Вадим Смиян - Пушкинский вальс

• Название: Пушкинский вальс
• Автор: Вадим Смиян
• Жанр: Ужасы и Мистика

Владислав Григорьевич приезжает на свою "малую родину", в город, в котором прошло его детство и юность. И знакомится здесь с очень милой женщиной. Еёфамиллия, как у жены Пушкина и она слушает "пушкинский вальс". И ещё очень любит стихи. И свою работу. У неё прекрасная работа - она библиотекарь. Старший библиотекарь в городской библиотеке. И ещё она очень любит книги. А вот тех, кто относится к книгам взятым в бибиотеке, где она работает, она не любит. Совсем. Она их убивает... А вы думали, что чудовищ рождает только сон разума?

---

   - Я иду! – отвечал он вне себя от радости, добавив тихонько – моя лапушка… Сейчас я сделаю тебе очень-очень приятно…

    Он закрыл чемоданчик и приставил его к стене, решив, что заберет его утром. Сам же вышел в тамбур и, миновав крутой поворот, стал подниматься по железным ступенькам.

   Он сразу понял, что она наверху, и с удивлением увидел, как она вдруг начала спускаться ему навстречу. Женщина была одета в черный облегающий костюм, по виду словно бы прорезиненный… Выглядело весьма оригинально, даже зротично… но ведь на лесенке не разойтись! Он застыл в недоумении, когда его лицо оказалось чуть выше ее колен, а в следующую секунду хозяйка с размаху ударила его тяжелой пустой бутылкой по макушке. Удар был таков, что зеленые осколки со звоном разлетелись во все стороны. Роберт мешком свалился с лестницы и распластался на холодном полу. Лилия Николаевна поспешно спустилась, перешагнула через поверженного и, ухватив его за голову, одним рывком втащила тело в бункер. Тяжелая стальная дверь захлопнулась…

    …Очнулся он от жуткой боли: голова совершенно раскалывалась, и все плыло перед глазами, плечи надсадно ныли, а растянутые мышцы готовы были вот-вот лопнуть, как перетянутые струны. Роберт все же смог приподнять голову и скосить глаза. Сквозь мутно-розовую пелену, застилавшую взор, он увидел, что его руки разведены в стороны и вверх, будучи накрепко привязанными веревками к вделанным в стену стальным петлям. Сам он был обнажен по пояс, и при этом стоял на коленях – его голени были разведены в стороны, и он упирался копчиком в стену. Приподняться из такого положения было немыслимо – малейшее движение тотчас отдавалось неимоверной стреляющей болью и в ногах, и в предплечьях, и во всем теле…

    - Я, наверное, должна извиниться перед вами, Роберт, - раздался над ним спокойный и уверенный голос, - ведь то, что с вами сейчас происходит, несколько отличается от того, что вы ожидали. Вместо плотских утех и постельных наслаждений – вот такое… Несколько неожиданно, правда? Но я должна заметить: это только вы виноваты в том, что случилось с вами.

   - Что вы…- Роберт с трудом разлепил спекшиеся губы.Каждое движение челюстями отдавалось оглушительной болью в голове. – Что вы делаете?...

   - Преподаю вам урок, - жестко ответила Лилия Николаевна. – Это последний в вашей жизни урок, поэтому предлагаю вам усвоить его хорошенько. Поверьте, от этого зависит очень многое.

    Она стояла над ним, облаченная в черный прорезиненный костюм, уперев руки в крутые бедра, и, чуть наклонив голову, наблюдала за его жалкими попытками приподняться над полом. Малейшая попытка привстать хоть на пару сантиметров, завершалась в две секунды нестерпимой болью в вывернутых коленях, и он с мучительным стоном падал снова.

   - Перестаньте дергаться, Роберт, - благодушно заметила Гончарова. – Во-первых, это бесполезно.Во-вторых, вы становитесь похожи на раздавленного червя. Лучше поберегите силы, чтобы лучше усвоить тот урок, что я взяла на себя труд вам преподать…

   - Ты ненормальная?! – с хрипом выдохнул он из разрываемой болью груди. – Развяжи меня,тварь!Немедленно… Я все равно освобожусь, и тогда…- он мучительно взвыл от новой волны накатившей боли.

   - Что тогда? – Гончарова наклонилась к нему. – И что вы сделаете? Какая глупость…

 Впрочем, я сразу поняла, что самомнение у вас явно завышено. Не обольщайтесь понапрасну: даже если бы вы были свободны, я без особого труда разделалась бы с вами. А в вашем положении…- она смерила его презрительно-отрешенным взглядом, будто это и не она вовсе  сделала с ним такое, - ершиться совсем уж глупо. Неужели непонятно, что я безмерно сильнее вас, и могу сделать с вами все, что мне только вздумается… Никто и ничто не сможет мне в этом помешать, разве не ясно?

   - Гадина… Ты е…нутая на всю голову! Тебя…- он снова взвыл от боли, когда она схватила его за волосы и заломила ему голову назад с такой дикой силой, что едва не порвала шейные мышцы.

