Джейн Дэвитт - Привяжи меня

• Название: Привяжи меня
• Автор: Джейн Дэвитт
• Жанр: Эротика

Когда Стерлинг Бейкер открывает для себя таинственный мир БДСМ, он готов в буквальном смысле броситься к ногам импозантного Оуэна Сойера, но тот не желает связываться с новичком…по крайней мере, говорит так. Полный решимости получить то, что хочет, Стерлинг собирается убедить сомневающегося Оуэна, что может стать лучшим в мире сабом, самым сообразительным и самым послушным.

Но это оказывается не так легко, как ему кажется, и все лишь усложняется, когда Стерлинг понимает, что влюбился. Ставки повышаются, и Стерлинг все больше утверждается в своем желании завоевать Оуэна. Но теперь ему нужно убедить того, что между ними может быть нечто большее, чем просто отношения учитель/ученик, большее, чем просто одинаково необычные вкусы.

---

Он услышал, как чиркнула спичка, и понял, что Оуэн зажег свечу — одну из тех, что стояли на столике в подстаканниках, и наверное, вокруг фитиля теперь собирается воск.

— Он не слишком горячий, — пояснил Оуэн. — Для начала я, пожалуй, не буду подносить свечу близко, просто посмотрю, как воск капает на твою кожу, послушаю, как ты кричишь.

Стерлинг почувствовал, как дрожь предвкушения сводит на нет его спокойствие; он мог бы вернуть его, но это делается медленно — шаг за шагом. Впрочем, Стерлинг был не против; ему нравилось это ощущение предчувствия, что что-то вот-вот должно произойти. Ожидая обжигающей вспышки, он вздрогнул от удивления, потому что следующее прикосновение оказалось к его губам — Оуэн жадно поцеловал его, оставив губы Стерлинга влажными и ноющими от укуса.

— Это чтобы напомнить тебе, что я здесь, — произнёс Оуэн. И прежде чем Стерлинг смог выдавить из себя слова и объяснить, что ему не требуются напоминания, капля воска, горячего, словно жидкий огонь, упала ему на живот, и он гортанно застонал, как, видимо, и хотелось Оуэну.

Грудь заходила ходуном, когда он попытался вздохнуть.

Это совсем не то что прикоснуться к горячей кухонной плите, потому что тело инстинктивно отстраняется от источника жара. Стерлинг же не мог это сделать — он мог только лежать, тяжело дыша, и ждать, пока жжение утихнет. Казалось, прошла вечность, но даже тогда боль не угасла, кожу тянуло от застывающего воска.

Стерлинг лежал, не двигаясь, прислушиваясь к Оуэну, пытаясь угадать, куда в следующий раз капнет воск. Он уже начал думать, что это все, хотя это и казалось маловероятным, когда вторая капля обожгла внутреннюю сторону его бедра и потекла вниз, оставляя горящий след. Он вскрикнул и рванулся из веревок, ткань на запястьях впилась в тонкую кожу, но он ничего не мог поделать; инстинкты кричали, но деваться было некуда. Было больно, и хорошо выдрессированный член пульсировал от возбуждения.

Он услышал, как Оуэн двигается, что-то делает, а спустя полминуты две капли расплавленного воска почти одновременно упали на соски. Звук, вырвавшийся из горла Стерлинга, был скорее похож на крик — короткий, но испуганный. Пальцы впились в связывающие его ленты, силясь найти точку опоры.

Кончики пальцев Оуэна погладили губы Стерлинга, словно стремясь пощупать его стоны, это прикосновение не успокаивало и не утешало — это будет позже; а сейчас от него все только усиливалось: боль, обжигающая кожу, возбуждение, горячащее кровь, доверие между ним и Оуэном.

— Сейчас будет еще, — предупредил тот. — Боже, видел бы ты себя: как твоя кожа краснеет и блестит от пота.

Из-под повязки выкатилась слеза, и Стерлинг сосредоточился на дорожке, оставленной ею на щеке, лишь бы отвлечься от этого ожидания, но Оуэн слизнул ее, резко возвращая его к пробегающим по телу волнам ощущений. Первые капли воска совсем застыли, кожу тянуло. Отрывать его от себя будет тоже больно, и Стерлинг сжал руки в кулаки и простонал имя Оуэна, желая большего, несмотря на то — нет, потому — что знал, как будет жечь.

Оуэн нарисовал воском аккуратные круги вокруг каждого соска, не позволяя каплям смешиваться или накладываться одна на другую, а потом всего с нескольких дюймов, судя по температуре, капнул на сами соски. Казалось, кожа горит, огонь растекается от пульсирующих комочков плоти.

— Нужно кончить…

— Еще рано, — отозвался Оуэн, но эти два слова позволяли надеяться, что Стерлинг все-таки получит разрешение, пусть это и не слишком утешало, учитывая, как близок он был к тому, чтобы забыть обо всем.

Он должен был догадаться, что последует за этим, но слишком погрузился в свои ощущения. И потому страшно удивился, когда следующая вереница восковых капель протянулась у основания его члена — он закричал и выгнулся, натягивая веревки. Позже, вспоминая об этом, он изумлялся, как это не порвал какую-нибудь связку. Слава богу, руки были привязаны туже, чем ноги, наверное, поэтому он и не повредил больное плечо.

