Андрей Николаев - Золотые врата

• Название: Золотые врата
• Автор: Андрей Николаев
• Издательство: Лениздат
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2004
• ISBN: 5-289-01771-2

Июнь 1941 года, концлагерь на Новой Земле. Заключенные этого острова «Архипелага ГУЛАГ» люди особенные: шаманы, знахари и ученые-парапсихологи из спецотдела НКВД – противостоят магам из Черного ордена СС. Идеалисты-ученые на острове пытаются открыть «врата» в Атлантиду и вернуть человечество в Золотой век. Но за порогом врат оказалась преисподняя...

---

– Так-то, друг, – Кривокрасов убрал корочки, – хочешь спокойно на кичман попасть – говори, как дело было. Хочешь кирпич нюхать – вольному воля.

Парень засопел. Кривокрасов прямо-таки почувствовал, как в его проспиртованном мозгу ворочаются тяжелые, как булыжники мысли.

– Ну, чего решил? Сразу скажу: будешь мне семерки плести – к барину кореш твой поедет, а на тебя повешу все, что есть. И товарища нашего убитого, и наган, и организацию нападения на работников НКГБ СССР. Вышак тебе светит, милый.

– Дай дернуть раз, – попросил парень.

Сержант откусил обмусоленный кусок папиросы, поднес окурок к его губам. Всосав оставшийся табак с одной затяжки, парень снова выругался.

– …твою мать! Кругом вилы! Значит так: стукнули нам, что гастролеры с Питера к бандерше пойдут. Мол, барыгу маранули, в теплые края собрались, а здесь шухер пересидят. И рыжья у них, мол, мешок. А товарища твоего Шнурок на перо посадил, я тут побоку. Вон Шнурок лежит, макинтош деревянный примеряет.

– Кто про гастролеров стукнул? – быстро спросил Кривокрасов.

– Бобер питерский. Его одна лярва на малину в Рощу привела. Ну, фарш сняли с него, а он и говорит: дело двинем – я в доле. Гастролеров кончим, барыш поделим и разбежимся. И жульман один подтвердил: в Питере шухер, барыгу известного приморили. Ссучился, стало быть, гаденыш.

– Какой он из себя?

– Кто?

– Бобер.

– Такой гладкий, важный. Чисто аблакат под деловыми.

Со стороны Новослободской послышалась сирена кареты скорой помощи. Кривокрасов поднялся на ноги.

– Ладно, потом подробно опишешь. Если не соврал – слово сдержу. «Скок» вам сошьем и лети в дом родной, там тебе уже клифт правят.

– Слышь, – парень перекатился на бок, – откуда феню знаешь?

– Пообщался с вашим братом, было дело, – усмехнулся сержант.

В домах уже зажигался свет – разбуженные выстрелами жильцы, наблюдавшие из темных окон, собирались на работу. Из подъехавшего автомобиля выскочил врач с двумя санитарами, тащившими носилки. Осмотрев Скокова, он тихо переговорил с Белозерской, дал знак санитарам. Раненого погрузили в карету. Кривокрасов залез внутрь, положил ему руку на плечо.

– Ты, это, держись, Семен.

– Миша, – прошептал Скоков, – это не она блатных наняла, – он показал глазами на девушку, – я уверен на все сто. Не тот человек.

– Разберемся, Семен. Ты, давай, не залеживайся.

Валиулина подсадили в карету, врач посмотрел на лежащих бандитов.

– А с этими что?

– С этими мы сами разберемся, – успокоил его Кривокрасов, – вы еще карету пришлите – у нас тут два трупа.

Скорая укатила и почти сразу вслед за ней появилась машина майора Кучеревского и тюремный фургон. Приехавшие с майором оперативники рассыпались возле места схватки. Из подворотни принесли тело Четвертакова. Кучеревский поманил к себе сержанта.

– Ну, давай, докладывай.

– Как я уже говорил, на подходе к дому попали в засаду. Четвертаков был сразу убит, Скоков тяжело ранен, Валиулину пуля попала в плечо. Их уже отвезли в госпиталь. Нападающих было трое. Один убит, двое задержаны. Арестованная Белозерская в машине, – Кривокрасов кивнул в сторону «ЭМ»-ки.

– Так, – протянул майор, доставая коробку «Казбека», – ну, и что думаешь?

– Я допросил одного из уголовников. Вон того, с забинтованной головой. Их навел кто-то неизвестный. Засаду ставили на гастролеров из Питера, несколько дней назад ограбивших скупщика краденного.

– Веришь ему? – прищурился майор.

– Похоже на правду. Впрочем, поговорить еще раз не помешает.

Они помолчали, глядя, как связанных уголовников грузят в фургон. Кучеревский вздохнул, затоптал окурок.

– За такую работу по голове не погладят, Михаил.

– Я виноват, мне и ответ держать, – хмуро сказал Кривокрасов.

– Ладно. Хорошо, хоть Белозерскую не упустили. Доставишь ее в отдел, сдашь следователю. Пусть снимет предварительный допрос, а ты пиши рапорт. В подробностях: как разрабатывали Белозерскую…

– Разработкой занимался не я, – угрюмо напомнил Кривокрасов.