   - Послушай, Роберт, - сказала она спокойно, - если хочешь на «ты», давай перейдем на «ты», все равно тебе осталось немного. Однако не советую тебе бесить меня. Я тебя убью в любом случае, но ты ведь можешь умереть быстро, а можешь погибать медленно  в долгих мучениях. Тебе повезло, Роберт: я не получаю наслаждения от страданий своей жертвы, для меня важно совсем другое. Но если ты будешь меня оскорблять, я рассержусь и стану убивать тебя часами и сутками напролет! Я могу быть неутомимой, Роберт! Запомни это – ведь только от моей прихоти зависит, как скоро ты умрешь. Ты меня понял?

   Он молчал, только хрипло дышал в ответ.

   - Не слышу?! – прикрикнула Гончарова.

   - Понял…

   - Вот и хорошо, - сказала хозяйка таким тоном, будто речь шла о марке вина, которое предлагалось к столу. - Тогда начнем… Или продолжим, как тебе будет угодно.

     Гончарова взяла за стальную дужку большую деревянную бадью, доверху наполненную водой, и без особых видимых усилий поднесла ее к привязанному пленнику так, чтобы его голова повисла над водной поверхностью. Затем дама подошла к Роберту вплотную и, закинув ногу, плотно уселась ему на загривок. Роберт взвыл от натуги и жестокой боли во всех суставах и мышцах. Теперь его голова торчала у нее между бедер, а разведенные в стороны и вверх руки имитировали крылья. В таком положении молодой человек напоминал диковинную птицу, собиравшуюся взлететь вместе с оседлавшим ее наездником. Лилия Николаевна взяла в обе свои крупные ладони его голову и начала вертеть ею так и этак, словно у ее пленника вообще не было шеи. Из горла несчастного временами вырывался сдавленный хрип, он уже не мог произнести ни слова, и только иногда мучительно стонал. Иногда крупная и мощная наездница с силой давила его своим задом и сдавливала его голову могучими бедрами, и тогда воздух с присвистом вырывался из его легких, и становилось слышно, как хрустят его суставы и кости…

    - Интересно, сколько ты выдержишь в таком положении, Роберт? – спросила она, склоняясь над его задранным кверху лицом. – Час хотя бы выдержишь? Вряд ли… А мне еще надо немного вразумить тебя. Ты сказал, что я ненормальная? Так ты сказал, Роберт? – она тряхнула его головой, зажатой в ее ладонях. – Отвечай, проклятый ублюдок!...

     - Н-н-н…- промычал в ответ пленник.

     - Нет? Теперь ты говоришь – нет.Но я слышала, как ты сказал мне, что я ненормальная!

 Ты сказал такое? Ты мне это сказал?!

    Она была в ярости, и с каждым вопросом кричала громче и настойчивее. Ее выкрики отскакивали от стен помещения и наполняли собой всю комнату.

    - Отвечай, подонок! – неистово заорала фурия.

 Роберт хотел было что-то прокряхтеть, хотя силы его уже иссякли совершенно. Еле слышный стон мучительница не расслышала. Она согнула свои пальцы, и ее ногти, так похожие на лезвия, мгновенно вонзились Роберту в щеки, скулы, в лоб и веки, оставляя за собой неровные борозды. Кровь ручьями заструилась по его лицу, и темные тяжелые капли градом забарабанили по воде, налитой в стоящую перед ним бадью. От лютой боли, вынести которую было невозможно, Роберт жутко закричал, но крика не получилось – только слабый сдавленный хрип.

   Озверевшую мегеру такой ход истязания слегка разочаровал.

 - Ты решил ответить мне, Роберт? – спросила она совершенно спокойно, даже с участием. – К сожалению, поздно, мой милый… У меня, видишь ли, кончилось терпение. Наше занятие подходит к концу. Потерпи еще – осталось чуть-чуть… Но говорить теперь буду только я.

   Лилия Николаевна ухватилась левой рукой за край тяжеленной бадьи, а правой взяла Роберта за волосы и с силой опустила его голову глубоко в воду. По плечам и бедрам пленника пошли судороги, пальцы прикрученных к петлям рук задергались в агонии, он тщетно пытался выдернуть голову наверх, но мощная длань мучительницы прочно удерживала ее на глубине, хотя бадья, даже и удерживаемая ею, сотрясалась от судорожных толчков. Когда содрогания тела жертвы стали заметно слабеть, Гончарова резко вытащила голову Роберта из воды, и тот инстинктивно разинул рот, ловя живительный воздух.

   - А знаешь, я и вправду ненормальная! – почти весело воскликнула она. – А вот ты нормальный!Ты уверен, что книга – это всего лишь товар вроде старых башмаков! А я – нет! Я считаю, что книга – это ценность, не измеряемая денежной суммой. Ты думаешь, что все сейчас продается и все покупается? А я думаю, что не все! Значит, я не такая, как ты! Я - ненормальная!

   И она вновь опустила его голову в воду. Тело Роберта заходило ходуном, но почти сразу же обмякло, и Лилия Николаевна вдруг ощутила, как под ее тяжестью, по ее воле отчаянно борется со смертью, бьется в агонии молодое, крепкое и сильное тело… Волна неведомого ранее возбуждения захлестнула ее, и она сладострастно застонала. А потом – испугалась, что ее жертва умрет раньше, чем она завершит свой урок, и поспешно выдернула голову Роберта из воды за волосы…