Елизавета Абаринова-Кожухова - Холм Демонов Часть третья Золотая лягушка

• Название: Холм Демонов Часть третья Золотая лягушка
• Автор: Елизавета Абаринова-Кожухова
• Жанр: Фэнтези

…

---

Барон фон Херклафф, столь непочтительно обошедшийся с Грозным Атаманом, следовал в Белую Пущу аж из самой Ливонии, где почитался персоной уважаемой и влиятельной. И о его влиятельности весьма красноречиво говорит история, случившаяся в Риге несколько лет назад.

Заполучив мешок с золотом, господин Херклафф сдал его на хранение под проценты двум солидным рижским купцам — герру Лунду и герру Трайхману, а сам отправился в одно из своих длительных путешествий.

Откуда он взял этот мешок и какого рода были его длительные путешествия — это вопрос отдельный, к которому мы возвратимся чуть позже. Что же до почтенных купцов, то они сразу по отъезду господина Херклаффа угодили в весьма неприятную переделку.

Во все времена и во всех странах находятся такие люди, для которых деньги являются не просто ценными бумагами или металлическими кружочками, но Идолом. Страшным языческим идолом, требующим кровавых жертв в свою честь. И имя этому идолу — золотой телец. Так вот, в Риге в ту пору был такой человек, который фанатично поклонялся этому божеству. Звали его Хейнер фон Трепш, но что самое скверное — он служил хранителем Рижской городской казны. Был он худосочен телом и изворотлив умом. А уж в душе его просто мухи дохли. Так вот, этот хитрый казначей возжелал ограбить и обесчестить преуспевающих купцов. Для этого он стал распускать по Риге слухи, что их предприятие является дутым и что его хозяева, прибрав к рукам денежки простодушных горожан, собираются сбежать к псковскому князю. Это было, конечно же, грязной ложью, так как купцы вели свои дела честно и толково. И именно поэтому господин Херклафф вложил свои деньги в их дело: не только сохранятся, но и приумножатся. А с псковским князем купцы действительно вели дела, но сбегать к нему, естественно, не собирались: Рига была куда как более выгодным местом для торговых дел. Через нее двигались товары из восточно-славянских земель в Европу: меха, мед, икра, водка. И во встречном направлении: дешевые яркие одежды, уже вышедшие из моды у куртуазных галлов; "чудодейственные" лекарства, сваренные немецкими алхимиками. Да в огромных количествах неочищенный спирт "Рояль", что значило по-ихнему — королевский. Хотя ни один монарший двор Европы к этой отраве руку не прикладывал. Разве что какой-нибудь доморощенный король бродяг и проходимцев Робин Гуд.

А коварный фон Трепш, затевая черное дело против купцов, решил к тому же совратить и их супружниц, почтенных купчих. Это было не слишком трудно, потому что сами купцы мало уделяли внимания женам — они большую часть времени проводили в своей конторе, иногда там же и ночуя. Они трудились не покладая рук над приумножением своего дела и денег, вложенных как крупными вкладчиками вроде барона Херклаффа, так и мелкими городскими обывателями, которые вносили по несколько талеров и получали по ним скромные дивиденды: кому жене на сапожки, кому на новую бричку. И трудолюбивые купцы даже не подозревали, что их степенные жены бегают к их будущему палачу в городскую ратушу, что на площади Лучников. Там у этого хитрого негодяя был за кабинетом устроен тайный будуар, где он и занимался дикими непотребствами с купчихами. Мы не будем здесь описывать их развратные оргии, но по городу ходили вполне близкие к истине слухи, в которые никто не верил — правда всегда звучит неправдоподобно. К тому же совершенно непонятно, для чего казначей это делал — ведь совращение и растление купчих не имело отношения к его денежным делам. Значит, остается предположить, что он делал это из любви к разврату в сочетании с мелочной подлостью. Мало ему было ограбить людей, так нет: надо было их еще и самих очернить, и жен их превратить в уличных девок.

В то время церковь св. Иакова приобрела за двести рижских талеров новый колокол. Для лучшей слышимости его повесили снаружи под небольшой кровлей, вроде голубятни. Видимо, поэтому колокол и прозвали "голубиным". Так вот, с этим колоколом было связано поверье, что он начинал звонить сам по себе всякий раз, когда мимо проходила неверная жена. Наши купчихи, уже растленные подлым казначеем, уговорили своих мужей посодействовать в съеме "голубиного" колокола. И простодушные купцы герр Лунд и герр Трайхман приложили все свое влияние на это дело, и в их головах даже мысли не возникло, что их жены им не верны.