– Значит, как проходил арест пиши, – раздраженно сказал майор. – К обеду рапорт должен быть у меня.

– Слушаюсь, – вытянулся сержант.

Откозыряв, он подошел к телу Четвертакова, снял фуражку, постоял молча несколько мгновений. Подъехавшие оперативники старались на него не смотреть. Резко развернувшись, сержант зашагал к машине.

– Пересаживайтесь вперед, – он отворил заднюю дверцу.

Девушка послушно вышла из автомобиля, устроилась впереди. Чемоданчик мешал – она то прижимала его к груди, то пыталась пристроить в ногах.

– Дайте сюда, – Кривокрасов забрал чемодан, бросил его на заднее сиденье, – не пропадет, не беспокойтесь.

Сев за руль, он включил зажигание, развернулся, в последний раз взглянул на тело Четвертакова и дал газ. По Селезневке он выехал к театру Красной армии, повернул направо, к Садовому Кольцу. Белозерская сидела рядом, внешне безучастная, словно она ехала не в тюрьму, а в таксомоторе возвращалась домой после театра.

Москва просыпалась. Шаркали метлами дворники в фартуках, звенели первые трамваи. Тучи постепенно таяли в утреннем небе, поливочные машины добавляли воды в лужи, оставшиеся после ночного дождя.

Девушка открыла окно. Свежий ветер ворвался в салон, разогнал запах крови, заставил не выспавшегося Кривокрасова поежиться от прохлады. Внезапно он почувствовал расположение к этой девчонке, впутавшейся в неприятности, скорее всего, по молодой глупости. Он посмотрел на ее гордый профиль, жалея, что скоро эта аристократическая красота исчезнет, померкнет в лагерных буднях. Лицо состарится, поседеют раньше времени волосы, упругая кожа покроется морщинами, словно забытое на ветке яблоко.

– Можно дать вам один совет? – неожиданно для себя самого спросил Кривокрасов.

– Если хотите, – она повернулась к нему лицом, убрала с глаз прядь волос.

– Не будьте такой независимой, Лада Алексеевна. Это раздражает. А уж следователя по вашему делу, от которого, поверьте, зависит очень многое, будет раздражать совершенно определенно.

– Какая разница, – устало сказала Белозерская, и Кривокрасов понял, что последние дни она ждала ареста и теперь чувствует нечто вроде облегчения.

– Разница такая, что десять лет без права переписки – это почти, что смертный приговор.

– Я наслышана о методах вашей работы и полагаю, что мое поведение на следствии мало что изменит.

Притормозив на красный свет светофора, Кривокрасов опустил стекло, закурил. Папироса горчила и, сделав пару затяжек, он выбросил ее в окно. Перед глазами стояло лицо Четвертакова с ниткой крови, тянущейся с безвольных губ. Сержант покосился на задержанную. Словно почувствовав его состояние, девушка съежилась на сиденье, будто стараясь сделаться незаметней.

– Скажите, кто были эти люди?

– Уголовники, – сержант переключил скорость, – готовили ограбление таких же, как они бандитов. Я, откровенно говоря, полагал, что это вы их наняли. Собственно, этот вопрос еще открыт.

– А какой смысл? Ну, отсрочила бы я свой арест, но я не бандит и не шпион, прятаться не умею. Да и не стала бы я прятаться. Вы не поверите, но я знала, что вы придете за мной. Не конкретно вы, товарищ сержант Государственной Безопасности, но то, что меня арестуют, я знала наверняка.

– Откуда? – насторожился Кривокрасов.

– Не знаю, – вздохнула девушка, – у меня бывают такие моменты, когда я вижу будущее. Это странно звучит, но это так. Я собрала вещи, – она кивнула в сторону лежащего позади чемоданчика, – мы посидели вечером с бабушкой, попрощались, поговорили напоследок. Мне кажется, я даже вижу место, куда меня отправят.

– Ну, и куда же?

– Там холодно, там суровая земля и холодное море, три четверти года там зима и метель заносит редкие дома. А спрятавшиеся в домах люди ждут тепла. Они обречены жить в том суровом краю, но у них есть преимущество – они свободны душой. Некоторые из них могут менять окружающий мир, чтобы не сойти с ума от безлюдья и безысходности, и они меняют его, помогая другим коротать бесконечную ночь.

Кривокрасов хмыкнул.

– Ну, насчет холода и суровой земли – это и я вам скажу, не обладая никакими предвидениями.

Остановив автомобиль, он посигналил перед массивными воротами. Вышедший в калитку дежурный в форме бойца внутренних войск, узнал Кривокрасова и дал знак. Створки ворот поползли в стороны.

– Не забудьте то, о чем я вам говорил, Лада Алексеевна.

– Спасибо, Михаил Терентьевич.

Сдавая арестованную дежурному офицеру, Кривокрасов не мог никак сообразить, что его встревожило. Лишь придя домой, в общежитие холостых сотрудников НКГБ, он понял: она назвала его по имени-отчеству.

Глава 8

Машина Кривокрасова ушла в сторону Суворовской площади и в доме, напротив проходного двора, ведущего к дому Лады Белозерской, опустилась занавеска.