Уилл Селф - Обезьяны

• Название: Обезьяны
• Автор: Уилл Селф
• Издательство: Иностранка
• Жанр: Социально-психологическая фантастика
• Год: 2005
• ISBN: 5-94145-307-8

Уилл Селф (р. 1961) — журналист, бывший «ресторанный критик», обозреватель известных лондонских газет «Ивнинг стандард» и «Обсервер», автор романов «Кок'н'Булл» (Cock and Bull, 1992), «Обезьяны» (Great Apes, 1997), «Как живой мертвец» (How the Dead Live, 2000), «Дориан» (Dorian, 2002). Критики сравнивают его с Кафкой, Свифтом и Мартином Эмисом. Ирония и мрачный гротеск, натуралистичность и фантасмагоричность, вплетенные в ткань традиционного английского повествования, — такова визитная карточка Селфа-прозаика. В литературных кругах он имеет репутацию мастера эпатажа и язвительного насмешника, чья фантазия неудержима. Роман «Обезьяны» эту репутацию полностью подтверждает.

---

— «Хууу» именно так. Видите ли, я помню, у вас вроде бы имелась программа, в рамках которой шимпанзе могли «уч-уч» удетенышевлять животных, так показать, спонсировать уход за ними «хууу»?

— Совершенно верно, вы показываете о программе «На страже жизни 2000». Человеческая особь, которая вас интересует, была среди удетенышевленных «хуууу»?

— Мы полагаем, да, — отзначил Буснер. — Мой союзник мистер Дайкс от морды своих детенышей спонсировал одну особь — молодого самца, лет семь, возможно, из этой вот группы. — Именитый психиатр показал пальцем на играющих детенышей.

— На данный момент в зоопарке нет детенышей человека нужного вам возраста, однако давайте прочетверенькаем ко мне в кабинет «хууу», у меня там хранится полный реестр всех зверей, участвовавших в программе «На страже жизни 2000», и другие учетные книги, думаю, мы сумеем найти там вашего приемного человека.

Хотя окна кабинета Каршимпа смотрели на задний двор здания администрации, а оно располагалось на относительном удалении от вольеров, в помещении все равно чувствовался резкий запах зверя. Мебели в кабинете почти не было — шкафы для книг и скоросшивателей да небольшой письменный стол. На стенах висели плакаты с деревьями эволюции, а также листовки с рекламой лекарств для животных.

Команда Найта набилась в эту небольшую комнату вместе с Буснером, Саймоном и Каршимпом. Директор куда-то ускакал, указав, что должен встретить еще одну телегруппу.

Минут пять все наслаждались взаимной чисткой, которая, как всегда у шимпанзе, призвана была установить временную иерархию. Закончив, Каршимп отполз от щетинистой компании и снял с нижней полки шкафа папку-скоросшиватель. Раскрыв ее на полу, он извлек с верхней полки куда более тонкую прозрачную папку, кинув ее к первой.

— Это, — показал он, — и есть реестр программы «На страже жизни». Вы не помните, мистер Дайкс какой номер был у вашего человека «хуууу»?

У Саймона отвисла челюсть.

— Номер «хууу»? Нет, знаете ли, я удетенышил этого человека для моего самца, малютки Магнуса, а он дал ему имя… обозначил его Саймоном.

— Саймоном «хуууу»? Вообще-то мы не даем нашим людям имен, — по крайней мере, в записях они фигурируют под номерами, — мы считаем, это слишком, они же, в конце концов, не шимпанзе, чтобы иметь имена, хотя, конечно, смотрители обозначают их теми или иными именами, так им удобнее работать. И некоторые листовки и книги, выпущенные в рамках программы «На страже жизни», конечно, «уч-уч» обобезьянивают людей. — Для примера Каршимп продемонстрировал листовку, которая призывала читателей подумать, как бы они стали «чиститься с человеком».

— Впрочем, скорее всего, мы сможем найти в реестре имя вашего человека, а по нему найдем и номер. Минуточку… — Каршимп погрузился в изучение реестра. — Дайкс, Дайкс — ага, вот мы и нашли, что искали. Вот он, ваш удетенышевленный человек, номер девять тысяч двести тридцать четыре, спонсорский взнос на пятьсот фунтов — призначусь, весьма щедрое пожертвование. Так, а теперь мне нужно заглянуть в книгу учета животных под этим номером, и мы выясним, что с ним стало. Например, его могли перевести в другой зоопарк или куда-то еще…

— Его ведь не могли «хуууу», — перебил Каршимпа Саймон, — передать как подопытного для какого-нибудь жуткого исследовательского проекта, правда «хууу»?

— В этом вы можете быть абсолютно уверены, мистер Дайкс, — показал начальник отдела приматов, подполз к Саймону и погладил его, успокаивая, — мы вообще не сторонники такого отношения к животным, а ваш-то вдобавок прочетверенькивал по спонсорской программе, так что отправить его в лабораторию было бы просто бесшимпанзечно. Только вообразите себе, что бы нам устроили защитники прав животных, попади в их лапы такая информация!

Каршимп закончил успокоительный массаж щипком и вернулся к книге учета.

