Ярослав Коваль - Могущество и честь

• Название: Могущество и честь
• Автор: Ярослав Коваль
• Издательство: Ленинград, Сидорович
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-905909-06-1

Тяжёлые времена настали для Империи. Гражданская война грозит расколоть страну на части, уничтожить её в пламени взаимной вражды и борьбы за власть. Император-демон, как и много лет назад, вынужден доказывать своё право на престол силой своего оружия, мощью своих армий, своей жестокостью и волей. Одним из его соратников становится Сергей, бывший пленник, бывший гладиатор, когда-то ненавидевший того, за кого теперь он должен быть готов в любой момент отдать жизнь. В этой игре чужих интересов ему предстоит выполнять самые сложные поручения, отвечать своей головой за результат, возглавлять крупный отряд, принимать участие в сражениях и надеяться, что будущее подарит ему жизнь.

---

И снова я поймал на себе вдумчивый взгляд Аштии.

— Дело ведь тут не только в слухах, — проговорила она. — Для обывателей намёк на бунт или, к примеру, восстание — это нечто вроде овеществлённого ужаса. Бунтами пугают детей, бунты упоминают в поговорках, когда есть желание представить нечто совершенно ужасное. Тут нет необходимости даже пытаться поддерживать какие-то слухи. Они и сами возникнут. Ладно, передай от меня приказ грузить эвакуируемых на корабли. Сперва больных, потом детей.

— Аше, ты подумай, ведь стоит новости о начале погрузки дойти до горожан, как они ринутся штурмовать корабли, и войскам придётся их убивать. Без шуток.

— Почему ты так уверен, что последует попытка штурма, Серт?

— Аше, ты знаешь, что такое ужас?

Женщина приподняла бровь и несколько мгновений молчала, словно бы пыталась вспоминать — а случалось ли ей чего-нибудь бояться?

— Да, я знаю, что такое ужас.

— А ты представляешь себе, что такое ужас в случае с человеком, в принципе не умеющим держать свои чувства под контролем? Ему никогда не нужно было этому учиться, и вся жизнь его протекала так, что контроль над собой был излишним. А теперь представь себе тысячу таких людей. В страхе, нет, в диком ужасе за свою жизнь. И вот перед ними корабль — реальная надежда на спасение. На него только надо пробиться, просочиться как-нибудь — и всё, проблема решена! Да твои полтысячи солдат смогут остановить офигевшую от ужаса толпу, только уничтожив её.

— Ты преувеличиваешь, Серт. Почему тогда, по-твоему, эти обезумевшие толпы не штурмуют корабли прямо сейчас?

— Потому что, Ниш, тому может быть несколько причин. Сперва речь шла о том, что корабли не готовы. Горожанам докладывали об их готовности? Уверен, что нет. И потом — есть ведь надежда, что городской голова поддастся влиянию большинства и решит эвакуировать именно горожан с семьями, а не приют, больницу и полсотни бойцов.

— Все горожане всё равно на три корабля не поместились бы!

— А логическое мышление толпе не нужно. Толпа — это табун существ, которые думают только о себе, но устремляются вперёд в едином порыве. Каждый из горожан уверен, что ему-то как раз места хватит, дайте только отмашку. Тут достаточно просто небольшой надежды. Когда станет ясно, что надежды нет, тогда и может случиться катастрофа, которую я описал. И ведь, заметь, городской магистрат не решился отдать приказ! Побьюсь об заклад — там заседает достаточно людей, которые прекрасно поняли, чем всё это может закончиться.

— Значит, твои соотечественники именно так поступают в критических ситуациях? — ехидно осведомился Ниршав. — Ничего себе у вас там клоака, можно представить.

— А откуда ты знаешь, как способны себя вести твои соотечественники? У вас уже более ста лет не случались восстания.

— Больше трёхсот, — поправила Аштия, до того лишь внимательно слушавшая.

— Ну вот, тем более. С незапамятных времён ваши крестьяне и ремесленники спокойно занимаются своими делами, и только вечерком, под пиво, если есть желание, вспоминают о войнушке, которая вроде как где-то там идёт себе! А стоит войне захлестнуть все сословия, и тогда-то ты увидишь, отличаются ли твои соотечественники столь уж капитально от моих. И что способны вытворять. Знаешь, мои прадеды, которые за сто лет безмятежного порядка, царившего в государстве, успели привыкнуть к размеренности, законности и уравновешенности, тоже прифигели от всего, что принесла с собой Гражданская война. Ничего, потом привыкли.

— Аше, это бред. Бред чужака.

— Посмотрим, — отрезала женщина. — Пока не буду отдавать приказа. Сперва постараемся сориентироваться. Ниш, отправляйся собирать для меня информацию. Всё, что сможешь узнать: и по наличествующим силам, и по возможной дислокации и перемещениях отрядов врага, и по беспорядкам в городе. А ты, Серт, ну-ка, расскажи мне об этой Гражданской войне на твоей родине.

