Джейн Дэвитт - Привяжи меня

• Название: Привяжи меня
• Автор: Джейн Дэвитт
• Жанр: Эротика

Когда Стерлинг Бейкер открывает для себя таинственный мир БДСМ, он готов в буквальном смысле броситься к ногам импозантного Оуэна Сойера, но тот не желает связываться с новичком…по крайней мере, говорит так. Полный решимости получить то, что хочет, Стерлинг собирается убедить сомневающегося Оуэна, что может стать лучшим в мире сабом, самым сообразительным и самым послушным.

Но это оказывается не так легко, как ему кажется, и все лишь усложняется, когда Стерлинг понимает, что влюбился. Ставки повышаются, и Стерлинг все больше утверждается в своем желании завоевать Оуэна. Но теперь ему нужно убедить того, что между ними может быть нечто большее, чем просто отношения учитель/ученик, большее, чем просто одинаково необычные вкусы.

---

— Не знаю, — прошептал Стерлинг так близко, что Оуэн почувствовал его дыхание на своих губах. — Я вижу вас во сне… каждую ночь, вижу, как вы трахаете меня, Оуэн, вбиваетесь своим членом в меня и трахаете… но я обещаю попытаться. Хорошо? Я попытаюсь. Это лучшее, что я могу сделать.

А потом их губы встретились, и Стерлинг, отчаянно всхлипывая и прижимаясь возбужденным членом к бедру Оуэна, вцепился в его рубашку. Стерлинг был хорош, очень хорош, позволяя ему вести, несмотря на все свое нетерпение.

Оуэн вдруг понял, что они лихорадочно целуются прямо посреди аудитории, куда в любой момент может кто-нибудь войти, и отстранился, хотя не смог устоять и накрыл ладонью пах Стерлинга, на мгновение сжав член под хлопком, напоминая обоим, кому он принадлежит.

— Сегодня вечером, — сказал он хрипло. — В восемь. — Стерлинг кивнул, его глаза изумленно расширились, исполнившись предвкушения. — Не жди, что я буду мягок с тобой, — предупредил его Оуэн, зная, что это обещание — нет, вовсе не угроза — сделает со Стерлингом, до самого вечера держа в напряжении и отвлекая.

Но Оуэну впервые было плевать на его оценки.

* * * * *

— Оуэн. — Это было одно из слов, которые Стерлингу разрешалось произносить во время игры, и он вовсю этим пользовался, шепча — или даже выстанывая — его почти постоянно.

Сегодня он приехал в восемь, как и договорились. Войдя, он по привычке сразу направился к шкафу, но Оуэн твердо сказал:

— Сними всю одежду, пожалуйста. — Стерлинг безропотно разделся и почти с благодарностью последовал за Оуэном наверх — в спальню.

Теперь он стоял на коленях на полу у кровати и ждал, когда же узнает, что у Оуэна на уме. Он знал, что вечер будет напряженным, но именно это было ему необходимо — неделя без Оуэна оказалась долгой, Стерлинг начал задаваться вопросом, а сможет ли он вернуться к тому, с чего все начиналось. Он даже подумывал пойти в БДСМ-клуб и найти кого-нибудь, но понимал, что заменить Оуэна невозможно, поэтому отказался от этой идеи.

— Ты хотел о чем-то спросить? — поинтересовался Оуэн, и Стерлинг вспомнил, что позвал его по имени — просто ради удовольствия от того, что у него есть такая возможность.

— Нет… простите. Я просто… очень по вас соскучился.

Стоять обнаженным на полу в спальне Оуэна было все равно что вернуться домой. Облегчение, затопившее Стерлинга, казалось безмерным.

Ладонь Оуэна легла ему на затылок, и Стерлинг полностью расслабился, отдавшись этой руке. Это, конечно, не ошейник — он как-то просил о нем, на что Оуэн фыркнул и сказал, что их надо заслужить, а Стерлинг не заслужил, пока, — но хватка помогала ему почувствовать свою принадлежность этому мужчине. Как-то он попытался затянуть на шее ремень, не слишком сильно, просто чтобы почувствовать прикосновение кожи и увидеть это в зеркале — темную полоску на светлом. Кончилось все тем, что он оказался на полу, на коленях, тяжело дыша и лихорадочно борясь с тугой молнией, чтобы поскорее добраться до твердого члена, и кончил всего через пару секунд после того, как обхватил его рукой.

Он рассказал Оуэну, что кончил без разрешения, и послушно провел целый час в углу, лицезрея скучную стену, но подробности все же опустил. Иногда чувство вины из-за того, что он был не до конца откровенен, зудело в Стерлинге, словно недавний комариный укус, но боже, то невероятное ощущение… оно того стоило. Если Оуэн когда-нибудь наденет на него ошейник, он, наверное, совсем свихнется.

— Ясно, что ж, теперь ты здесь, — сказал Оуэн, в голосе его слышалось удовлетворение, которое льстило и успокаивало сильнее иных комплиментов. — И я хочу твоего полного внимания.

— Да, Оуэн. Конечно. — Стерлинг посмотрел на него, не поднимая головы, чтобы не нарушать позиции. Мужчина казался огромным, заслоняющим собой всю комнату и весь мир.

