Вадим Смиян - Пушкинский вальс

• Название: Пушкинский вальс
• Автор: Вадим Смиян
• Жанр: Ужасы и Мистика

Владислав Григорьевич приезжает на свою "малую родину", в город, в котором прошло его детство и юность. И знакомится здесь с очень милой женщиной. Еёфамиллия, как у жены Пушкина и она слушает "пушкинский вальс". И ещё очень любит стихи. И свою работу. У неё прекрасная работа - она библиотекарь. Старший библиотекарь в городской библиотеке. И ещё она очень любит книги. А вот тех, кто относится к книгам взятым в бибиотеке, где она работает, она не любит. Совсем. Она их убивает... А вы думали, что чудовищ рождает только сон разума?

---

    «Она в своем репертуаре…- подумалось ему. – Работа, работа… А может, кроме этой вот книжной работы ей ничего и не нужно? – и тут же в голове возник коварный вопрос: - А тебе самому-то что от нее нужно? Вот ответь: что? В постель ее затащить?.. Банально и пошло. Завести роман? Ну, считай, ты его завел в прошлом году, и вот он закончился… Дальше что?» Владислав Георгиевич вдруг рассердился сам на себя. Ему не хотелось отвечать на этот вопрос. Ему было нужно, чтобы она нуждалась в нем, чтобы ждала его, чтобы… Он хотел быть в ее жизни, и это было все!

    Время – девять тридцать две. Наконец-то в дверях он увидел Ее! Наконец-то…

 Она была не одна – ее сопровождал какой-то седой тип в черной форме охранника. Как любезно они беседуют! Не как сослуживцы, и не как друзья… здесь,кажется, нечто большее. Может, это и есть причина столь резкого охлаждения к нему? Да не может быть? Охранник…

    Владислав Георгиевич с облегчением увидел, что они расстались: субъект в черном вернулся назад и исчез в дверях, а госпожа Гончарова отправилась к машине. « Пора!» - сказал себе Владислав Георгиевич, и резко привстал – и тут на него напал… страх! Это было так внезапно, непонятно, неуместно…Не робость, не стеснительность или неловкость, а самый настоящий страх! Он даже почувствовал желание отвернуться и сесть, втянув голову в плечи, чтобы она его не увидела. Но – тут же самолюбие взяло верх. Он сказал себе, что перестанет уважать себя, если сейчас не подойдет к ней и не выяснит, что же все-таки происходит…

      - Лилия Николаевна!...

 Она остановилась уже возле машины и обернулась.Он подсознательно избегал смотреть ей в глаза.

     - Простите… одну минутку, - он протянул ей три алые розы. – Вот это вам!..

     - Благодарю, - улыбнулась женщина, принимая цветы. – Это очень мило…И как ваши дела?

     - А… какие дела? – слегка опешил Владислав Георгиевич.

     - Но ведь вы приехали к нам по своим делам, - мягко улыбнулась Лилия Николаевна, и ему почудился сдерживаемый сарказм в ее голосе. Владислав Георгиевич решился.

     - Лилия Николаевна… давайте я буду откровенен. Видите ли, мне кажется, что вы избегаете меня.

     - Я избегаю… вас? – ее удивление казалось искренним. – Да Бог с вами, с чего это вы взяли?

     - Послушайте, я ведь не мальчик и не дурачок, и я это вижу. И мы с вами не дети.Мне казалось, для вас вполне очевидно, что я приехал лишь для того, чтобы провести какое-то время с вами.

    Только сейчас он посмотрел ей в глаза. В их темно-карей глубине  он увидел огоньки с лукавинкой.

     - Возможно, это действительно романтично, - заметила она. – Вот только не кажется ли вам, что если вы так решили для себя, было бы уместно заранее согласовать ваши намерения со мной? вы не находите?..

     - Интересно, каким образом я мог бы это сделать, - процедил он.

     - Очень просто, Владислав Георгиевич, - отвечала госпожа Гончарова. – Есть такой дедовский способ – написать письмо. И вы его сами, кстати сказать, использовали. И я вам ответила. Вы мой ответ получили?

     - Получил, - признался он.

     - И больше – ни слова! – сказала Лилия Николаевна с горечью. – А я между прочим, ждала… И не просто ждала, я каждый день наведывалась на почтамт, ходила туда как на работу. Меня уже узна вать там стали. Думала, может на праздники хотя бы открыточку пришлет …И ничего! После 8 марта я перестала ходить – поняла наконец, что жду напрасно. А еще – надоело чувствовать себя круглой дурой. По-вашему, все это нормально, Владислав Георгиевич?..

    Она взялась за ручку дверцы своей машины. Владислав Георгиевич почувствовал, что его лицо пылает…

    - Откуда же мне это было знать…- прошептал он в отчаянии.

   Лилия Николаевна вновь обернулась к нему.

   - Вот вы, Владислав Георгиевич, сами сказали сейчас ключевую фразу – откуда вам было знать…

 Как-то раз в середине ноября я сердцем почувствовала, что мне надо зайти на почтамт. Я зашла, и мне вручили ваше письмо. Откуда я узнала?..Трудно сказать, но я узнала, видно, потому что мне это было очень нужно. А вы не узнали, что я жду вашего письма, не чувствовали, что у меня уже нет сил ждать его…Спросите, почему? Наверное, потому что вам это было совсем не нужно. Это само по себе ни хорошо, ни плохо…просто не нужно! А если вам не нужно хотя бы знать, что я чувствую, о чем я думаю… простите, но зачем тогда заводить какие-то отношения?