А коварный фон Трепш уже готовил последнюю сцену этой драмы. И вот когда распускаемые им слухи наконец вылились в первые проблемы торгового дома наших купцов, он и возник на сцене. Казначей предложил Лунду и Трайхману принести ему на сохранение всю имевшуюся наличность, обещая выдать им грамоту, гарантирующую поддержку со стороны городской казны. Но большая часть денег находилась в обороте, и купцы передали фон Трепшу как раз тот самый мешок с драгоценностями, который оставил им барон Херклафф. Заполучив в свои алчные руки вожделенный мешок, двуличный казначей пригласил купцов в подвал Рижского замка, дабы отведать славного мозельского.

И вот все трое спустились в мрачное подземелье замка. Впереди шествовала худосочная и согбенная фигура жадного казначея. В его скрюченных от скаредности пальцах дрожал жестяной фонарь, озарявший неверным светом сырые своды подвала. И откуда вдруг в этом истощенном стяжательством и развратом тщедушном теле взялась такая ловкость и сила? Одного из компаньонов он толкнул в бочку с мозельским, где тот и захлебнулся, а второго ударил по голове черпаком. Затащив еще теплые тела в отдаленный угол винного погреба, злодей засыпал их всяким хламом: рыцарскими штандартами и ржавыми доспехами. Сделав свое черное дело, Трепш вернулся к вожделенному мешку золота. Он блестящими от возбуждения глазами разглядывал небольшие слитки со странными буквами "ц.ц.ц.п.".

На следующее утро горожане, придя к торговому дому герра Лунда и герра Трайхмана, обнаружили на дверях огромный замок и сообщение городского рата, что оба купца с деньгами исчезли в неизвестном направлении. Бюргеры, вложившие свои кровные трудовые талеры, пришли в крайнее возмущение и тут же устроили стихийный митинг. Этот митинг перерос в беспорядки, распространившиеся по всему городу. Во время беспорядков была, в частности, разрушена резиденция Магистра Ливонского ордена — Рижский замок, который был потом восстановлен лишь через несколько лет, как раз за год до описываемых в нашей книге событий. Во время ремонтных работ старые подвалы были засыпаны, и останки трудолюбивых, но доверчивых купцов были погребены окончательно.

Однако радость преступного казначея оказалась недолгой — вернувшись и не обнаружив в городе ни купцов, ни мешка с золотом, господин Херклафф тут же отправился в городскую ратушу, в кабинет к фон Трепшу. А точнее — в его тайный будуар, где подлый казначей как раз приятно проводил время с почтенными фрау Лунд и фрау Трайхман. Ныне безутешными вдовами. Они втроем барахтались по огромной постели и занимались совершенными непотребствами. И вдруг массивная дверь затрещала и упала вовнутрь казначейского вертепа, а на пороге возник собственной персоной господин Херклафф. Его глаза метали шаровые молнии, а клыки хищно лязгали, будто наточенные дамасские кинжалы. Обе купчихи, дико заверещав и прихватив что успели из верхней и нижней одежды, кинулись в соседнюю комнату, но страшный гость, не обращая на них ни малейшего внимания, грозно двинулся к побледневшему и съежившемуся казначею.

— Чем могу служить, господин Херклафф? — дрожащим голосом осведомился фон Трепш.

— Отдавай золото, мошенник! — нетерпеливо зарычал Херклафф. — Какое золото? — пролепетал казначей.

— То, которое ты взял у Лунда и Трайхмана. Меня не волнует, куда ты девал этих купцов, давай золото!

Трепш мелко дрожал, обуреваемый одновременно страхом и жадностью, причем второе явно брало перевес над первым...

Когда шум стих и почтенные купчихи решились вернуться, то они застали лишь раскиданную по комнате казначейскую одежду, а на кровати, где они только что предавались невинным утехам, лежал тщательно обглоданный скелет фон Трепша...

А господин Херклафф, как ни в чем не бывало выходя из ворот городского рата, ковырял в зубах изящной зубочисткой и печально приговаривал:

— Кашется, их бин погорячиться. Теперь я так и не узнаю, куда этот фкусненький казначей подефал мое золото...

* * *

Миликтриса Никодимовна отворила, едва Дубов позвонил в дверь.

— Ну где ты шатаешься! — вполголоса напустилась она на Василия, — мы тебя уже давно ждем!

Стол в гостиной был накрыт белой скатертью. А на столе красовался блестящий самовар в окружении дорогих вин и разных вкусных разносолов. За столом непринужденно восседал потенциальный работодатель — и Дубов сразу же его узнал. Вернее, узнал его бороду, которую просто невозможно было перепутать ни с какой другой. Борода эта, в основе седая, но с отдельными, расположенными безо всякой симметрии темными вкраплениями, принадлежала тому самому господину, которого Василий видел при въезде в Новую Мангазею в компании с Царь-Городским головой князем Длинноруким.