подвластен,

Мог и проклясть их племя сгоряча.
К ним, недостойным, он сгорал от страсти.
И так подавлен был, что хоть зови врача.

4

И он остался. Стал прикован к месту.
Стояли стражи у дорог — то лето, то зима.
И сватали холмы ему невесту.
И блеск светила вел — не проблески ума.

Он с братьями не ладил, ибо в вере
Они нестойки были, идолам кадя.
И, если гость стучался ночью в двери,
Могли и оседлать, как бедуин коня.

И начал понемногу изменяться он.
Все ближе к почве, цвет лица землистый,
Да и смердел уже, как жертвенный баран.

"Эй, он — простак!" — неслось со всех сторон,
Поэт в нем видел свод сермяжных истин,
И ставил гражданам его в пример тиран.

5

Он одарил их истиной крылатой:
Земле беспечной быть, коли конец один!
Он соблазнял девиц, представ пред ними в латах,
Без Страха Рыцарь, Щедрый Властелин,

От гнета матерей Спаситель и Исхода
Пропагандист, за ним пошли сыны,
Заматерев в скитаньях — год за годом —
И познавая у костров, что люди все равны.
Но вдруг ненужен стал — насытилась земля.
Он опустился и сходил с ума,
И пил по черной без оглядки.

Или сидел в конторе городской
И одобрял Законы и Порядки.
И ненавидел жизнь всей душой.

6

Он звезды наблюдал и птиц свободный нрав,
Разливы рек и взлет Империй краткий,
Гадал на требухе и иногда был прав,
Платили хорошо за верные догадки.

Он в Истину влюбился даже прежде,
Чем он ее познал, и в скит свершил побег,
Где и постился в одиночестве, в надежде
Ее уговорить, и презирал всех тех,

Кто ублажал ее руками, всех тех, прочих,
Кто глух был к голосу ее. Один, он, без борьбы
Ей следовал, хоть подгибались ноги.

Он шел за ней, чтоб посмотреть ей в очи
Догнал, взглянул, увидел — все слабы,
И самого себя, как одного из многих.

7