Уилл Селф - Обезьяны

• Название: Обезьяны
• Автор: Уилл Селф
• Издательство: Иностранка
• Жанр: Социально-психологическая фантастика
• Год: 2005
• ISBN: 5-94145-307-8

Уилл Селф (р. 1961) — журналист, бывший «ресторанный критик», обозреватель известных лондонских газет «Ивнинг стандард» и «Обсервер», автор романов «Кок'н'Булл» (Cock and Bull, 1992), «Обезьяны» (Great Apes, 1997), «Как живой мертвец» (How the Dead Live, 2000), «Дориан» (Dorian, 2002). Критики сравнивают его с Кафкой, Свифтом и Мартином Эмисом. Ирония и мрачный гротеск, натуралистичность и фантасмагоричность, вплетенные в ткань традиционного английского повествования, — такова визитная карточка Селфа-прозаика. В литературных кругах он имеет репутацию мастера эпатажа и язвительного насмешника, чья фантазия неудержима. Роман «Обезьяны» эту репутацию полностью подтверждает.

---

Мик Каршимп встретил группу у главных ворот вместе с директором зоопарка, веселым самцом, который настоял, чтобы его обозначали просто Джо. Он низко поклонился Заку и Саймону, показав:

— Такие необычные гости с такими восхитительными задницами — большая честь для нас, пожалуйста, будьте добры, поцелуйте «грррннн» мою.

Гости именно так и поступили, и все обезьяны зачетверенькали к человеческому вольеру. Задницей процессии служил Найт, не выпускавший из высоко поднятых передних лап включенную камеру.

Рабочий день клонился к вечеру, в зоопарке практически никого не было. Кое-где, небрежно чистясь, поедали арахис туристы. Животные тоже вели себя вяло. В вольере для цапель величественные птицы неподвижно стояли на одной лапе, точь-в-точь как искусственные. В вольере горилл единственные признаки жизни подавала куча сена — там прятался крупный серошерстый самец.

Люди, как и в прошлый раз, не слишком отличались от зомби и выглядели откровенно скучно.

— «Хууу» полагаю, вы уже видели нашу группу людей, мистер Дайкс? — спросил Мик Каршимп, когда компания подчетверенькала к стеклу, огораживающему вольер.

— Да, вы правы, — подтвердил Саймон, — один из них мне особенно запомнился.

Саймон показал пальцем на самца, которого в прошлый раз обозначил Дрочуном. Он и сейчас привлек его внимание тем, что изо всех сил оправдывал это обозначение, дергая слабой рукой свою длиннющую венскую сосиску, закатив свои пустые, белесые глаза. Через все пузо, от пасти до паха, тянулась длинная серебряная нить слюны: струйки ритмично истекали изо рта в такт рывкам ходящей туда-сюда передней лапы, занятой онанизмом, от которого Дрочун явно не получал ни малейшего удовольствия.

— Это наш вожак, — показал Каршимп, — он живет у нас дольше всех остальных людей.

— Он и родился здесь «хууууу»? — спросил Буснер.

— Нет, он родился в зоопарке «Твайкросс»,[167] у них там крупная группа людей. Но кое-кого из наших поймали прямо в Африке, вон того, например.

Каршимп показал на другую, не менее несчастную особь, которую Саймон в прошлый раз обозначил Пассажиром. Пассажир стоял в той же позе, неподвижно, вытянувшись, одной передней лапой держась за турник, другую, в которой был зажат кусок хлеба, свесив вдоль тела.

— Этот человек вообще-то родом из Танзании, но к нам попал из лаборатории одной фармацевтической компании, когда стал больше не нужен…

— А что они там делают с людьми «хуууу»? — перебил Саймон Каршимпа.

— «Хуууу» чего они там только с ними не делают, мистер Дайкс — однако все виды этой деятельности, боюсь, не слишком аппетитны. Эту особь, видимо, держали в большом вольере под открытым небом — а ведь вы знаете, люди не выносят жизни в таких условиях, — и в него, как и в других самцов, стреляли из ружей, заряженных шприцами с кокаином.

— С кокаином «хуууу»? Ради Вожака, с какой же целью «хуууу»?

— Хороший вопрос, я думаю, это делали в рамках некоего исследования наркотической зависимости. Людям очень не повезло — они наши самые близкие биологические родичи, поэтому на несчастных животных каких только исследований не проводят. Даже здесь, в зоопарке, мы ставим эксперименты — разумеется, как можно более по-шимпанзечески.

— Какого рода эксперименты «хуууу»?

На морде Саймона отразилось сильнейшее беспокойство. Он не то чтобы ожидал вот так сразу увидеть в вольере Саймона-младшего, но тем не менее образ утраченного детеныша не переставал преследовать его. Саймон внимательно вгляделся в темную комнату, где сидели люди. Будет просто жутко, невыносимо увидеть здесь знакомую морду, округлую челюсть, зубы с чуть неправильным прикусом, здесь, среди этих голых уродов. Детеныш вспоминался Саймону исключительно одетым, чаще всего в школьной форме. А если одеть этих людей, они будут выглядеть… как какое-то жуткое извращение, издевательство, вроде тех травести иных роликов про чаепитие, рекламы чая «Твайнингс» в пакетиках.

