Уилл Селф - Обезьяны

• Название: Обезьяны
• Автор: Уилл Селф
• Издательство: Иностранка
• Жанр: Социально-психологическая фантастика
• Год: 2005
• ISBN: 5-94145-307-8

Уилл Селф (р. 1961) — журналист, бывший «ресторанный критик», обозреватель известных лондонских газет «Ивнинг стандард» и «Обсервер», автор романов «Кок'н'Булл» (Cock and Bull, 1992), «Обезьяны» (Great Apes, 1997), «Как живой мертвец» (How the Dead Live, 2000), «Дориан» (Dorian, 2002). Критики сравнивают его с Кафкой, Свифтом и Мартином Эмисом. Ирония и мрачный гротеск, натуралистичность и фантасмагоричность, вплетенные в ткань традиционного английского повествования, — такова визитная карточка Селфа-прозаика. В литературных кругах он имеет репутацию мастера эпатажа и язвительного насмешника, чья фантазия неудержима. Роман «Обезьяны» эту репутацию полностью подтверждает.

---

Я чувствую себя хорошо. Даже отлично, не чувствую никакой боли — что, скажу вам, большое улучшение по сравнению с прошлым. Прошлое — это до того, как я оказался в вашем психдоме. Ну, вы знаете, я, значит, проснулся и вместо моей самки, Сары, обнаружил эту сраную макаку, эту обезьяну, не знаю, как правильно называть. И еще была миниатюрная лошадь. Я видел миниатюрную лошадь. Не думаю, что вы мне поверите, но это правда, поверьте. Пожалуйста, поверьте мне. Я попытался прогнать эту сраную макаку, орал, звал Сару. Но зверюга оказалась чертовски сильной. Она избила меня. Бог ты мой, вы даже представить себе не можете, как я перепугался. И все это было абсолютно реально, не как во сне, не как под кайфом, а по-настоящему. По-реальному реально. А потом я не знаю, — наверное, я потерял сознание. Не знаю, что происходило. Когда пришел в себя, макак в комнате стало еще больше. И все били меня! Да-да, били. Мне до сих пор больно. Они на меня напали! У них были жуткие зеленые глаза, и они так быстро двигались! А сильные какие! Я готов поклясться, что все это было на самом деле. А потом, к счастью, я снова потерял сознание.

Я не знаю, сколько времени провел здесь. Знаю только, что я в психиатрической лечебнице. Все выглядит так, как и должно выглядеть. Думаю, я в больнице «Чаринг-Кросс». Я что, правда в «Чаринг-Кроссе»? Но этот психоз, эта галлюцинация — если вы это так обозначаете — продолжается. Каждый раз, когда кто-то входит в палату, чтобы сделать мне укол, — этот кто-то оказывается сраной макакой, или обезьяной, или как там полагается звать этих мерзких чертей. Я не видел ни одного человека с тех пор, как лег спать с Сарой, в гнезде, четыре дня назад. Я знаю, я сошел с ума. Если вы психиатр, почему вы не можете мне помочь? Я знаю, я сошел с ума. Даже эти вопросы, что вы мне прислали (кстати, хочу поблагодарить вас за то, что запретили макакам заходить ко мне, это большое облегчение), — тоже часть психоза. Что вы хотите узнать про людей, про бабуинов? Я — ЧЕЛОВЕК. Поверьте, Я ЧЕЛОВЕК. Пожалуйста, помогите мне, пришлите ко мне мою экс-первую самку, или моих детенышей, или Сару, или еще кого-нибудь. Я больше не могу это выносить. Я бы покончил с собой, если бы мог. Помогите мне, пожалуйста.

Психиатр повторила процедуру с окном и уханьем. Уотли на месте не было, — по крайней мере, так отмахнул его секретарь. Ушел в столовую или в клуб, в Таррик», обедать с Джоном Осборном. Осборн — удивительный для Уотли союзник — умер позднее в том же году, пописав в подключенный к сети патрон от электрической лампочки. Уотли знал, нечто подобное обязательно с ним случится.

Д-ру Боуэн пришлось ждать минут двадцать, прежде чем консультант соблаговолил вползти в ее кабинет.

— «Хууууграааа», — неуверенно пробарабанил он по притолоке.

Вожак ты мой, как же она презирает этого самца! Они не прикасались друг к другу целые сутки, но Боуэн закончила обязательную чистку очень быстро, ухая от раздражения.

— Ну, — ткнул он пальцем ей в шею, попав точно в самое болезненное место, — что новенького с нашим гением «хуууу»? Секретарь показал мне, что он прислал очередное письмо.

— «Уч-уч» вот, прочтите-ка, — Боуэн сунула ему Саймонову записку. Уотли принялся в тишине изучать бумагу, изредка урча в попытке сосредоточиться. Боуэн меж тем баловалась с игрушками на столе. Такие безделушки есть почти у всех докторов, обычно их дарят по получении диплома родители или союзники. У Боуэн были наборы черепов со сборно-разборными мозгами, из которых можно составлять подлинных неврологических чудовищ, и еще миниатюрная игрушка для тренировки операций на мозге, с инструментами и прочим. Можно было устроить игрушке лоботомию, но если ошибешься, она сразу зазвенит.

— «Хууууу»! — оживленно заухал Уотли. — Мне это нравится — «по-реальному реально», масло масляное, отлично «хуууу»?

— Ну, он же художник, — заметила Джейн Боуэн.