Я задумался, после чего, наворачивая ломтики нежнейшего мяса в розовом соусе и подливу с кусочками маринованных овощей, принялся излагать канву событий, насколько мог её припомнить вот так, без подготовки. Хорошо, что когда-то в школе на уроках истории я с охотой слушал рассказы учителя, читал учебники, а потом ещё и дополнительную литературу. Отстаивая свою позицию, а заодно маскируя пробелы в знаниях, я, конечно, больше упирал на отдельные примеры, описания зверств красных, белых и прочих разноцветных.

Аштия слушала с неподдельным интересом, задавала вопросы, и в конечном итоге мне пришлось, не ограничиваясь только Гражданской войной, продолжить рассказ о том, как росла и развивалась Советская «Империя». О ГУЛАГе, о расстрелах, о завоеваниях, включавших в состав Союза всё новые и новые республики, о репрессиях против тех, кто начинал строить всю эту систему и укреплял её, о борьбе за власть, о таких личностях, как Ягода и Ежов — всё, что я сумел вспомнить. Странно было смотреть на историю своей родины как бы со стороны, с позиции чужемирянки. Аштия задавала мне такие вопросы, которые заставляли по-новому взглянуть на события, сущность которых я, казалось бы, затвердил накрепко ещё в школьные времена.

Разговор продлился и после того, как то ли завтрак, то ли обед был подчистую уничтожен. Госпоже Солор принесли напиток, который она, морщась, выцедила. Потом заглянул щуплый лысоватый старик, одетый в достаточной мере роскошно, чтоб догадаться — если он в городе и не самая крупная шишка, то вполне себе величина. Оказалось, что самая.

Аштия обошлась с ним решительно, без особенных церемоний. Пара уверенно брошенных фраз превратили старика в кланяющегося китайского болванчика, и власть над городом зримо легла в руки женщины. Я, как сторонний наблюдатель, не ощутил в словах Аше тона приказа или угрозы, но разве нажим требовался? С чужими людьми она управлялась столь же решительно и твёрдо, как и со своими. Ни намёка на неуверенность — это подчиняет почти так же хорошо, как и природный магнетизм. Я готов был согласиться, что такое умение управлять у Аштии было наполовину приобретённым, а наполовину полученным в наследство от предков и природы.

Закончив с городским головой, который оживлённо помчался исполнять распоряжения госпожи Солор, едва она сформулировала их, её светлость отпустила и меня.

— Иди, Серт. Отдыхай. Ты мне нужен свежим.

— Я бы сказал, мне дополнительный отдых нужен явно меньше, чем тебе. Ты уверена, что не нуждаешься в моей помощи прямо сейчас?

— Нет, пока нет. Отдыхай, насколько будет можно. Вдруг уже завтра нас ждёт ещё более изнурительное путешествие, и тебе придётся тащить меня на своих плечах?

— Трудно устоять против такого предложения, — и я с хрустом потянулся, лишь после пары секунд сообразив, как двусмысленна была сказанная мною фраза.

Аштия лишь снисходительно улыбнулась. Она чаще всего реагировала так на мои промахи.

Но как бы там ни было, слишком трудно было продолжать настаивать на своём — ломило всё тело, и возможность устроиться на кровати лишала готовности спорить. В этой ситуации трудно было даже подумать о том, как себя чувствует Аштия. Но, с другой стороны, сто палок по чужой спине не больно, хоть и шумно, а госпожа Солор — дама ответственная и более чем разумная, сама знает, что ей нужно, когда и в каких количествах. Понадоблюсь — позовёт, не забудет и не пожалеет.

И я с лёгким сердцем отправился валяться, а вернее — отсыпаться на недели вперёд. Лишь в середине дня сумел заставить себя выйти во двор, проделать комплекс обязательных упражнений и убедиться, что пока пребываю в форме. Связки оставались подвижными, мышцы обеспечивали любой, даже самый сложный прыжок, тело вполне повиновалось. Даже ломота отчасти отпустила. Всё-таки я ещё молод и способен на многое.

За обедом, который больше смахивал на ужин, мне повезло столкнуться с Ниршавом. Тот был зол, и очень.

— Я скажу, что Аше и сама не жалеет себя, и другим не даёт дух перевести.

— Тебе-то на что жаловаться? Ты ж, если я не ошибаюсь, всё больше по снабжению. А не по строевой подготовке.

— Теперь ещё и по сбору информации, как видишь. Мечусь, как борзая.

— Можешь мне что-нибудь рассказать об обстановке в городе?

Офицер посмотрел на меня неприязненно.

— Хочешь набрать побольше аргументов в пользу своей правоты? Не старайся. Ты прав быть не можешь просто потому, что о наших судишь по своим, а мы ведь — два разных народа, населяющих два совершенно разных мира с разной историей. У нас всё разное!

— Если б действительно вы настолько отличались от нас, я бы тут не прижился.

— Может, твоих соотечественников как раз отличает феноменальная приживаемость. Откуда мне знать? Может, наш бы у вас не прижился.

— В Японии, в Индии, в Китае, например — запросто. Давай-ка этот спор прекратим. Я тебя о положении в городе спрашиваю, а ты про «наш-ваш». Если не можешь ни о чём упоминать, так и скажи. Я пойму.