— Сегодня я собираюсь связать тебя так, что ты почти не сможешь двигаться. Я хочу, чтобы ты сохранял позицию, что бы я ни делал, а к концу это будет нелегко. — Оуэн запустил пальцы в волосы Стерлинга и взъерошил их. — Сначала ты будешь просто лежать так, с завязанными глазами — конечно, я буду с тобой — а потом, когда я решу, что ты готов… — Оуэн заставил Стерлинга повернуть голову и посмотреть на прикроватный столик. На нем стояли свечи, обычные белые свечи, которых Стерлинг не заметил, когда вошел в комнату, потому что все его внимание было сосредоточено на Оуэне. — Стерлинг?

Оуэн редко вслух спрашивал у Стерлинга мнение о том, что задумал, но всегда заранее давал ему возможность выразить свои сомнения или страхи.

— Да, — ответил он, вложив все в одно слово, потому что это было единственно важным. Ему плевать, что бы ни придумал Оуэн; он согласен на все.

Оуэн, должно быть, понял это по его голосу или прочитал по счастливому выражению, которое, Стерлинг знал наверняка, застыло на его лице. Оуэн на мгновение заглянул ему в глаза, а потом кивнул и достал шарф.

Они уже пользовались им раньше — Оуэн повязал черную шелковую полоску Стерлингу на глаза, полностью лишая зрения. Но тот не возражал. Наверное, Оуэну больше понравилось бы наоборот, но почему-то для Стерлинга лишение способности видеть не было проблемой, по крайней мере до сих пор. Было в этом что-то успокаивающее; что-то, что давало Стерлингу шанс отключиться на каком-то уровне, чувствовать, не думая о том, что будет дальше.

Он позволил Оуэну завязать шарф так, чтобы узел не впивался в голову, когда Стерлинг лег; позволил расцепить запястья и покорно передвинулся на середину постели, где было расстелено большое мягкое полотенце; позволил привязать руки и ноги к раме кровати, так что почти не мог пошевелиться.

И когда Оуэн тихо и довольно вздохнул, устроив его именно так, как ему хотелось, Стерлинг пожалел, что не может видеть выражение его лица.

— Можешь кричать сколько угодно, — сказал Оуэн, обводя кончиками пальцев линии на ладони Стерлинга и заставляя пальцы подрагивать. — И тебе известно, что нужно сделать, чтобы все прекратить.

Не то чтобы Стерлинг когда-либо пользовался своими стоп-словами — он был, пожалуй, слишком упрям для этого, он просто не мог сдаться, выдавить из себя любое из двух слов, как бы напуган ни был, и какую бы боль при этом ни испытывал.

Теперь Оуэн не торопясь дразнил его. Мягкие пальцы, едва касаясь, скользнули по горлу Стерлинга и исчезли. Когда он уже начал задумываться, что же будет дальше, Оуэн дотронулся до него снова — на этот раз до ключиц: одной, потом другой, прижимая кожу к косточкам, словно оставляя на теле метки. Стерлинг потянулся за его пальцами, желая большего, но Оуэн привязал его крепко.

Снова ничего. Стерлинг ждал, заставляя себя дышать ровно и глубоко.

Еще одно прикосновение — к подъему правой стопы — заставило его зашипеть и дернуться.

— Полегче, — прошептал Оуэн. — Принимай их, не борись. Все, что я готов тебе дать, просто принимай, чувствуй.

Следующее касание прошило болью — Оуэн ущипнул его сосок, он горел, а давление пальцев не ослабевало, так что вскоре Стерлинг, тяжело дыша, выгнулся над постелью. Жжение сменилось жаром, болезненная пульсация ноющей плоти отдавалась в члене — уже твердом, хотя Стерлинг знал, что ему еще нескоро позволят кончить — если вообще позволят.

— Я подарю тебе пару зажимов для них, — сказал Оуэн, наконец убрав руку, и дразня лизнул второй сосок. — Позвоню и прикажу надеть их, а потом буду дрочить, представляя, как ты ходишь в них, и они делают тебе больно, возбуждают. А потом я перезвоню и скажу тебе снять их, но не разрешу кончить. И позже буду мастурбировать, просто думая о том, как ты возбужден, как горят и ноют твои соски.

Мысль о том, как Оуэн дрочит, сводила с ума — какой он, когда сидит, обхватив ладонью член, и мышцы руки напрягаются, пока он скользит ею вверх-вниз, какое выражение на его лице, когда он кончает.

«Не бороться», — напомнил он себе, когда Оуэн с силой сжал его яички. Несколько глубоких вдохов помогли ему расслабиться, и даже когда скользкие пальцы погладили за мошонкой и обвели дырочку, он был готов принять это прикосновение, не напрягаясь. Он застонал, когда Оуэн без предупреждения протолкнул в него палец — боже, как хорошо! И как он мог так долго этого бояться?

Оуэн нигде не задерживался. Он переходил от одной части тела Стерлинга к другой, то щипая, что царапая короткими ногтями.

— По-моему, пора задать жару, — сказал Оуэн. И Стерлинг улыбнулся игре слов, но больше никак не отреагировал. Он погружался все глубже, расслабляясь все сильнее, беспорядочные нотки смешавшихся боли и удовольствия срывали с губ стоны.

Он услышал, как чиркнула спичка, и понял, что Оуэн зажег свечу — одну из тех, что стояли на столике в подстаканниках, и наверное, вокруг фитиля теперь собирается воск.

— Он не слишком горячий, — пояснил Оуэн. — Для начала я, пожалуй, не буду подносить свечу близко, просто посмотрю, как воск капает на твою кожу, послушаю, как ты кричишь.