— Так, вот он, номер девять тысяч двести тридцать четыре. Очень просто с этими номерами… да, он больше не у нас, боюсь, его перевели…

— Куда «хуууу», куда же «хууууу»? — заломил Саймон пальцы, каждый его жест выдавал жесточайшее беспокойство.

— Если вы позволите мне так показать, мистер Дайкс, номер девять тысяч двести тридцать четыре отправился домой.

— Домой «хуууу»?

— Именно так, он попал в то небольшое число людей, что покинули цивилизованный мир и вернулись обратно в Африку. Номер девять тысяч двести тридцать четыре был включен в весьма, я бы показал, сомнительную программу, в рамках которой зверей, содержавшихся в неволе, выпускают обратно в дикую природу. Если вы хотите снова его увидеть, вам надлежит отправиться вслед за ним.

Для Саймона знаки сотрудника зоопарка выглядели молнией среди ясного неба. Пришлось продолжать Буснеру:

— Мистер Каршимп, когда вы показываете, что номер девять тысяч двести тридцать четыре отправился домой, вы имеете в виду, что он и родился в Африке «хуууу»? Что это был дикий человек «хууу»?

— Это крайне маловероятно, доктор Буснер. На Западе в неволе живет столько людей, что отлов новых особей в дикой природе совершенно не нужен, потребность в них возникает крайне редко. Если посчитать все зоопарки, то у нас просто огромное количество людей, их так много, что нам, как и другим, приходится кастрировать самцов, едва только они достигают половой зрелости.

Саймон очень внимательно следил за обменом знаками, и последний жест бросил его в холодный пот. Его землистого цвета морда побледнела, он схватил себя за яйца и замер, во всей позе читались неиззначенные муки.

Буснер не отставал:

— И почему же, мистер Каршимп…

— Пожалуйста, ваше анальное премноговеликолепие, вы окажете мне большую честь, если будете обозначать меня просто Мик.

— «Трррннн» хорошо, Мик, так почему же вы показываете, что эта программа «весьма сомнительная» «хуууу»?

— Ну, как вам известно, — Каршимп принял непринужденную позу, было ясно, что он намерен изложить предмет подробно, — вся мировая антропология началась с программы, разработанной Луисом Лики. Он решил, что нужно наблюдать за людьми и другими шимпанзеобразными обезьянами непосредственно в дикой природе, и послал «гррннн» Джейн Гудолл на реку Гомбе, в Танзанию, изучать людей, Диану Фосси в Руанду возиться с горными гориллами, а Бируте Гальдикас[168] на Суматру, наблюдать за орангутанами. Относительно деятельности всех трех самок велись ожесточенные споры, однако они, вне всякого сомнения, внесли поистине огромный вклад в науку. Их работа останется в веках.

Переползая к нашему предмету, надо признать, что программами возвращения животных в дикую природу занимались многие, в том числе и сама гуру антропологии Джейн Гудолл, но программа, в которую попал наш номер девять тысяч двести тридцать четыре, отличается от других. У Гудолл когда-то работала одна полевая исследовательница из Германии, по обозначению Людмила Раушутц. Очень богатая самка, ее представления о месте людей и шимпанзе в природе и об их взаимоотношениях в высшей степени, как бы это показать, эксцентричны. Отколовшись от Гудолл, Раушутц сумела подкупить танзанийское правительство, и ей выделили для исследований отдельную территорию в бассейне Гомбе. Там она занимается двумя вещами — знакомит туристов с дикими людьми и пытается выпускать на волю содержавшихся в зоопарках и лабораториях людей…

— Мик, — Саймон взял себя в лапы и прервал смотрителя, — «хуууу» можете вы нам растолковать, почему Лики выбирал для своей программы Исключительно самок «хуууу»?

— Хороший вопрос, Саймон. Лики полагал, что самцы людей воспримут самок шимпанзе спокойнее, чем самцов. У людей, как вам известно, седалищные мозоли почти не набухают, так что шимпанзе-самец может привлечь к себе излишнее «хуууу» сексуальное внимание со стороны человека.

— Вот как, любопытно.

— Мы, как правило, не отсылаем людей к Раушутц, но иногда, как в случае вашего юного самца, такой путь представляется разумным. В конце концов, единственная альтернатива — кастрация.

И с этим жестом Каршимп погрузился в беззначие.

Вечером того же дня Саймон лежал, свернувшись клубком, в своем гнезде, в гостевой гнездальне Буснеров, и смотрел передачу «Вожак-повар для старших подростков». Саймон узнал ведущего, самца по обозначению Ллойд Гроссшимп, и гостя, известного повара по обозначению Антон Мозишимп. На мордах трех юных шимпанзе, старших подростков, сражавшихся за верхнюю позицию в иерархии на телевизионной кухне, читалась смесь тревоги с томлением — прямо на их глазах взрослые принялись оценивать их стряпню.

— «Уч-уч» Антон, — показал Гроссшимп, махая лапами в характерном ритме уроженцев Бостона, — меня не удивляет, что вы невысокого мнения о суфле этой юной самки, не думаю, что вы «хуууу» вообще обращаете внимание на юных самок, не показывая уже об изготовленных ими суфле.