    Владислав Георгиевич молчал. Он знал, понимал, что необходимо ответить, возразить, возможно, она сама ждет, что он станет возражать ей, но он будто окаменел. Мозг словно отключился, колесики, шестеренки, ремни передачи – все вдруг замерло и не работало, уподобившись груде ржавого металлолома. Он был как школяр, которого вызвали к доске, а он не знает урок.

    - Всего вам доброго, Владислав Георгиевич, - сказала Лилия Николаевна, садясь за руль. – Желаю вам с пользой провести ваш маленький отпуск. И спасибо за цветы… мне было приятно, если вас это хоть чуточку интересует…

     Она завела двигатель и укатила прочь, а он так и остался стоять на стоянке и смотреть, как ее «Москвич» неторопливо и аккуратно выруливает на Советскую. И только потом, когда ее машина затерялась на дороге среди прочих, он словно бы очнулся и медленно побрел в гостиницу.

    Настроение у него было не просто отвратительным – оно было «на нуле». Он даже не обратил внимания на дежурную по этажу, с которой всякий раз подчеркнуто вежливо здоровался. Надежда Александровна несколько удивленно посмотрела ему вслед, когда он прошел мимо ее стола, словно лунатик.

     - Владислав Георгиевич! – окликнула его старушка.

     - Да? – рассеянно обернулся он.

     - Простите… вас тут сегодня один молодой человек спрашивал…

     - Какой еще молодой человек? – спросил Владислав Георгиевич с плохо скрытой досадой.

     - Ну… знаете, молодой человек из следственного отдела! С зимней такой фамилией…

     - Следователь? – поразился Владислав Георгиевич. – это не ко мне.

     - Ну как же, ведь он вас назвал по фамилии, имени, отчеству…А у самого фамилия, вот не помню! – старушка озабоченно покачала головой. – Помню только, что зимняя…

     - Это как же? Морозов, что ли? – спросил Владислав Георгиевич.

     - Нет, не Морозов! Это я бы запомнила…

     - Ну, тогда, Снегопадов, может быть…

     - Да Бог с вами, Владислав Георгиевич! Такой фамилии вообще не бывает, наверное…

 Зимняя…Вроде как накрывает, заметает…Ах, Боже мой! – она всплеснула руками. – Вот память какая, кто бы ее пришил! Ничего не помню. Он же визитку для вас оставил!

     Она открыла ящик стола и вытащила маленькую карточку.

    - Вот! – прочитала Надежда Александровна. – Порошин! Порошин Михаил Сергеевич…Ишь ты, зовут-то как Горбачева!..- старушка протянула ему карточку. – Очень просил вас позвонить…

   Владислав Георгиевич с недоумением взял визитку следователя и пошел к себе в номер. Там он сел в кресло и горько задумался.

    « Ну вот, - вздохнул он мысленно, - осталось мне пять дней. Сегодня у нас закончилась пятница, - он взглянул на календарик на наручных часах. – Остались суббота, воскресенье, понедельник, вторник и среда… В четверг с утра надо ехать. Не забыть в понедельник еще оплатить проживание на три дня вперед… Завтра поеду на кладбище: буду ошкуривать и красить скамейку…В воскресенье покатаюсь по городу, может, на Жукову гору съезжу. Ладно, там видно будет…»

     Он снова вернулся в мыслях к Лилии Николаевне и сразу же загрустил. Жаль, что все так получилось. Обидно и неприятно… А вообще, если взглянуть на это трезво, без всякого там романтического флера, то он сам виноват. В чем? Да в том, что позволял над собой издеваться. И кому? какой-то старой деве, перезрелой провинциальной барышне! Что она, в самом деле, о себе возомнила? Кто он? Начальник отдела в крупной столичной торгово-промышленной компании. А кто она? Какая-то несчастная библиотекарша в занюханном провинциальном городке… То есть, ну да, не подобает так отзываться о своей малой родине, но… положа руку на сердце, так оно и есть! Что, собственно, представляет из себя его родной Г- ск? Дыра, большая деревня, затерянная в лесах дальнего Подмосковья… Здесь и отдохнуть-то негде! Была когда-то Жукова гора, отличное место для отдыха граждан( ну, не рядовых граждан – пусть так!), так и ту, говорят, засрали… Да, библиотека тут очень хорошая – такой бы в столице быть! И заслуга Гончаровой в этом несомненно бесспорная. Но, простите, рассуждал Владислав Георгиевич, библиотекарша – она и есть библиотекарша, не больше и не меньше. А ведет себя – будто она министр! Помыкает им, солидным и уважаемым человеком, как мальчишкой: то из кабинета его выставит, то поучает, как маленького, то занудствует, а тут вообще ни в какие ворота – отповедь ему устроила! Уселась в свою старую тачку, и укатила прямо у него из-под носа, чуть не отравив своими выхлопными газами… Да что ж это такое? Где это видано? Ишь – письмо он ей, видите ли, не написал, а она ждала! Это ее проблемы. А он человек занятой, и ему некогда тратить время на разведение соплей, всякие там охи-вздохи…Вот типично провинциальный подход к жизни – тут вообще живут, как в 19-ом веке! А эта дама – ну вообще… Да пошла она к черту со своими закидонами, в конце концов! Может, она хочет, чтобы он за нею бегал? Не будет такого...Не дождется…