В воображении Саймона возникла и более жуткая картина. На ней голого, совсем раздетого детеныша побрили, прикрепили к его телу электроды, воткнули в его бесшерстые лапы шприцы. Перед глазами художника встал Саймон-младший, зараженный ВИШ, отравленный сибирской язвой; вот ему раздвигают веки и брызгают прямо на незащищенные глаза из пульверизатора каким-то дезодорантом для шерсти…

— «Хууууу» ну, разные, но мы ни в коем случае не делаем ничего такого, что могло бы нанести ущерб их здоровью. Нам интересно получить геномную карту подвидов человека. Одна из самых серьезных проблем — все люди разных видов, разведенные в неволе, спаривались друг с другом, так что мы имеем дело исключительно с гибридами. Понимаете, до последнего времени никто не знал, что существует несколько разных видов людей…

— «Хууууу» а какие, хотел бы я знать, между видами отличия? — вставил жест Зак Буснер.

— Шимпанзе-неспециалисту трудно отличить их друг от друга без подготовки, в частности потому, что они производят на нас такое жуткое впечатление — однако, показывая коротко, у них разные «уч-уч» цвета кожи, разные типы морд. Но тренированный глаз отличит их без труда. Впрочем, с нашей группой ничего не получится, это все гибриды, за исключением только одного. — Каршимп снова указал на Пассажира.

Шимпанзе немного посидели в тишине и беззначии, наблюдая за отсутствием активности в вольере. Большинство животных собрались на спальной полке, однако, в отличие от шимпанзе, не выражали никакого желания прикасаться друг к другу, просто сидели рядком, их параличные, негнущиеся задние лапы торчали вперед, как у скелетов, на лысых мордах никакого выражения, никакого намека на мысль. Двигались одни только детеныши, играли на площадке под полкой. Детеныши куда больше походили на шимпанзе. Они катались по соломе, подпрыгивали, свешивались с колец и турников, щекотали друг друга и бегали в догонялки.

Естественно, именно они и привлекали к себе внимание тех немногих посетителей, что в этот час находились в зоопарке. Зрители были просто а восхищении от человеческих детенышей и непрестанно жестикулировали про их необыкновенное сходство с детенышами шимпанзе. Саймон схватил Буснера за бедро и настучал:

— Если я еще раз увижу, как какой-нибудь шимпанзе обозначает их «милыми», то, боюсь, не выдержку и начну орать как резаный.

— Успокойтесь «грррннн», — отзначил Буснер, — правила хорошего жеста требуют, чтобы сначала мы позволили Каршимпу как хозяину показать нам свои владения, а уж потом приступить к делу. Придется потерпеть.

Тут внимание окружающих стали привлекать и два взрослых человека, почти полностью скрытые за ворохом соломы у дальней стены вольера. Видны были только голые ягодицы одного из них, ритмично поднимавшиеся и опускавшиеся, и задние лапы другого, совершенно порнографически обвитые вокруг торса первого. Собравшиеся, как один, показывали на это пальцами, но никто не мог догадаться, что происходит.

— Очень редкий случай, — пояснил Мик Каршимп, заметив, что Саймон пристально смотрит на двух людей, — они почти никогда не спариваются днем.

— «Хуууу» спариваются?

— Именно так, вы ведь, конечно, знаете, что люди обычно спариваются, только когда их никто не видит. Думаю, именно поэтому парочка решила спрятаться за копной. Самец ложится на самку сверху, а самка обхватывает его задними лапами за пояс. Зрелище, что и показывать, не из приятных…!

— Они занимаются этим уже сто лет! — щелкнул пальцами Буснер.

— Верно, верно, как вам, вероятно, известно, людям требуется порой вплоть до получаса, чтобы довести спаривание до конца, — и есть сведения, что в дикой природе половой акт иногда длится гораздо дольше. Никто пока не смог объяснить, почему это так.

Саймон подумал, что уж он-то мог бы объяснить. Ягодицы самца поднимались и опускались, поднимались и опускались; дрыгающиеся животные вызвали из глубин памяти образ Сары, прекрасной человеческой самки. Саймон вспомнил, как ложится на нее, как ее ноги обнимают его за пояс, а он толкает, толкает, толкает…

— Пожалуйста «хуууу», я совсем не хочу показаться назойливым, мистер Каршимп…

— Пожалуйста, обозначайте меня Мик, — отзначил начальник отдела приматов.

— Мик, я не знаю, но, возможно, доктор Хамбл излагал нам основную причину нашего визита «хуууу»?

— Он показывал мне, что вас интересует какая-то особь.

Саймон достал очередную бактрианину, прикурил и глубоко затянулся, прежде чем отзначить:

— «Хууу» именно так. Видите ли, я помню, у вас вроде бы имелась программа, в рамках которой шимпанзе могли «уч-уч» удетенышевлять животных, так показать, спонсировать уход за ними «хууу»?

— Совершенно верно, вы показываете о программе «На страже жизни 2000». Человеческая особь, которая вас интересует, была среди удетенышевленных «хуууу»?