— «Хууууу» да, «хууууу» да, конечно, — Уотли швырнул бумажку на стол и повернулся мордой к Боуэн, — совсем не похоже на бабуиновые галлюцинации, «хууууу» не правда ли?

— Нет.

— А истории болезни из «Грутона», вы прочли их «хууууу»?

— Разумеется.

— В классической бабуиновой мании обязательно присутствуют собаки, игры в спаривание и прочее…

— Я все это прочла, Уотли.

— Ну да, ну да, и ничего такого тут нет, правда «хууууу»?

— Нет.

— В общем, все очень туманно, не так ли? Да, он показывает — «Я думаю, что я в «Чаринг-Кросс», но вопросы-то были на официальном бланке. И эта история с людьми. «Зверье», что на него нападает, — это люди «хууууу»? Он что, видит в нас не шимпанзе, а людей «хууууу»?

— Он показывает, что он сам — человек…

— Он думает, что он человек «хууууу»?

— Ну, по крайней мере, я склонна так интерпретировать его знаки. — Боуэн еле сдерживалась. Она намеренно разрезала пополам кору миниатюрного правого полушария на лоботомической игрушке, и та истошно завыла, сигнализируя, что пластмассовый пациент скончался.

— Ну, я все равно не понимаю, что с этим делать. У вас есть какие-то идеи «хууууу»?

— Продолжать переписку, попробовать втереться к нему в доверие, потом попробовать убедить его пройти неврологические тесты. Но таким путем нам не уползти далеко, Уотли. Его хотят отсюда забрать. Причин продлевать принудительную госпитализацию у нас пока нет, а союзники у Дайкса — о-го-го. Его агент и врач из Оксфордшира уже ухают нам по два раза на дню, спрашивают, как дела.

— А его экс-первая самка «хууууу»?

— Ей на него плевать.

— А теперешняя «хууууу»?

— На данный момент вне игры. Отправилась в родную группу в Суррей…

— Ну да, конечно, типичная самка из Суррея. Я просто вижу, как она скачет на собаках в барбуровской[72] охотничьей куртке и стеганом намозольнике…

Уотли широко улыбнулся, зацокал зубами.

— Сделайте милость, Уотли, избавьте меня от ваших фантазий на тему спаривания.

В результате именно Джейн Боуэн пришлось продолжить программу общения с Саймоном Дайксом, и именно Джейн Боуэн пришлось отбивать атаки Бома и Левинсона, которые не уставали ухать, справляясь о состоянии союзника.

— Думаю, наметился некоторый прогресс, — показала Боуэн последнему во второй половине того же дня, когда махала лапами с Уотли.

— Какого именно сорта прогресс, хотел бы я знать «хууууу»? Есть шансы, что вы его выпишете на следующей неделе «хууууу»? Я отложил закрытый просмотр его выставки как раз до следующей недели, но вернисаж состоится в любом случае. Холсты уже в рамах, приглашения разосланы, вино закуплено… Было бы очень хорошо, если бы он появился там…

— Для кого хорошо «хууууу»?

— Для Саймона, для кого же еще? Это очень важная выставка, очень-очень важная. Именно она, возможно, поставит его в один ряд с лучшими современными художниками Англии. Вы знаете, что в прошлом году его картину «Мир медведей» купила Галерея Тейта «хууууу»?

— Да, знаю. Но его новые картины — вы не покажете мне о них подробнее «хууууу»?

— Это важно для лечения «хууууу»? Знаете, подобные неформальные распоказы не в моих правилах. — Левинсон со значением затеребил галстук; Джейн Боуэн распознала знаки «вот ведь пристала, как пальмовый лист к мокрой заднице, не отдерешь».

— Если вы думаете, что я этого не заметила, вы, черт возьми, ошибаетесь «врррааааа»! — Шерсть у Боуэн встала дыбом, и рассвирепевший психиатр некоторое время демонстрировала Левинсону свое настроение, швыряя в экран скрепки, шариковые ручки и прочее — все, что лежало на столе. — «Врррраааа!» Хотела бы напомнить вам, мистер Левинсон, что вы имеете дело с врачом, а не с какой-то вонючей галерейной самкой! Вы меня хорошо поняли «хууууу»?

— Разумеется, разумеется. Пожалуйста, будьте так добры, не беспокойтесь — я восхищаюсь розовым оттенком вашего тазобедренного глаза, да будет мне позволено так показать…

Джейн Боуэн чуть не расхохоталась. Робкий гомик на экране даже поклонился ей, задрав угловатую задницу выше собственной головы.

— Вы понимаете, я должен соблюдать осторожность, сами знаете — журналисты и все такое… Этот его нервный срыв, они из него могут такую конфетку приготовить… и «хууууу» что до картин, то они весьма «хууууу» наглядны. Не побоюсь этого знака — наглядны настолько, что оторопь берет.

— В каком смысле «хууууу»?

— Ну, это в основном изображения того, как рвут на части и иным образом разрушают обезьяньи тела… вот в каком смысле… — Он потеребил сидящие на носу очки в золотой оправе и продолжил: — Этакое «хууууу» растелешение, развоплощение. Картины, покажу я вам, просто-напросто шокируют. Он взял за основу апокалиптические полотна Мартина и создал серию холстов с разного рода воображаемыми и имевшими место в действительности сценами гибели обезьяньих тел, для них для всех характерна потрясающая изобразительная сила, потрясающая четкость линий, откровенность…