Когда очередная капля упала на его член, Стерлинг снова вскрикнул, звук просто вырывался из горла. Он смог вдохнуть и выдохнуть — Оуэн нарочно каждый раз давал ему передышку, наверное, чтобы у него было время поставить на этом точку, но тогда Сойер, пожалуй, знает его совсем не так хорошо, как думает, потому что Стерлинг ни за что не собирался произносить ни одно из своих стоп-слов. Пауза мучительно затягивалась — он чувствовал, как полотенце липнет к мокрой от пота спине, — а потом мир взорвался, потому что капля воска размером с четвертак упала на головку.

Боже, боль была адской. Он так отчаянно кричал, что почти не слышал своего голоса — в легких кончился воздух. Казалось, что нервные окончания забрали весь кислород, и он не мог дышать, не мог думать из-за обжигающей боли.

Он ничего не мог поделать. Он просто пропал.

И больше всего пугало то, как же здорово это было. Мучительная боль рвала сдерживающие его оковы: не просто веревки или цепи, а те, что были у него в голове. Он использовал боль, как и сказал ему Оуэн, придавал ей форму, любил ее, позволял затянуть себя глубже. Он как-то рассеянно подумал, что сейчас кончит, словно тело — пусть и запоздало — пыталось избавиться от боли наслаждением, что было глупо, конечно, потому что боль и насаждение — это одно и то же.

Он лежал, как выброшенное на незнакомый берег бревно, и чувствовал пальцы Оуэна в своей руке. Тот молчал. А если бы и говорил, Стерлинг не был уверен, что понял бы его. В голове было пусто, словно мозг расщепился на атомы, расплавился. Хотя это вряд ли продлится — он уже начинал приходить в себя, но пока свободное падение продолжалось, и он плыл, удерживаемый лишь рукой Оуэна.

Только минут через десять он наконец заставил себя заговорить.

— П-простите, — прошептал он. — Кончил без разрешения.

— С разрешения, — поправил его Оуэн — и хорошо, что поправил — это помогало сохранять границы, сдерживаться. — Я сказал, что можно. Не помнишь?

— Нет. — Стерлинг облегченно расслабился, хотя наказание его совсем не пугало. Он слегка сжал пальцы, стискивая ладонь Оуэна; ему не хотелось ее отпускать.

Оуэн снял с него повязку, в комнате было почти темно, так что Стерлингу пришлось моргнуть только пару раз, чтобы привыкнуть.

— Я хочу, чтобы ты подумал, — протянул Оуэн и лениво сковырнул ногтем капельку воска с груди Стерлинга, — и сказал, когда будешь готов к продолжению.

«О боже», — мысленно ахнул Стерлинг. — Будет еще и продолжение?»

Он уже кончил, что для него значило, что секса больше не будет… но ведь дело не только в сексе, так? Он знал это. Может, это и нелегко понять, но он знал.

Стерлинг сделал глубокий вдох и кивнул.

— Я готов.

Глава Восемь

Оуэн обвел рукой комнату. Угловая, на верхнем этаже, дешевые деревянные панели на стенах прибиты криво. Хотя не так чтобы это очень бросалось в глаза; тут все было заставлено мебелью — почти все плоские поверхности завалены разным хламом.

— Думаю, в каждом доме есть такая. Комната, до которой никогда не доходят руки; куда ты складываешь все барахло, которое не нужно, но жалко выкинуть. Вот только мне, наоборот, очень хочется выкинуть все это — или отдать на благотворительность — потому что из этой комнаты выйдет замечательная библиотека. Надоело, что мои книги болтаются по всему дому, а я не могу их отыскать. — Он искоса поглядел на Стерлинга, подметив растерянное выражение на его лице. — Я не шутил, когда сказал, что заплачу тебе за работу. Ты ведь отказался сегодня от смены, я знаю, а мне не хотелось бы, чтобы из-за меня у тебя начались проблемы с деньгами.

— Вам не нужно мне платить, — как-то неуверенно отозвался Стерлинг.

Оуэн не в первый раз подумал, что мальчику, скорее всего, не приходилось заниматься подобным раньше; мысль была приятной, потому что каждая новая вещь, с которой Стерлинга знакомил именно он, принадлежала только ему одному.

Как и сам Стерлинг.

— Сперва надо вынести все отсюда. Завтра приедут из «Гудвилла»[3], чтобы забрать часть вещей — придется решить, что куда… тебе не надо об этом беспокоиться. А когда здесь станет попросторнее, я хочу, чтобы ты снял старые панели, выровнял стены и покрасил. — Он строго поглядел на Стерлинга. — Я не жду совершенства, потому что дом старый, и сомневаюсь, что здесь хоть один угол в самом деле девяносто градусов, но надеюсь, что ты сделаешь все как можно лучше.

— Знаю. Конечно, сделаю. — Стерлинг сорвал с себя трикотажную водолазку, под которой обнаружилась футболка, и упер руки в бока, рассматривая окружающий их бедлам. — А как я догадаюсь, какие из вещей вам еще нужны, а какие — нет?

— Ну, я не собираюсь оставлять тебя здесь одного, — весело хмыкнул Оуэн. — Хотя чуть позже у меня еще есть дела, но пока я помогу тебе со всем разобраться. Мусор выносим на подъездную дорожку, а вещи для «Гудвилла» — на крыльцо. Думаю, то, что я хочу оставить — а такого вряд ли много — можно сложить пока в коридоре.